Переговоры между СССР и Финляндией осенью 1939 года

Аннотация. В статье рассматривается ход переговоров между СССР и Финляндией осенью 1939 года, показаны основные этапы переговорного процесса, а также те трудности, которые в итоге привели к срыву переговоров и началу решения проблем военным путём. В научный оборот введены ряд новых документов, хранящихся в государственных архивах России, таких как Российский государственный военный архив, Российский государственный архив социально-политической истории и Архив внешней политики РФ. Сочетание дипломатических и военных документов, а также воспоминаний участников переговорного процесса позволяет в комплексе рассмотреть причины срыва переговоров и начала военной конфронтации. Несоблюдение финской стороной ключевых требований Советского Союза, таких как аренда Ханко и передача ряда территорий на Карельском перешейке, привело к необходимости решения этих вопросов военным путём.

Ключевые слова: Советский Союз; Финляндия; Аландские острова; Б.А. Рыбкин; В. Таннер; К. Сомерто; Советско-финляндская война; Э.Р. Холсти; майнильский инцидент; дипломатия; г. Койвисто; И. Коскинен; Вторая мировая война.

ИЗ ИСТОРИИ ВОЕННО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ОТНОШЕНИЙ

ЧЕРНЕЦОВ Борис Игоревич — старший научный сотрудник Центрального музея Вооружённых сил МО РФ

«ОНИ МОГЛИ БЫ ПРЕКРАТИТЬ ЛЮБОЕ ПЕРЕДВИЖЕНИЕ НАШЕГО ФЛОТА НА ВСЕЙ АКВАТОРИИ ЗАЛИВА»

Переговоры между СССР и Финляндией осенью 1939 года

Всякому военному конфликту, как правило, предшествуют переговоры, равно как переговорами зачастую конфликт и завершается. Советско-финляндскому конфликту 1939—1940 гг. предшествовала серия переговорных процессов. Стадия осенних переговоров октября 1939 года стала последней перед началом Советско-финляндской войны. Оформление цельного взгляда на переговорный процесс помогает не только понять природу конфликта, но и внятно оценить итоги войны. Тема же итогов советско-финляндского противостояния до сих пор вызывает споры среди отечественных историков.

Историографию советско-финляндских переговоров нельзя назвать объёмной. О переговорном процессе написаны ряд статей профессором В.Н. Барышниковым1, разбирающим этот вопрос комплексно. Но основной акцент данных работ всё же сделан на секретных переговорах 1938 года. Автор ряда работ по шведскому влиянию на Финляндию кандидат исторических наук А.Б. Гехт в 2021 году написал статью, в которой рассматривал влияние Швеции на стадии осенних переговоров 1939 года2. В остальном есть общий обзор переговорного процесса, описанный в статье Н.В. Страховой3. На этом предметные труды исследователей по данной теме ограничиваются.

Источниковую базу рассматриваемого вопроса есть смысл разделить на две части: мемуары, воспоминания участников переговорного процесса — в рамках данной статьи это будут воспоминания Вяйне Таннера, и документальная база, хранящаяся в государственных архивах. В первую очередь такие архивы, как Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ) и Российский государственный военный архив (РГВА). Подобная источниковая база позволит представить переговорный процесс не только с советской, но и с финской стороны.

Советско-финляндские отношения с момента получения Финляндией государственного суверенитета были непростыми. Причина лежит в принципиально разном курсе идеологического и политического развития государства. Гражданскую войну в Финляндии выиграли силы, не питавшие тёплых чувств к Советской России и её идеологическому и политическому курсу. Советский Союз очень быстро был обозначен в Финляндии как главная потенциальная угроза. Об этом говорят и возникшие ещё в 1919 году инициативы создания оборонительных укреплений на Карельском перешейке, направленные именно против Советского Союза. Молодое Финляндское государство поначалу выбрало прогерманскую ориентацию, но не без участия К.Г. Маннергейма вектор государственной политики был изменён на Англию и Францию4. Впрочем, этот факт никак не сделал Финляндию ближе к СССР. В 1920-е годы государственная граница СССР и Финляндии была очень напряжённой для пограничников. Имели место неоднократные нарушения границы с финской стороны, периодически переходившие в боевые столкновения. Это развёрнуто описали С.Г. Веригин и Э.П. Лайдинен в своём исследовании о противостоянии советских и финских спецслужб5.

