Морские потребительские общества в первые годы новой экономической политики

С окончанием гражданской войны и переходом страны к новой экономической политике первоочередными стали задачи восстановления промышленности и транспорта, подъема сельского хозяйства, налаживания товарообмена между городом и деревней. Подъему экономики по планам правящей РКП и Советского правительства должна была в значительной мере содействовать кооперация. В этих целях СНК РСФСР 7 апреля 1921 года принял декрет «О потребительской кооперации»[1]. Несмотря на то, что в нем не было упоминаний о военнослужащих как прослойке населения, в армии и на флоте горячо обсуждались положения этого декрета.

Первыми в военно-морском ведомстве на декрет СНК от 7 апреля отреагировали черноморские моряки. 18 апреля 1921 года начальник морских сил Черноморско-Азовского флота приказом № 571 предложил «всем судам, частям и учреждениям приступить к выбору бюро местных кооперативов». К 25-му апреля начальнику продовольственного управления флота должны были быть представлены соответствующие списки. В соответствии с приказом он «с получением таковых приступает к созыву общего организационного собрания, касающегося Севастопольского Центрального Морского кооператива».

В списках, поступающих с мест, должно было быть указано количество военнослужащих выделенных на устройство совхозов и на работу по своей специальности, количество лиц, имеющих специальности в разных областях промышленности, количество лиц, которое может быть выделено «для технических работ в области заготовок и обмена изделий фабрично-заводской и кустарной промышленности»[2].

Начупродфлот Черноазморей (сохраняю лексику – Ю.Б.) М. Кременецкий во флотской газете опубликовал (8 и 10 мая) большую статью «Роль и значение кооперации в советском строительстве в России»

Развернувшееся еще в начале 1921 года стихийное кооперирование военнослужащих приобрело массовый характер. Оно ширилось с каждым днем. Под напором кооперировавшейся красноармейской и краснофлотской массы в РВС Республики началась подготовка проекта приказа о военной кооперации, которая должна была стать частью системы потребительской кооперации страны. Однако Правление Центросоюза, рассмотрев 5 мая 1921 года на своем заседании вопрос «О военной кооперации», приняло следующее постановление:

1. «Признать невозможным снабдить представленный проект приказа Реввоенсовета о военной кооперации визой Центросоюза.
2. Признать, что согласно декрета от 7/IV-21 г. военнослужащие (нач. состав – Ю.Б.), равно как и красноармейцы, имеют право организовывать потребительские общества в пределах Е.П.О. на равных основаниях с другими гражданами, проживающими в районе действия Е.П.О.
3. Поручить Л.И. Хинчуку принять участие в разрешении в соответствующих инстанциях принципиальных вопросов по военной кооперации, а Организационному управлению в разрешении практических вопросов»[3].

Таким образом, вопрос об организации системы военной кооперации в масштабе республики остался открытым. В частях, гарнизонах, морских портах и базах, продолжая множиться, военные кооперативы «придумывали» свои уставы или обращались к «Положениям о местечковых отделениях единых потребительских обществ рабочих и служащих».

Самостийное кооперирование красноармейцев и военморов, вызванное экономическими трудностями, переживаемыми страной, недостатками в снабжении армии и флота, необходимость устранения разночтений в массе кооперативных «уставов» и направления движение в организованное русло заставили ЦК партии и Советское правительство срочно принять необходимые правовые документы на государственном уровне. 9 августа 1921 года ЦК РКП(б) на неплановом вечернем заседании совместно с ЦКК рассмотрел вопрос «О состоянии армии». С докладом выступил начальник Политуправления РККА С. И. Гусев. Пленум принял постановление:

«1. а) Поручить СТО в пятницу 12/VIII решить вопрос о размерах ассигнования золотого фонда на неподлежащие оглашению военные надобности. Комиссию в составе Альского, Красина и Троцкого создать сегодня же.

б) Вопросы о трудозадачах и улучшении положения комсостава признать требующими самого неотложного решения и в этих целях поручить СТО в пятницу 12/VIII вынести окончательное решение на основании доклада комиссии в составе тт. Фрунзе, Богданова и Аванесова, которая должна быть образована сегодня же.

в) Вопрос о военной кооперации рассмотреть СТО в том же порядке и в тот же срок, с заменой в комиссии, созданной по предыдущему пункту, т. Богданова т. Брюхановым»[4]. Постановление подписал секретарь ЦК партии В. Молотов[5].

СТО срочно подготовил предложения и 16 августа 1921 года СНК РСФСР принял постановление «О военной кооперации». Учитывая важность документа для нашего исследования, приведем его полностью.

«В целях предоставления Красной Армии возможности в полной мере использовать свои силы и средства в области хозяйственной жизни страны и облегчить ей участие в общем кооперативном строительстве, Совет Народных Комиссаров п о с т а н о в л я е т:

1. Распространить на Красную Армию действие декрета Совета Народных Комиссаров «О кооперации» (так в тексте – Ю.Б.) от 7 апреля 1921 года, допуская кооперативные объединения красноармейцев и военнослужащих в пределах единых потребительских обществ.
2. Общее руководство деятельностью военных кооперативов, контроль и ин-структирование их возлагаются на особые военно-кооперативные отделы Центросоюза и Губсоюзов, положение и инструкции о деятельности коих выработать Центросоюзу по соглашению с РВСР в недельный срок.
3. Имущество, находящееся в ведении и распоряжении военного ведомства, и могущее быть использовано в целях товарообмена, определяется Высшим военным командованием и отпускается через Комиссию Использования в распоряжение военной кооперации.

 

Председатель Совета Нар. Ком. В. Ульянов (Ленин)»[6].

 

Решение вопроса о военной кооперации, таким образом, преследовало две задачи: одной, государство, не выделяя средств из бюджета, частично решало проблему снабжения личного состава РККА и РККФ, другой – командно-политический и административно-хозяйственный состав, избавляясь от рвачества частника-посред-ника, получал (через открытые уже во многих местах распределители) самый необходимый товар более дешевый и лучшего качества.

Объявленное приказом РВСР № 1892 от 2 сентября 1921 года постановление СНК «О военной кооперации» каспийские моряки, создавшие свой кооператив намного раньше выхода в свет указанного постановления, восприняли не более, чем «организационное завершение существующему уже ранее начинанию»… акт, «положивший конец хаотичности и подчас уродливым формам»[7].

