В.Н. ЗАМУЛИН — Потери советских войск в сражении на прохоровском направлении 10—16 июля 1943 года
V.N. ZAMULIN — The Soviet troops’ loss in the battle at Prokhorovka area on 10-16 July 1943
Аннотация. Статья посвящена анализу потерь войск 5-й гвардейской и 69-й общевойсковых и 5-й гвардейской танковой армий в ходе ожесточённых боёв на прохоровском направлении 10—16 июля 1943 года и их причин.
Summary. The article is devoted to analysis of the troop loss of the 5th Guards and 69th Combined-Arms and 5th Guards Tank Armies during the fierce battles at Prokhorovka area on 10-16 July 1943 and its causes.
ЗАМУЛИН Валерий Николаевич — научный сотрудник управления научно-исследовательских работ Курского государственного университета, кандидат исторических наук
(г. Курск. Е-mail: valery-zamulin@yandex.ru).
Непосредственная оборона войсками Воронежского фронта в ходе Курской битвы станции Прохоровка и прилегавших к ней высот началась 10 июля 1943 года, когда ударные соединения немецкой группы армий «Юг», не добившись успеха на обоянском направлении, сосредоточили свои главные усилия на прорыве к Курску наступлением в северо-восточном направлении. Закончилось сражение у станции через 7 суток. В ночь на 17 июля немецкое командование начало отводить свои силы с передовой в направлении Белгорода, и в середине дня 17 июля войска Воронежского фронта, удержав рубеж у станции, перешли к решению следующей задачи — вытеснению противника на исходные рубежи.
12 июля 1943 года был проведён контрудар войсками Воронежского фронта (командующий — генерал армии Н.Ф. Ватутин), основным содержанием которого стало встречное сражение танковых группировок противоборствующих сторон юго-западнее станции Прохоровка. При этом боевые действия в этот день были лишь частью сражения на прохоровском направлении (10—16 июля), в котором участвовали три советские армии — 5-я гвардейская армия генерал-лейтенанта А.С. Жадова, 69-я армия генерал-лейтенанта В.Д. Крючёнкина и 5-я гвардейская танковая армия генерал-лейтенанта танковых войск П.А. Ротмистрова. Подробный анализ хода боевых действий, основанный на подлинных документах той поры, в том числе и немецких, показывает, что устоявшиеся за многие десятилетия представления об этом сражении и его результатах не вполне соответствуют действительности.
Общеизвестно, что одним из основных критериев степени развития оперативного искусства, тактики, мастерства командиров и штабов, подготовки войск является уровень потерь при известном соотношении сил и средств в сражении (бою). Вопрос о потерях — больной вопрос отечественной историографии Великой Отечественной войны. В советский период цензура не разрешала публиковать в открытой печати сведения о потерях советских войск в операциях. Чтобы не акцентировать внимание на больших потерях Вооружённых сил в начальный период войны, не публиковались данные о количестве танков и других вооружений Красной армии перед гитлеровским нападением. Почти полвека прошло после Победы, прежде чем была снята, наконец, завеса секретности с этой темы: вышло статистическое исследование о потерях Вооружённых сил СССР в войнах и вооружённых конфликтах1.
Открытие военных архивов позволило ввести в научный оборот большое число документальных данных и на этой основе более объективно осмыслить те или иные события минувшей войны. Сказанное относится и к потерям советских войск. Ни для кого не секрет, что слишком часто при постановке боевых задач звучало: «любой ценой!». Эти слова не фиксировались в боевых и оперативных документах, но были привычным требованием-приказом, который не всегда вызывался обстановкой. Приказы же надлежало выполнять.