Начало 1930-х годов могло бы привнести положительные аспекты в советско-финляндские взаимоотношения. МИД Финляндии придерживалось достаточно гибкого отношения к Советскому Союзу. 21 января 1932 года между СССР и Финляндией был подписан Договор «о ненападении и о мирном урегулировании конфликтов между Финляндией и Советским Союзом», по которому «стороны гарантируют взаимную неприкосновенность границ, существующих между Союзом Советских Социалистических Республик и Финляндской Республикой, установленных мирным договором, заключённым в Дерпте 14 октября 1920 г., который остаётся незыблемой основой их отношений»6. В статье «Особенности советско-финских отношений в конце 1920-х — начале 1930-х годов и их значение в условиях международной напряжённости» автор Н.А. Флегонтов резюмирует: «Отношения между СССР и Финляндией на рубеже 1920—1930-х годов с правовой точки зрения определялись Тартуским договором 1920 года и Договором о ненападении 1932 года, по которому стороны признавали неприкосновенность границ. Тем не менее в советском внешнеполитическом курсе в отношении Финляндии продолжали господствовать опасения использования её территории в качестве плацдарма для вторжения третьего государства, на что у советского руководства, как уже упоминалось, были определённые основания, вызванные негативным отношением со стороны националистически настроенной части финского общества, оказывавшего значительное влияние на политику советскогосеверо-западногососеда»7.

Советско-финляндской войне 1939—1940 гг. предшествовал переговорный процесс, длившийся с весны 1938 года. 7 апреля 1938 года И.В. Сталин лично принял Бориса Аркадьевича Рыбкина — руководителя «легальной» резидентуры 5-го отдела ГУГБ НКВД (внешней разведки). Под псевдонимом Борис Николаевич Ярцев он числился вторым секретарём советского посольства в Хельсинки. Переговоры были «строго секретными» — именно так их охарактеризовал И.В. Сталин8. Очевидно, что Сталин инициировал переговоры, рассматривая Финляндию как сферу влияния СССР. Неделей ранее, 1 апреля 1938 года на стол Сталину легла справка о внешнеполитической линии правительства Финляндии, о мерах по вовлечению Финляндии в орбиту советского влияния с целью заключения советско-финляндского пакта о взаимной помощи9.

Первая встреча Б.Н. Ярцева с финским представителем состоялась 14 апреля 1938 года10. Эта стадия переговоров вошла в историографию как «дело седьмого апреля»11. Суть этого дела была в проведении совершенно секретных переговоров Рыбкина с узким кругом официальных финских лиц о проблемах взаимоотношений СССР и Финляндии на фоне агрессии Германии в Европе. Итогом переговоров должно было стать отодвигание границы на Карельском перешейке, даже ценой потери СССР больших территорий, а также официальное обещание финнов не вступать с Германией в альянс в случае её попытки использовать территорию Финляндии в качестве плацдарма. В Архиве Службы внешней разведки (Архив СВР России) хранится справка начальника 7-го отдела ГУГБ НКВД СССР о специальном задании, возложенном на советского резидента в Финляндии «Кина», коим являлся Б.Н. Ярцев, от 23 апреля 1938 года, в которой отмечена одна из встреч советского резидента с министром иностранных дел Финляндии Э.Р. Холсти12. В документе упоминаются все советские пожелания, а Холсти уверяет собеседника в понимании обеспокоенности советской стороны.

В конечном итоге «дело седьмого апреля» не принесло желаемых результатов, но позволило совершить обмен мнениями в узких высших кругах, довести позицию руководства Советского Союза, а главное, прояснить финскую позицию. Как демонстрация этого — в середине октября 1938 года министр иностранных дел Холсти пригласил Ярцева и сообщил: в Женеве в ходе заседания Лиги Наций была достигнута договорённость о том, что укрепление Аландских островов обсудят участники договора об их демилитаризации. В их число входили немцы, французы, англичане, итальянцы и многие другие, но представителя СССР не было. Тогда же финский министр в разговоре с Ярцевым подчеркнул, что это и является исчерпывающим ответом Хельсинки на советские предложения.