Среди морских кооперативов одними из первых, повторяем, еще до выхода в свет декрета СНК «О военной кооперации», возникли военно-морские кооперативы на Черном море: в мае 1921 года – в Николаевской губернии, 6 июня 1921 года – в Крыму. Объединенный морской кооператив на Черном море начал действовать 22 декабря 1921 года, приняв от севастопольского военного кооператива 350 млн. руб. деньгами и материальный фонд на сумму 800 000 000 руб. На 15 февраля 1922 года в нем состояло 12 тыс. пайщиков, в том числе 7 тыс. военных моряков и 5 тыс. красноармейцев[8]. По данным Викторова – одного из организаторов кооператива – на 1 марта 1922 года в Черноморском военно-морском обществе насчитывалось до 30 тыс. членов[9].

За неимением полных данных о деятельности этого кооператива отметим, что за первые 55 суток своего существования он выдал своим пайщикам по 11 ф. муки, 1 ф. сахара, некоторое количество рыбы и других продуктов по ценам ниже рыночных на 80 процентов, арендовал на 5 лет благоустроенный сельхоз и организовал несколько мортрудов[10].

В мае 1921 года образовался Астраханский военно-морской кооператив. Предприимчивые кооператоры организовали сверхурочные работы моряков в кустарных мастерских, где изготавливались мотыги, лопаты, сковороды, рамы и прочие изделия, сбываемые местному населению. При кооперативе работали прачечная, колбасная мастерская, столовая и парикмахерская. Действовали мыловаренный, гончарный заводы и арендованная мельница.

Кооператив просуществовал не долго, в связи с ликвидацией в 1922 году Астраханского порта он прекратил свои действия. О его эффективной работе говорят такие данные. Почти на протяжении года в кооперативе ежемесячно выдавалось на каждый пай 30 ф. хлеба, 10 ф. риса, по одному фунту сахара и масла, 20 ф. капусты, 1/2 ф. табака, 1 ф. мыла и 6 коробок спичек. Это был хороший довесок к съестным припасам семьи моряка. Но не это главное. По свидетельству И. Мортикова, все это распределялось «по ценам чуть ли не в 20 раз ниже рыночных»[11].

На совместном заседании РВС и политотдела Каспийского флота с правлением Бакинского кооператива было решено остатки продовольствия и товарообменного фонда Астраханского кооператива передать Бакинскому военно-морскому кооперативу.

24 июня 1921 года образовался объединенный военно-морской кооператив на Каспийском море (Обморкооп)[12]. К октябрю 1921 года он охватил членством весь командно-политический состав и 27 процентов красноармейцев и военморов[13]. На 25 февраля 1923 года в нем состояло 1 649 членов из числа моряков и еще 2 042 членов их семей. Экономической основой кооператива послужили: членские взносы пайщиков, субсидия Наркомфина в сумме 300 000 000 руб. и особые распределительные лавки, находившиеся в ведении Морпродпункта. «Начинательный баланс» (начальный капитал – Ю.Б.) составил 40 115 382 руб.

Заготавливаемая продукция распределялась для реализации в 3 лавки в городе, по одной лавке на судах «Войсковой», «Троцкий», «Труд» и при полуэкипаже. Кооператив располагал столовой, молочной, мастерскими (сапожной и портняжной), парикмахерской. Дополнительно в торговые точки поступала рыбная продукция со своей рыбокоптильни, на которой только с ноября 1922 года по январь 1923 года было выкопчено 30 718 шт. и весовочной 30 п. 29 ф. рыбы. Рыба поступала со своего промысла на острове Сара.

Кооперативу, в отличие от многих даже армейских обществ, не чуждо было сельскохозяйственное производство. Он располагал арендованным в Кабардино-Балкарии участком земли в 800 десятин. Для его обработки имелось: 12 плугов, 51 борона, 18 лошадей, 47 быков и одна паровая молотилка[14].

При таком экономическом потенциале кооператив служил надежной социальной защитой моряков. А пайщиков было довольно много: в ноябре 1921 года – 3 000 , в декабре – уже 3 500, а к июню 1922 года – 3 800 членов-моряков и 3 650 членов их семей. О распределении продуктов среди них можно судить по данным за декабрь 1921 года: хлеба – 1 137 п. 28 ф., мяса – 414 п., рыбы – 100 п., риса – 16 п., мыла – 10 п. (кроме того, свекла, тыква, яблоки и т.п.)[15].

Военно-потребительская система Закавказья больше, чем аналогичные системы других регионов подвергалась реорганизациям. В них были втянуты и военно-морские общества. По решению первой сессии Совета ВВКУ (1923 г.) в Закавказье должны были быть организованы 4 ВПО – по одному на каждую республику (Грузия, Азербайджан, Армения) – и военно-морское потребительское общество Каспийского флота. На практике же структура военной кооперации в Закавказье вылилась в единые республиканские ВПО, а в Азербайджане – в Единое военно-потребительное общество армии и флота[16]. Исследовать деятельность военно-морских кооперативов в составе единого ВПО, в результате такого объединения, не представляется возможным, поскольку они в них как бы «растворились».

Из трех военных кооперативов, образовавшихся к октябрю 1921 года в Архангельске, «Северный кооператив моряков и служащих Морского ведомства» («Севморкооп») был самым крупным. Вначале он насчитывал 2 890 пайщиков, в том числе: 156 из числа комсостава, 954 – адмхозсостава, 708 – военморов и 972 – члена семей моряков[17]. В конце марта 1922 года Архангельское военно-морское общество насчитывало 6 000 членов.[18]

Если в организации выше перечисленных морских кооперативов наблюдалась некоторая самостоятельность, независимость от центра, то на Балтике организационные и экономические вопросы во многом были предрешены совещанием по вопросам кооперации при Начглавмортехозупре, состоявшемся 23 декабря 1921 года.

На совещании присутствовали: Начальник Главного хозяйственно-технического управления Измайлов, уполномоченный Военно-кооперативного отдела Центросоюза по морской кооперации Мортиков, уполномоченный Начглавмортехозупра Рязанцев и председатель Петроморкопа Степанов. Рассматривалось девять вопросов.[19] Почти ко всем из них мы, так или иначе, обратимся. Но вначале отметим, пункт 8-ой повестки дня – «О правлении Петроморкопа»…

Разрозненные кооперативы на Балтике объединились 5 ноября 1921 года, когда на собрании уполномоченных от морских частей, судов, кораблей и учреждений Моркома был создан единый кооператив и избрано его временное правление[20]. Статус временного правления не удовлетворял членов объединенного кооператива и центр. На совещании при Начглавмортехозупре было принято решение: «В связи с организацией Единого Кооператива Балтфлота признать необходимым переизбрание Правления Пеморкопа, переименовав его в Правление Кооператива Балтфлота, причем, предложить распоряжением Комиссара Морских сил Республики, РВС и Политотделу Балтфлота наметить соответствующие кандидатуры для обсуждения и дачу соответствующего распоряжения о их проведении путем выбора в Правление Кооператива Балтфлота, согласно кооперативным уставам»[21].

