* * *
За время длительного пребывания под следствием приходилось встречаться со многими людьми моего положения. Но ни разу я не сталкивался с озлоблением, антисоветскими людьми, что называется врагами советского государства. Можно допустить, что люди скрытничали, опасались обнаружить свое подлинное нутро. Исключать подобное нельзя. Но не следует забывать, что многие встречи сводились к беседам один на один, когда человеку нечего опасаться и таить. Следует также учитывать, что никакая иная обстановка не располагает так к раскрытию своих мыслей, чувств и переживаний, как тюремная. Какая это разрядка и облегчение!
Встречались и доведенные до отчаяния и ожидавшие отправку в лагерь, коим нечего терять. И все же я не видел недругов советского строя, готовых на борьбу с ним. Обыватель и зубоскал не в счет. Он всюду встречается. И как правильно поступает ныне государство и партия, когда против них направляет всю силу общественного воспитания и воздействия.
Коммунисты, как правило, и в заключении оставались коммунистами. Здесь они поручений не имели, но и в малом и в большом отстаивали свое мировоззрение. Немало дней я коротал со старым коммунистом-подпольщиком, бывшим директором треста совхозов Алексеевым, с подполковником Залюмом, секретарем райкома партии Волосным, директором техникума Ерохиным и многими другими. Все они болезненно переживали свое заключение, но никто из них ни разу и словом осуждения не обмолвился по адресу партии и правительства.
Вспоминается резкий, прямой, с сильным характером Черноусов. Выходец из офицерской среды, он окончил кадетский корпус, и пошел по стопам отца. С первых дней Гражданской войны он, офицер царской армии, не задумываясь вступил в ряды Красной армии. В 1936 году по болезни уволился из рядов армии, а за год до этого его приняли кандидатом в члены партии. До ареста Черноусов возглавлял охотничье хозяйство. Обвинялся он во вредительской деятельности. Ничто не могло его сломить и подписаться под выдвинутым обвинением. Тогда богатый на выдумку следователь придумал необычный прием – он поставил Черноусова у входа в следственный кабинет со шваброй в руках и обязал всем входящим сотрудникам брать «на караул». Вот этого психика бывшего кадета и офицера не выдержала. Он согласился подписать обвинительный протокол и подписал его без всякого упоминания других лиц. Зато как он потом сокрушался, как осуждал прошлое, давшее ему уродливое воспитание и представление о чести, сколько он выражал горести и сожаления, что не оправдал высокого звания кандидата в члены партии. При первом же вызове на допрос Черноусов от признательных показаний отказался.