Сегодня документы войск Красной армии, хранящиеся в Центральном архиве Министерства обороны (ЦАМО) РФ, стали более доступными для исследователей. Открыты данные и о потерях советских войск в Курской битве, в том числе под Прохоровкой. К анализу боевых действий у Прохоровки сотрудники военно-исторического управления Генерального штаба РККА приступили уже осенью 1943 года, а в начале 1944 года были опубликованы их первые обобщающие материалы2. Однако о потерях советских войск в них не упоминалось, не поднималась эта тема в отечественной историографии и в последующие 15 лет. Первые цифры, но только по 5-й гвардейской танковой армии (5 гв. ТА) и лишь за 12 июля 1943 года, были названы в 1960 году в воспоминаниях П.А. Ротмистрова: 300 танков и САУ сожжены и подбиты. Эта же цифра повторяется и в его интервью, опубликованном в «Военно-историческом журнале» № 7 за 1963 год3. Тема же убыли личного состава вновь не поднималась.
В последующие десятилетия внимание исследователей по-прежнему было приковано лишь к событиям первого дня контрудара — 12 июля 1943 года. Причём в изданиях, вышедших в то время, наблюдался большой разброс в оценке размеров потерь бронетанковой техники противоборствующих сторон. Имело место желание большинства авторов завысить потери противника и, соответственно, снизить свои. Цифры в публикациях порою менялись, но «по традиции» потери врага оказывались больше. Это характерно не только для советского периода, но и для трудов, вышедших после распада СССР4.
В 1993 году истёк 50-летний срок хранения в ЦАМО РФ оперативных документов Красной армии периода Курской битвы, и в некоторых изданиях появилась цифра безвозвратных потерь 5 гв. ТА в сражении за Прохоровку — 334 танка и САУ. Эти данные содержатся в документе её штаба «Сведения о состоянии, потерях и трофеях частей и соединений 5-й гв. танковой армии на 16 июля 1943 г.», который был подготовлен 17 июля 1943 года и подписан начальником штаба армии генерал-майором В.Н. Баскаковым и его заместителем подполковником Н.Н. Торгало. Сводные данные на основе этого документа за 12—16 июля 1943 года, приведённые по всем пяти танковым и механизированному корпусам, участвовавшим в Прохоровском сражении, показаны в табл. 1. К сожалению, в отчёте никак не выделены потери за 12 июля, поэтому трудно составить ясное представление о боеспособности соединений армии и состоянии её материальной части после этого дня. А без них затруднительно понять логику развития событий после 12 июля.
На основе анализа недавно обнаруженных в ЦАМО РФ оперативных документов штабов танковых полков, танковых и механизированных бригад, участвовавших в контрударе, удалось уточнить потери соединений и частей 5 гв. ТА за 12 июля 1943 года юго-западнее и южнее Прохоровки. Выяснилось, что всего противник подбил и уничтожил 340 танков и 19 САУ, или 53 проц. от участвовавших в контрударе, из них безвозвратно соответственно 194 и 14 (т.е. всего 208)5. Потери корпусов, действовавших на «танковом поле» юго-западнее станции, составили: в 29-м танковом корпусе (тк) — 153 танка и САУ (77 проц. от участвовавших в атаке), в том числе сгоревшими (не подлежали восстановлению) — 103 танка6, в 1446-м самоходно-артиллерийском полку — 19 САУ, из них сгорели 14 установок; в 18 тк — 84 танка (56 проц.), в том числе сгорели 35; 2 гв. тк — 54 танка (39 проц.), в том числе сгорели 29; 2 тк — 22 танка (50 проц.), сгорели 11.
События 12 июля показали, что противник отнюдь не утратил своих наступательных возможностей и во многом спутал карты командованию Воронежского фронта, в том числе и сорвал планомерную подготовку советских войск к контрудару. Возникает вопрос: может быть, не следовало проводить контрудар, а надо было приостановить его и подготовиться к отражению атаки 2 тк СС огнём с места? Наверное, нам об этом допустимо говорить лишь предположительно. В те дни в условиях быстро менявшейся обстановки было ли время для принятия другого плана действий, и кто мог взять на себя ответственность за отмену уже утверждённого решения Ставки?