Так, 5 марта 1922 года на базе Петроградского и Кронштадтского районных морских кооперативов образовался Балтийский морской кооператив (Балтморкооп) с 30 тысячами пайщиков[22]. По словам организатора морских кооперативов В. М. Мортикова, «военные моряки с большим интересом отнеслись к столь великому делу»[23].

С образованием военно-кооперативного отдела (ВКО) при Центросоюзе представителями морского ведомства была предпринята попытка организовать Центральное управление морскими кооперативами (подобие «Ценуморкоопа» 1918 г.). Морское командование не устраивало то, что в состав коллегии ВКО были назначены три представителя: один от Центросоюза и два от РВС Республики. Помощник главнокомандующего всеми вооруженными силами Республики по морским делам, учитывая специфику кооперации на флоте, 11 октября 1921 года вошел в Реввоенсовет с докладом, в котором предлагалось ввести в состав коллегии ВКО при Центросоюзе представителя от флота. Заместитель председателя Реввоенсовета Республики Э. Склянский принял компромиссное решение, о чем свидетельствует резолюция на докладе: «Ввести одного из двух, конечно, нельзя, но в иной форме провести нужно моряка». И форма была найдена. «Для ближайшего участия по руководству работой морской кооперации в Центросоюзе» 3 ноября 1921 года была учреждена должность уполномоченного по морской кооперации[24].

Им стал И.Ф. Мортиков – активный участник Февральской и Октябрьской революций, член ЦК Балтфлота, вступивший на путь военно-кооперативной работы в 1918 году, создав в Петрограде и Кронштадте первые морские кооперативы в системе Ценуморкоопа. Был заместителем председателя этого управления. После выхода в свет декрета СНК РСФСР от 7 апреля 1921 года «О потребительской кооперации» на основании собственного опыта по Ценуморкоопу Мортиков через морское командование добивается распространения действия указанного декрета на Красную Армию и Флот. 14 мая 1922 года приказом РВСР № 120 И. Мортиков назначен членом коллегии ВВКУ[25]. На Первом Всероссийском военно-коопе-ративном съезде был избран на эту должность.

Но вернемся к вопросу о статусе военно-морского кооперативного центра. Командование военно-морскими силами Республики решение коллегии ВКО при Центросоюзе от 3 ноября 1921 года не устраивало. Совещание при начальнике Главного морского хозяйственно-технического управления (23 декабря 1921 г.) первым в повестке дня поставило вопрос «Об организации Морского Кооперативного Управления Центросоюза» (докладчик И.Ф. Мортиков), а вторым – «О структуре Моркопов».

Резолюции по обоим вопросам лаконичны и предельно ясны. Воспроизведем их полностью:

Первая: – «Доводы, приведенные в докладе тов. Мортикова по организации Морского Кооперативного Управления Центросоюза считать правильными. Для проведения этого в жизнь поручить Начглавмортехозупра в 3-х дневный срок составить соответствующий проэкт и схему организации Морского Кооперативного управления Центросоюза, предварительно проведя это через Военно-Коопе-ративное Управление Центросоюза и с его и Р.В.С.Р. согласия представить в Коллегию Центросоюза на утверждение».

Вторая: – «В целях объединения деятельности и соблюдения экономии, как в материальных, денежных средствах, а также и рабочей силы, учитывая специфические условия службы на флоте, признать необходимым концентрацию всех Моркопов отдельных Баз в единых Морских кооперативах данного моря, для каковой цели распоряжением Комиссара Морских Сил Республики обязать РВС и Политотделы флотов принять соответствующие меры к проведению вышеуказанных мероприятий безболезненно и тактическим путем»[26].

Каким должен был быть этот «тактический путь» в постановлении не раскрывалось. Но каким бы он не предполагался, осуществлен не был. Чтобы поставить точку в вопросе о месте морской кооперации в общей потребительской системе, коллегия ВКО, вместо ожидаемого моряками согласия, на заседании 19 января 1922 года постановила: «Создание в каком бы то ни было виде обособленной Морской кооперации отклонить, делегировать уполномоченного в ВВКУ». А через несколько дней (24 января 1922 года) было принято «Положение об уполномоченном по морской кооперации ВКО Центросоюза»[27].

Однако и после этого безапелляционного решения коллегии ВКО, разумеется, не без ведома РВС Республики, флотская общественность продолжала настаивать на придании военно-морской кооперации полной самостоятельности. Об этом, в частности, шел разговор на Первом Всероссийском совещании Центросоюза с уполномоченными представителями военно-кооперативных районов (22 марта 1922 г.). Среди пяти вопросов повестки дня стоял «Дополнительный доклад по Военно-Морской кооперации»[28]. Судя по стенограмме совещания, решения принято не было.

О настойчивой позиции моряков красноречиво говорит и резолюция состоявшегося в апреле 1922 года Первого Всероссийского совещания военморов – коммунистов. В ней ставился вопрос о более полном охвате кооперированием личного состава флота и одновременно об улучшении руководства морскими кооперативами. Сошлемся на фрагмент резолюции: «Необходимо всемерно усилить военно-морскую кооперацию, путем отпуска натурфонда из числа негодного имущества, вовлекая в кооперирование всех военморов, рабочих и служащих.

Политотделам поручается для работы в кооперативах выделить соответствующих политработников и проводить массовые кампании по вопросам таковой.

В целях объединения и руководства работой всей военно-морской кооперации признать необходимым организацию в составе Центросоюза Морского Отдела» (выделено мной – Ю.Б.)[29].

Надо заметить, эта настойчивость морского начальства не была случайной. Во-первых, с учетом морской специфики моряки традиционно кооперировались отдельно от армейских частей и соединений. Во-вторых, нередко в документах СНК, наркоматов, РВС Республики, касающихся жизни всех вооруженных сил, не содержалось упоминаний конкретно о флоте, он лишь как бы подразумевался. Об этом мы говорили в предыдущей статье».

В постановлении СНК РСФСР «О военной кооперации» от 16 августа 1921 года его авторы при определении субъектов, на которые распространяется действие декрета СНК от 7 апреля 1921 года (красноармейцы и военнослужащие), «забыли» указать военных моряков. Подобная «забывчивость» проявлялась довольно часто. В подтверждение можно было бы назвать многие приказы РВС Р и циркуляры Политуправления.

В условиях почти полного отсутствия начального капитала, невозможности получения кредитов от государства военным кооперативам оставалось одно – рассчитывать на свои силы, предпринимательскую находчивость и участие в общих делах всех членов общества. В Морском ведомстве хорошо понимали, что в условиях новой экономической политики идея кооперирования военморов безусловно важна, с политической точки зрения, но реализована она может быть только при условии материальной поддержки возникающих потребительских обществ. В этих целях, упомянутое выше совещание при Начглавмортехозупре (23.12.21.), будучи наделенным высокими полномочиями, наметило целый ряд конкретных мер помощи военно-морской кооперации, приняв важные решения по обсуждаемым вопросам.

Прежде всего, отметим резолюцию совещания «О развитии производственной деятельности морских кооперативов». В ней записано: «Распоряжение Начглавмортехозупра приказом Главвоенпортам Морей Республики представить право эксплоатации нефункционирующих мастерских и заводов… без ущерба для флота, использовать все предприятия для нужд МОРКОПОВ по соглашению с последними».

Каждая из принятых совещанием резолюций важна сама по себе. Но наиболее существенной, с точки зрения помощи морского ведомства кооперативам, является резолюция – «О возможности передачи Моримущества, негодного для военных целей, Морскому кооперативному Управлению Центросоюза и его органам на местах». Приведем ее без купюр.

«Учитывая тяжелое положение сотрудников Моркома и их семейств, а также семей военморов и в целях наискорейшего развития деятельности Морских кооперативов для оказания реальной помощи в организационный период Моркопов признать выделение негодного для военных целей Моримущества крайне необходимым. Передачу имущества производить незамедлительно от Главмортехозупра в размере потребности первоначальной деятельности Моркопов постановленной Главмортехозупром совместно с Морским Кооперативным Управлением Центросоюза.

а) В дальнейшем же передачу имущества производить на общих государственных основаниях;

б) Отпуск моримущества производить по номенклатуре и спецификации Главмортехозупра из наиболее ходовых предметов на договорных началах в каждом отдельном случае с указанием погашения стоимости и в определенный срок.

в) Распоряжением Главмортехозупра приказать командиру Петроградского порта в 5-ти дневный срок выдать для сдачи кооперативу Балтфлота 5.000 пуд. чугунного лома, негодного для военных целей, часть того же чугуна – Кооперативу Н. К. и М. Д. в Москве. Отпуск произвести по аналогичному договору между Главмортехозупром и Петроморкопом».

Резолюция совещания «О возможности передачи заготовок Моркома своим кооперативам» самой формулировкой красноречиво свидетельствует о том, насколько серьезно в военно-морском ведомстве относились к возможностям флотской кооперации. А текст ее следующий: «В целях поддержания Моркопов и развития их деятельности обязать распоряжением Начглавмортехозупра обязать все подчиненные техническо-хозяйственные органы, как в центре, так и на местах производить заготовку всех потребных для флота предметов снабжения, отсутствующих в государственных органах, а равно и реализацию негодного для военных целей Моримущества через посредство моркопов на договорных условиях».

Совещание при Начглавмортехозупре рассмотрело и финансовый вопрос «О выдаче и использовании 1 500 000 000 рублей, ассигнованных морским командованием Петроморкопу». Совещание постановило: «Распоряжением Начглавмортехозупра предложить Финуправлению при поступлении дополнительных дензнков на декабрь месяц выдать согласно имеющихся заявок для Петроморкопа – 150 000 000 рублей, причем, распределить их следующим образом: кооператив Балтфлота – 500 000 000, кооператив Черного флота – 400 000 000, кооператив Каспфлота – 100 000 000, кооператив Северного флота – 100 000 000 , кооператив Н. К. по М. Д. – 400 000 000»[30].

Использование натурфонда морскими кооперативами должно было осуществляться по решению созданной по приказу РВСР № 5 от 4 января 1922 года фондовой комиссией, которая в соответствии с разработанным для нее положением должна была сформировать товарный фонд и передавать его кооперативам армии и флота. Указывался и механизм формирования этого фонда: обмен, переработка, продажа не табельного, негодного военному и морскому ведомствам имущества. Его переработка могла осуществляться как на предприятиях военного и гражданского ведомств, так и частными предпринимателями «по конкурсу их предло-жений»[31].

Эта мера, предпринятая РВСР, для военной кооперации ожидаемых результатов не дала – имущество задерживалось, выдавалась не в полном объеме, а что касается конкурса, то предложения, поступающие от частных предприятий и лиц, оказывались подчас более выгодными, чем условия безвозмездной передачи имущества военным кооперативам. Такую практику трудно было увязать с постановлением СНК «О военной кооперации», которым «торги» и «конкурсы» не были предусмотрены.

Все это заставило ВВКУ 31 января 1922 года вопрос «О фондовой комиссии РВСР» вынести на заседании коллегии. Было решено потребовать от нее безусловного выполнения своих обязанностей перед военной кооперацией, а если будет необходимо, то поставить вопрос и перед РВСР о том, что «фондовая комиссия, в связи с организацией торгов и конкурсов по реализации излишествующего имущества Красной Армии и Флота негодного для прямых военных целей – совершенно извращает пункт 3 Постановления СНК от 16 августа 1921 года… что, безусловно, является со стороны фондовой комиссии срывом работ ВКУ по улучшению быта Красной Армии и Флота, а также характеризует полное непонимание ею тех задач, которые возложены Постановлением Совнаркома на Военную Кооперацию»[32].

На Первом Всероссийском съезде военной кооперации ВВКУ поставило вопрос пред РВСР и фондовой комиссией об упорядочении отпуска имущества. В свою очередь, фондовая комиссия, указывая на трудности реализации фондового имущества, внесла предложение, по которому военная кооперация должна была пользоваться им в качестве ссуды в размере одного миллиона рублей с погашением в течение трех лет и с разверсткой: 515 тыс. руб. – на провинцию, 485 тыс. руб. на ВВКУ.

Этот вариант военную кооперацию тоже не устраивал, и съезд принял резолюцию: «Не следует возлагать больших надежд на скорую реализацию фондового имущества, могущего вывести военную кооперацию из тупика, а посему… во всей остроте стоит задача привлечения новых средств внутри военно-кооперативных объединений»[33].

РВСР пытался как-то упорядочить процесс передачи фондового имущества военной кооперации. Об этом свидетельствует приказ РВСР № 1401 от 10 июня 1922 года «О мерах к укреплению и дальнейшему развитию военной кооперации», в котором предусматривались и меры по выполнению п. 3 постановления СНК «О военной кооперации». В частности, в приказе было такое требование: «6. Не задерживать на складах материалы, отпускаемые военной кооперации по постановлению центральной фондовой комиссии РККА, осуществляя действенный контроль за скоростью и точностью выполнения нарядов и налагая строгие взыскания на тех лиц, по чьей вине назначенное к отпуску имущество задержано»[34].