Можно высказать предположение: косвенным признаком недовольства И.В. Сталина развитием событий на Воронежском фронте и результатами контрудара стало назначение 13 июля 1943 года Маршала Советского Союза Г.К. Жукова представителем Ставки ВГК вместо находившегося здесь Маршала Советского Союза А.М. Василевского (он был направлен на Юго-Западный фронт). Бывший член военного совета Воронежского фронта Н.С. Хрущёв вспоминал: «К нам приехал Жуков. Мы с ним решили вдвоём поехать в танковую армию к Ротмистрову, в район Прохоровки. Прибыли в расположение штаба, прямо в поле, в посадках, не то в каком-то кустарнике. Служб никаких там не имелось — только сам Ротмистров да офицеры для поручений, и при них связь. Дорога туда вела накатанная. Но нас предупредили, что она обстреливается и усиленно бомбится противником. Мы с Жуковым дали газу и проскочили, реальной опасности не встретили… На полях виднелось много подбитых танков — и противника, и наших. Проявилось несовпадение в оценке потерь: Ротмистров говорит, что видит больше подбитых немецких танков, я же углядел больше наших. И то, и другое, впрочем, естественно. С обеих сторон были ощутимые потери»7.
Г.К. Жуков, ознакомившись с обстановкой, действиями противника и своих войск в районе Прохоровки, пришёл к выводу, что надо более энергично продолжать начатый контрудар, сковывать силы противника. Факты и анализ боевых действий в районе станции с 13 по 16 июля показывают, что в действительности продолжения контрудара как такового не получилось, у Воронежского фронта для этого отсутствовали необходимые силы и средства. Главные усилия войск, в том числе и трёх корпусов 5 гв. ТА, были направлены в основном на то, чтобы не допустить разгрома 48-го стрелкового корпуса 69 А в междуречье Северского Донца (южнее Прохоровки). Тем не менее были и попытки продолжения атак и контратак. В частности, 5-я гвардейская армия (5 гв. А) А.С. Жадова несколько раз безуспешно пыталась ликвидировать плацдарм моторизованной дивизии СС «Мёртвая голова» в излучине р. Псёл и понесла при этом ощутимые потери.
Как уже отмечалось выше, сразу после завершения сражения на прохоровском направлении штаб 5 гв. ТА подготовил отчёт, согласно которому безвозвратные потери её войск за 12—16 июля составили 323 танка и 11 САУ. К этому сроку за счёт восстановленных боевых машин и полученного пополнения армия имела уже 419 танков и 25 САУ8. Таким образом, её боеспособность была в определённой мере восстановлена. Напомним, что к вечеру 11 июля в составе пяти корпусов 5 гв. ТА и отдельных полков числились 931 танк и 54 САУ (с учётом 1529-го тяжёлого самоходного артполка, который прибыл в её состав вечером 12 июля)9. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Гриф секретности снят. М.: Воениздат, 1993.
2 Танковые войска в обороне Курского плацдарма // Сборник материалов по изучению опыта войны. Вып. 11. Март—апрель 1944 г. М.: Воениздат, 1944.
3 Рассказывают командармы // Воен.-истор. журнал. 1963. № 7. С. 76.
4 Например, российская Военная энциклопедия пишет, что вермахт 12 июля 1943 г. потерял 360 танков и САУ, а 5 гв. ТА — 350. См.: Военная энциклопедия. М.: Воениздат, 1999. Т. 4. С. 360.
5 Замулин В.Н. Прохоровка. Неизвестное сражение великой войны. М.: АСТ, 2005. С. 405.
6 Центральный архив Министерства обороны РФ (ЦАМО РФ). Ф. 332. Оп. 4948. Д. 46. С. 224.
7 Хрущёв Н.С. Воспоминания. М.: Вагриус, 1997. С. 161, 162.
8 ЦАМО РФ. Ф. 203. Оп. 2851. Д. 24. Л. 451—455.
9 Замулин В.Н. Прохоровка. Неизвестные подробности об известном сражении. М.: Вече, 2013. Табл. 20.