И. Мортиков, хорошо знавший, как «прорабатываются» в РВС Республики подобные вопросы, заблаговременно выступил с инициативой проведения совещания при Начглавмортехозупре 23 декабря 1921 года. Принятые на этом совещании резолюции принципиально отличалось от бюрократического подхода Фондовой комиссии к вопросу о том, если давать военной кооперации неликвиды, то на каких условиях и т.п. Иллюзии на получение фондового имущества от военного ведомства у военно-морских кооператоров рассеялись быстро, они приняли правильное решение изыскивать средства, как тогда говорили, «внутри себя».

И эти средства, как мы видели по резолюциям совещания при Начглавмортехозупре, были найдены.

Для более полного учета названных и других материалов и оборудования, промышленных объектов в Петрограде была создана специальная комиссия из представителей Петроградского Моркоопа, Кронштадтского военно-морского порта и морского командования, которая представила Начглавмортехозупру исчерпывающие данные о возможностях развития военно-морскими кооперативами собственного промышленного и кустарного производства, расширения рабочих мест.

И. Ф. Мортиков лично обследовал Кронштадтский морской порт, где в непригодных мастерских обнаружил следующие материалы: «стали мягкой для наварки топоров 20 000 п., железа лому – до 500 000 п., меди – до 5 000 п., старых напильников – 20 000 шт., старых проводов – 300 000 п., оцинкованного железа от зарядов – 500 п., церковной утвари (икон, риз, иконостасов) для устройства пяти церквей».

Кроме того, им было установлено 14 предприятий, которые «работали в размере от 25 до 50 процентов»: бельевая мастерская на 200 машин, сапожная (на 200 чел.), фуражечная (на 40 чел.), парусная (на 20 чел.) мастерские, электромеханический завод (на 600 чел.), пароходный завод с литьем, меднопрокатным, слесарным и котельным производством (на 1600 чел.), лесопильный завод и другие предприятия[35].

Указанные материалы вероятно в большом количестве накопились после того, как в 1911 году морской министр адмирал Григорович испросил высочайшего соизволения «о продаже с торгов негодного и ненужного Морскому ведомству имущества»[36] и оно тогда было с немалой выгодой для этого ведомства реализовано.

Поучителен механизм передачи указанного имущества на основе постановления совещания при Начглавмортехозупре 23 декабря 1921 года морским кооперативам. Он был намного проще того, который предлагала Фондовая комиссия РККА. Уже 25 декабря 1921 года между Главным морским Хозяйственно-Техническим Управлением и Петроградским Единым Морским Кооперативом был составлен договор, согласно которому первый передавал, а второй принимал «находящееся в Петроградском и Кронштадтском портах, негодные для судостроения материалы для образования товарообменного фонда». Такая деталь – за получение 10 000 п. чугуна Пеморкооп обязался произвести расчет продовольствием и предметами широкого потребления (по довоенным ценам). В случае отсутствия продуктов стоимость чугуна должна была быть оплачена по курсу золотой валюты[37].

Документ, подписанный начальником Главмортехозупра И.А. Загвоздкиным и председателем Пеморкоопа М. Г. Степановым, был представлен на утверждение командующему морскими силами. Любопытна его резолюция на этом документе: «Договор, как предварительный, утверждается. Главмортехозупру оказать всевозможное содействие к осуществлению реализации». Подписали договор: Командующий морскими силами Панцержанский и комиссар морских сил Зоф[38]. Таким образом, договор приобретал юридическую силу и, как показывают последующие события, был выполнен в полном объеме.

Совещание при Начглавмортехозупре, принятые на нем резолюции и последовавшие в развитие их документы (договоры), свидетельствуют о его больших полномочиях. В подтверждение этого приведем еще две резолюции.

«О создании МОКОПА Н. К. по М. и Д. в Москве Морского кооператива Народного комиссариата по морским делам – Ю. Б.)». В ней сказано:«В связи с переездом всех центральных Управлений МОРКОМА в Москву и, учитывая тяжелое продовольственное положение служащих МОРКОМА, – признать необходимым реорганизацию Кооператива Москштамера по следующему плану:

а) произвести перевыборы Правления Кооператива Москштамора, образовать его в кооператив Н. К. по М. Д.;

б) кооператив МОРКОМА входит в состав организации военного отдела Мосгубсоюза, с одновременным подчинением Морскому Кооперативному Управлению Центросоюза;

ж) производство перевыборов в организацию Кооператива Моркома возложить на тов. Мортикова в недельный срок, обязав его представлением доклада Начглавмортехозупру о намеченных мероприятиях».

 

Заметим, выше и в данном пункте участникам совещания вопрос о Морском Кооперативном Управлении Центросоюза представлялся уже решенным, но на практике, как мы видели, этого не произошло.

И еще одна резолюция – «Об отпуске ржи из черного флота Балтфлоту и Главмортехозупру». Она гласила:

«Распоряжением Помглавкомера и Комиссара Морских Сил Республики приказать РВС и Комглавпорту Черноазовфлота о срочной переброске 7 вагонов ржи для Кооперации Балтфлота и 3 вагонов в адрес Начглавмортехозупра».

Протокол совещания, состоящий из девяти резолюций, заканчивался таким, довольно красноречивым, на наш взгляд, требованием: «Настоящее постановление всем подведомственным Начглавмортехозупру учреждениям провести в кратчайшие и установленные сроки в жизнь наравне с его приказом.

 

Подписали: ПредседательИзмайлов

СекретарьРязанцев»[39].

 

Учитывая резолюции указанного совещания, полугодовой опыт балтийских кооперативов по их выполнению и требования приказа РВСР № 1401 от 10 июня 1922 года «О мерах к укреплению и дальнейшему развитию военной кооперации», Народный комиссариат по морским делам 14 июня 1922 года объявил приказ № 455, которым обязал: «РВС флотов, начальников морских сил и командиров портов оказывать всемерную помощь военно-морской кооперации в деле ее развития и укрепления, которая должна быть главным образом, выражена в материальной поддержке, а именно:

1. Предоставлять военно-морским кооперативам на льготных условиях всякого рода подряды, поставки и заказы.
2. Проводить через их аппараты реализацию, в соответствии с существующими на сей предмет законоположениями, ненужных для флота материалов и другого имущества.
3. Сдавать в аренду отдельные мастерские, совхозы и другие подсобные предприятия, подлежащие закрытию или ликвидации за невозможностью их содержания Моркомом.
4. Предоставлять перевозочные средства, инвентарь и другие материалы, необходимые для оборудования мастерских, хозяйств и промыслов на договорных началах.

В развитие настоящего приказа Начглавмортехозупру издать подробную инструкцию.

 

Подписали: Помощник по Морским делам Главнокомандующего Всеми Вооруженными силами Республики    Эд. Панцержинский.

Комиссар В. Зоф.

Начглавмортехозупр   Н. Измайлов»[40].

 

Наиболее реальным и эффективным делом, с точки зрения максимального использования оказываемой военно-морским кооперативам помощи и получения быстрейшей выгоды, явилась организация собственного кустарно-промышленного производства. В армии и на флоте по состоянию на 1 июня 1922 года действовало 512 предприятий, в том числе 25 заводов (11 мыловаренных, 4 кожевенных, 2 известковых, по одному механических,скипидарно-смолокуренных, лесопильных, гончарных и др.), 151 мастерская (33 сапожных, 21 механическая, 5 кузнечных, 8 слесарных, 28 портновских и др.), 6 мельниц, 26 хлебопекарен, 9 промыслов и т. п.[41].

К сожалению, количество предприятий в морских кооперативах в сводках ВВКУ отдельной строкой не показано. Об их характере можно судить лишь по публикациям И. Мортикова. Но одна особенность просматривается достаточно четко – кооператоры-моряки использовали, главным образом, переданные им морским ведомством промышленные производственные мощности. Различные механические заводы и мастерские в портах эксплуатировались морскими кооперативами.

В основе коммерческой деятельности военно-морских потребительских обществ (ВМПО) были в основном заготовки и торговля. Практически все, что заготавливалось, продавалось (распределялось) пайщикам или передавалось соответствующим органам для планового снабжения сил флота.

Некоторое представление о торговле могут дать отчетные данные за 1922 год по Черноморкоопу. Здесь за год было продано товаров на общую сумму 175 889 руб. 86 коп. Что было продано? Ботинки 361 пара, галоши около 250 пар, подошвенная кожа 33 пуда, мыло разное 60 пудов, папиросы более 100 000 шт., кофе ячменное 5 пудов, чай натуральный 2 пуда 23 фунта, сало 13 пудов, мука разная 3 500 пудов, сахар 407 пудов, крупы разные 500 пудов, рис 402 пуда, рыба соленая 400 пудов, картофель 1 460 пудов.

Кроме того, Северному морскому флоту ежемесячно поставлялось мяса и колониальных товаров на сумму 300-400 рублей.

Свой сельхоз дал 75 пудов винограда, зелени на 438 руб., сена 9 000 пудов. Прибыль кооператива за 1922 год составила 21 932 руб. в знаках 1923 года или в переводе на золотой рубль 1 620 рублей[42]. Это были сравнительно высокие показатели, хотя они и не удовлетворяли кооператоров.

Заготовки в больших объемах осуществлялись обычно на наиболее «бойких» дальних рынках, с возможностью доставки товаров морским путем. Бакинские кооператоры, например, за один год заготовили 30 тыс. пудов пшеницы на Туркестанском и 10 тыс. пудов риса на Персидском рынках. В период ноябрь 1921 года – апрель 1922 года Балтморкооп заготовил на стороне продовольствия на сумму около 11 млрд. руб. или по 376 тыс. руб. на каждого пайщика. Астраханский МВПО провел обменные операции на Персидском рынке, обменяв старое железо на продукты питания (за 2 п. железа – пуд риса) и т.д. [43]

Большой удельный вес составляли и местные заготовки. Они не требовали больших затрат и, естественно, особых накладных расходов. Кооперативы приобретали товары напрямую, это было выгодно производителям и покупателям. У первых отпадала необходимость доставки товара на рынок, вторым гарантировалось высокое качество и некоторое снижение цен.

Интересы заготовок требовали изобретательности с учетом рыночного спроса. Нередко кооперативы совершали натуральный обмен товарами, например, кооперация Балтфлота поставляла в близлежащие сельские кооперативы сельхозорудия (сохи, бороны, лопаты и т.п.), металлическую посуду, мыло, получая от них, в свою очередь, молоко, масло, картофель и овощи».

Деятельность военно-морских потребительских обществ на протяжении 1921 – 1923 годов заключалась в налаживании кустарно-промышленного производства, заготовках и распределении продуктов питания, организации культурно-бытового обслуживания военморов и их семей, контрагентских поставах съестных припасов по заявкам органов снабжения флота.

Многое строилось исключительно на энтузиазме инициативных людей, их расторопности и организаторских способностях, применении «живых сил» краснофлотцев и помощи шефствующих предприятий и организаций. Однако выросшая в мощную систему военно-морская кооперация, как и кооперация в РККА, нуждалась в поддержке государства.

К тому же система военной кооперации переживала и другие трудности. Из всего товарооборота системы лишь около 35 процентов падало на долю кооперированных красноармейцев и военморов. Остальной товарооборот приходился на долю стороннего покупателя-частника. Многие предприятия и учреждения, созданные ВПО и МВПО не имели прямого отношения к обслуживанию военных потребителей. Делалось это правлениями кооперативов, разумеется, из стремления выжить.

Кооперация в армии и на флоте в поисках наиболее приемлемых форм кооперирования и оптимальной структуры переживала одну за другой реорганизации. Средств для развития предпринимательской деятельности по-прежнему не хватало. Некоторые командиры и политработники мыслили временными категориями, считая военную кооперацию данью моде, этакой «уступкой» буржуазным традициям царской армии, быстро проходящим явлением. Этот взгляд распространялся тем шире, чем больше недостатков в работе было у военно-потребительских обществ.

События на местах и в центре во многом определялись царившими в это время настроениями среди командно-политического состава высшего звена. В докладе начальника снабжений РККА Павловского «О быте в Красной Армии» на совещании руководящих политработников РККА и РККФ это настроение концентрированно было выражено в следующей фразе: «Военная кооперация не импонирует… ни дешевизной товаров, ни доброкачественностью, потому, что она не имеет оборотных средств… ее надо поддерживать и авансировать»[44].Совещание высказалось за то, чтобы ликвидаторскому уклону был дан отпор «и работа военной кооперации на ближайший период должна обратить на себя внимание политорганов».[45]

Конечно, процесс укрепления военной кооперации, повышения ее роли в деле социально-экономической поддержки личного состава армии и флота был бы значительно быстрее и ощутимее, если бы ей оказывалась соответствующая финансовая помощь со стороны государства.

Пессимистические настроения среди личного состава флота, членов кооперативов усугублялись еще и серьезными экономическими трудностями переживаемыми страной в 1923 году. Товарная депрессия поставила потребительскую кооперацию страны, в том числе и военную, в тяжелое финансовое положение. Частыми были задержки выплаты денежного содержания начсоставу, что вызывало жалобы, направляемые в государственные учреждения. Вот, как, например, эту, поступившую в военную секцию Петросовета: «Семьи военнослужащих Военного ведомства получили семейное пособие, полагавшееся по пр. РВСР – 23 г. № 1956 при Губвоенкопете по декабрь 1923 г. В то же время морское ведомство до сего времени (15.01.24.) не передало кредит ОКРХОЗУПРУ для отдельно проживающих семей Военморов за октябрь, ноябрь и декабрь.

Тяжелое материальное положение большинства семей военморов заставляет их неоднократно обращаться в Губвоенкопет с просьбой о выдаче за указанные месяцы»[46]. Это лишь одно из многих обращений.

В первое время армейские и морские кооперативы получали кое-какую помощь от органов государственной власти и от органов снабжения. С переходом, в период нэпа, всех хозяйственных организаций на жесткий хозрасчет помощь эта практически прекратилась. Исчерпав свои финансовые возможности, многие кооперативы начали влачить жалкое существование.

Сбывалось предвидение И. Мортикова: «Если морским кооперативам в самом недалеком будущем не будет оказана более или менее существенная поддержка, то они долго еще принуждены будут влачить самое жалкое существование или же должны будут броситься в торгашество и прибегать к посредничеству частного капитала, как это имело место в Бакинском кооперативе»[47]. Кстати, здешнее первое правление военно-морского кооператива, по свидетельству И. Морткова, «за злоупотребления и халатное отношение к делу… попало на скамью подсудимых».

В числе бросившихся в торгашество, в вынужденное сотрудничество с частными предпринимателями оказался «Балтморкооп». Еще в начале 1923 года он почувствовал «сильное недомогание», а к лету совсем захирел. ВВКУ констатировало, что в числе ряда военно-кооперативных управлений округов и военно-потре-бительских обществ (Закавказья, Западного фронта, Западной Сибири, ЛенВО, Иркутского ВПО и др) «ВПО Крыма и «Балтморкооп» погибли исключительно от работы с частным рынком»[48]

Правление «Балтморкоопа» вынуждено было срочно собрать чрезвычайное собрание для решения вопроса о судьбе кооператива. Кооператив вынужден был пойти на самороспуск. Это было самое худшее решение, но оно состоялось. И как результат – вот этот приказ.

Приказ

по Морским Силам Балтийского моря

в Кронштадте 20 мая 1923 года № 342

Революционный Военный Совет Балтийского моря объявляет, что согласно постановления чрезвычайного собрания членов Кооператива «Балтморкооп», последний ликвидируется, совместно с Кронотделением.

Для окончания дела Кооператива «Балтморкооп» избрана ликвидационная комиссия, в составе товарищей: Силина, Семененченко и Чижевского.

 

Основание: Протокол № 14 чрезвычайного общего собрания членов

Кооператива «Балтморкооп» от 12 мая 1923 года.

 

Революционный Военный совет:

Начальник Морских силМ. Викторов

Член Реввоенсовета  Н. Курков[49]

 

«Окончание дел» «Балтморкоопа» продолжалось всего полтора месяца. По завершении работы ликвидационной комиссии было дано соответствующее объявление по флоту.

Циркуляр

Штаба Морских Сил Балтийского моря

в Кронштадте 11 июля 1923 года № 182

 

Штаб, по приказанию Революционного Военного Совета Балтийского моря объявляет для сведения, что «Балтморкооп» с 28 июня сего года числится ликвидированным.

 

   Начальник Штаба Геллер

Комиссар ШтабаВойков[50]

 

В этот период ряд кооперативов, особенно тех, чье финансовое положение в 1923 году серьезно пошатнулось (часть их названа выше, но были и другие), искали пути дальнейшего организационного и экономического укрепления. На Балтике такой путь видели в объединении всех ранее кооперированных моряков в одну кооперативную организацию. 4 апреля 1924 года состоялось общее собрание уполномоченных «Коопморуча», которое приняло решение объединить «разгромленный» Балтморкооп в Морское общество Ленинградской и Кронштадтской Морбаз». В него влилось 7 520 членов Ленинградморбазы и 5 000 членов Кронштадтской базы[51]. Объединение сил и средств этих обществ должно было способствовать оживлению работы. Но как показала жизнь, было уже поздно…

Вначале 1924 года возглавлявший РВС СССР Л. Троцкий вместо постановки вопроса перед Советским правительством об оказании такой же материальной поддержки, какой пользовалась рабочая кооперация страны, настоял на заседании президиума РВС СССР 21 апреля 1924 года (секретный протокол № 211/16) на детальном обследовании военной кооперации и на открытии дискуссии о целесообразности существования ее как самостоятельной системы[52].

Обследование военной кооперации началось немедленно комиссией под руководством И.С. Уншлихта. Ею были привлечены дополнительные силы. Так, Военно-морская инспекция (ВОМОРКИ), например, проверяла военную кооперацию Закавказья, которая объединяла вместе с армейскими и морские кооперативы Каспийского и Черного морей. Задача была одна: «определить место военной кооперации в общей кооперативной сети Закавказья, основные достижения и перспективы развития военной кооперации»[53] Забегая вперед, отметим, в итоговых документах ВОМОРКИ не содержалось даже намека на необходимость изменения статуса военной кооперации в этом регионе.

Не вдаваясь в подробности прошедшей в течение двух месяцев дискуссии в печати, резолюции многочисленных собраний личного состава армии и флота, содержание десятков писем в советские и партийные органы, отметим результат – все участники обсуждения вопроса «быть» или «не быть» военной кооперации высказались за ее сохранение при условии сокращения управленческого аппарата в центре и на местах, в основном за счет упразднения военно-кооперативных управлений округов.

По линии ВВКУ последовали одна за другой «успокоительные» статьи: «Довольно шатаний!», «Периферия о военной кооперации», «Дискуссия» и др. Вышла директива ВВКУ № 2160 от 21 мая 1924 года «После дискуссии к работе!»[54].

Вопрос о судьбе военной кооперации был вынесен на совещание военных делегатов XIII съезда РКП (б). В центре считали, что последнее слово именно за военными делегатами съезда.

В ВВКУ, спровоцировавшем своей постановкой вопроса перед РВС СССР о месте и роли военной кооперации в армейском быту, продолжали надеяться на помощь государства и рассматривали ее, как предпосылку «перемены курса на кооперирование в Красной Армии»[55]. Председатель ВВКУ М. Кантор участвовал в совещании военных делегатов съезда партии, выступал перед ними с докладом.

Вопрос на голосование участников совещания был поставлен так: «нужна» или «не нужна» военная кооперация. В принятой участниками совещания резолюции говорилось: «В связи с переводом комполитсостава на денежное довольствие, военная кооперация приобретает серьезное значение в деле улучшения материального положения Красной Армии. Одновременно военную кооперацию необходимо рассматривать как школу кооперативной практики и проводника идей кооперации через Красную армию в деревню.

В виду того считать необходимым применение к военной кооперации тех же форм государственной помощи условий кредитования, что и к рабочей кооперации, с перенесением центра тяжести работы в низовые (полковые) ячейки. Обслуживание их должны принять на себя органы общей кооперации (в первую голову рабочей). Существование высших объединений военной кооперации считать излишним, с тем, однако, что с разрешения РВС СССР допускается изъятие для отдельных округов»[56].

После совещания военных делегатов партийного съезда «Красная звезда» опубликовала короткую заметку о результатах голосования по главному вопросу – признать желательным сохранение военной кооперации, оставив ее низовые организации и сократив центральные учреждения.[57] Никаких подробностей, которые три месяца так ждала кооперативная общественность армии и флота.

Вопрос о центральных учреждениях действительно был «больным». Численность штатных работников в них обычно не сообщалась. При большой раздутости аппарата, излишествах и расточительстве, колоссальных накладных расходах соответствующие цифры обнародовать было нежелательно, они не попадали в печать. Известно лишь, что на 1 марта 1924 года в штате ВВКУ было 47 сотрудников[58]. Три управленческих аппарата в Ленинграде (ЛОВПО, ОПВУЗ, МОРПО) в начале 1925 года насчитывали 300 сотрудников[59]. Для сравнения скажем, в офицерских экономических обществах освобожденных от прямых обязанностей членов правления было всего 5–7 человек.

Если делегатами съезда партии, сказавшими «да» военной кооперации, предполагалось реорганизовать высшие и упразднить промежуточные звенья военной кооперации, то РВС СССР высказался за полную ликвидацию военно-коопе-ративной системы. Реввоенсовет обосновал это тем, что «военная кооперация без реальной помощи извне в дальнейшем самостоятельно существовать не может, а потому поддержку в настоящий момент оказать в полной мере для правительства не представляется возможным»[60].

Протокол заседания Президиума РВС ССС № 222/23 от 7 июля 1924 года гласил:

«Принять в основу предложение т. Уншлихта (военную кооперацию в том виде, как она существует, упразднить; в основу кооперирования внести полковые ячейки, которые входят в Губсоюз), дав ему или комиссии поручение относительно выяснения вопроса пока в предварительном порядке.

1. Отклоняется централизованная организация военной кооперации.
2. 2.  Обслуживание военных потребителей должно быть возложено на общегражданскую кооперацию

Форма этого обслуживания должна быть в максимальной степени приспособлена к расположению воинских частей, к их нуждам, т.е. лавки должны быть приспособлены к полку, дивизии в зависимости от их размещения, условий существования и пр.»[61]

30 июля 1924 года комиссия под председательством И.С. Уншлихта приняла проект «Положения о военной кооперации». В постановлении говорилось:

«Предложить коллегии ВВКУ к 15 августа с.г. передать все дела, ценности, имущество и обязанности по активу и пассиву правлению Центросоюза, поручить ПУРу представить в трехдневный срок в РВС СССР на утверждение проект постановления РВС СССР об организации Центральной Кооперативной Комиссии и персональный список кандидатов в члены названной комиссии».

Вечером этого дня в редакции газеты «Красная звезда» уже готовился для печати текст, который она дала, как «снег на голову», на следующий день в виде краткого сообщения:

«Вчера, 30 июля, комиссия Реввоенсовета под председательством т. Уншлихта, окончательно разрешила вопрос о военной кооперации…»[62] Как она его разрешила, какова ее перспектива – в газете не было ни единого слова

Спустя четыре дня, вопреки протестам Всесоюзного военно-коопе-ративного управления, решению военных делегатов XIII съезда партии и итогам широкой дискуссии о судьбах военной кооперации, по настоянию Л. Д. Троцкого Реввоенсовет СССР принял решение о полной ликвидации военной кооперации и передаче торгового обслуживания РККА и РККФ общегражданской потребительской кооперации и, как было записано в постановлении, в первую голову, рабочей кооперации[63].

 

 

«Постановление № 228/29

Революционного Военного совета Союза Республик

4 августа 1924 года

 

Слушали: Положение о военной кооперации, принятое Комиссией тов. Уншлихта (Протокол № 1 от 30/VII-24 г.). (Протокол РВС Союза № 222, п.6)

 

Постановили: Утвердить.

 

За председателя Революционного

Военного Совета Союза    И. Фрунзе

Ст. секретарь Медянцев»[64].

 

В тот же день, 4 августа 1924 года, состоялось заседание правления Центросоюза, на котором было принято постановление: «Утвердить прилагаемое положение о военной кооперации, как согласованное с РВС Республики»[65].

В «Положении о военной кооперации» говорилось: «Кооперативное обслуживание как в центре, так и на местах возложить на рабочую кооперацию. В связи с этим:

а) ВВКУ, ВКУ и ВКО округов ликвидируются.

б) Существующие ныне ВПО, МВПО в зависимости от местных условий либо ликвидируются, либо постепенно сливаются с потребительскими обществами Ц.Р.К. или потребсоюзом, в зависимости от величины территориального обслуживания ВПО или МВПО»[66].

Кооперативная периферия по всей необъятной стране быстро и по-своему отреагировала на происходящие события. Повсеместно прошла волна красноармейских собраний и конференций с принятием антиликвидаторских резолюций.

Для командно-политического состава Балтийского флота, как и для всего личного состава Вооруженных сил, столь крутой поворот в жизни системы, оказался внезапным и трудно объяснимым. Это и понятно – в Ленинграде надеялись на восстановление морской кооперации на основе объединительного собрания состоявшегося 4 апреля 1924 года.

Проект центра о передаче военной кооперации для обслуживания общепотребительской системой в Ленинграде был воспринят весьма критически. В РВС ЛВО и в РВС Балтфлота считали, что военно-потребительские общества, если и могут быть переданы в общепотребительскую систему, то только в сохраненном виде в качестве первичных кооперативов.

 

 

Братющенко Юрий Владимирович

Родился 1 марта 1932 года в г. Чите.

В середине 1960-х годов окончил Орджоникидзевское военное училище имени С.М. Кирова и Иркутский государственный университет. В 1983-м защитил диссертацию на соискание ученой степени кандидата исторических наук в Ленинградском государственном университете. Тема диссертации («Деятельность партийных организаций Восточной Сибири по укреплению союза рабочего класса и крестьянства») основана на исследовании материалов, хранившихся в архивах Красноярского края, Иркутской и Читинской областей, Бурятской АССР (научный руководитель доктор исторических наук, профессор А.А. Зыков). Полковник в отставке.

В настоящее время проживает в г. Санкт-Петербурге, занимается научной и общественной деятельностью. В научных кругах известен как автор многих публикаций по теме военно-кооперативного строительства в России