Однако чёткий контур территориальных и нетерриториальных притязаний СССР был сформулирован уже осенью 1939 года. Именно на осенней стадии переговоров нашёл своё выражение конфликт интересов СССР и Финляндии, приведший к войне 1939—1940 гг.

Наиболее чётко ход переговоров проявился на их октябрьской стадии, когда правительства СССР и Финляндия передали друг другу меморандумы об обмене территориями. В меморандуме советского правительства от 14 октября 1939 года фигурировали слова: «Главную заботу Советского Союза в переговорах с Финляндским правительством составляют два момента: а) обеспечение безопасности г. Ленинграда; б) уверенность в том, что Финляндия будет стоять прочно на базе дружественных отношений с Советским Союзом»13.

Текст документа также содержит те пункты, которые позволяли решить вопросы безопасности Ленинграда и территориальных притязаний СССР. Это такие вопросы, как: аренда полуострова Ханко сроком на 30 лет; передача СССР островов в Финском заливе — Сурсари (Гохланд), Сейскари (Лесной), Лавенсари (Мощный), Тютерсари (малый и большой); передача СССР ряда территорий Карельского перешейка от н.п. Липола до окраин г. Койвисто. Взамен СССР передавал бы Финляндии территорию в Карелии общей площадью 5529 кв. км. Что касается обеспечения безопасности города Ленинград, согласно пункту 6 СССР и Финляндия обоюдно обязались бы разоружить приграничные укрепления, оставив только пограничную охрану.

Приложением к тексту меморандума служит карта территорий Карельского перешейка. Документ датирован 12 октября 1939 года и неоднократно упоминался в мемуарах В. Таннера: «Сталин показал рукой на разложенной на столе карте Генерального штаба новую линию границы»14. На карте проставлены дата и личная подпись начальника Генерального штаба Б.М. Шапошникова. Нанесённая от руки на карту предполагаемая линия границы неоднократно переносилась. К слову, корректировки границы на карте также упоминает Таннер. Судя по тому, что восточная часть границы не претерпевала бы изменений, но по мере продвижения по линии границы на запад к берегам Финского залива предлагались изменения, ключевым вопросом было проведение границы вблизи г. Койвисто — пройдёт ли граница по его южным окраинам или прямо по городу. Вяйне Таннер приводит слова И.В. Сталина по вопросу Койвисто: «Относительно Койвисто: вы должны иметь в виду, что, если там были бы установлены шестнадцатидюймовые орудия, они могли бы прекратить любое передвижение нашего флота на всей акватории залива»15. А для выяснения фактической обстановки, разведывательный отдел Балтийского флота получил задачи: выявить характер и цели мероприятий, проводимых Финляндией на побережье Финского залива от мыса Инониеми до Выборгского залива; установить систему обороны островов Сурсари, Лавенсари и Сейскари16.

Также в тексте меморандума фигурируют такие пункты, как усиление существующего пакта о ненападении, предоставление Советскому Союзу права на якорную стоянку в заливе Лаппвик (Лаппохия), передача СССР части территорий полуостровов Средний и Рыбачий, а также пункт о вооружении Финляндией Аландских островов с тем условием, что никакое иное государство не имело бы отношения к их вооружению.

Озабоченность СССР данными вопросами была понятна и правительству Финляндии. Об этом свидетельствует текст ответного меморандума Правительства Финляндии с предложениями об обмене территориями с СССР: «Финляндия понимает стремление СССР обеспечить безопасность города Ленинграда. Финляндия желает, как она неоднократно раньше подчёркивала, сохранить дружеские и добрососедские отношения с СССР. Для этих двух целей Финляндия готова со своей стороны обсуждать меры для удовлетворения советских потребностей»17. Также согласно сообщению наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии наркому обороны СССР К.Е. Ворошилову об умеренности советских требований говорил финский военный атташе в СССР К. Сомерто18. Необходимость принимать советские предложения отмечал и представитель шведского военного атташе в СССР Флодстрем19. Однако удовлетворить предложение СССР финское правительство было не готово. Финские представители заявили, что Финляндия не может отказаться от неприкосновенности своей территории20.

Финская делегация, передававшая ответный меморандум от 23 октября 1939 года, заявила, что Финляндия готова к передвижению границы в глубь перешейка на 13 км (вместо ранее предлагавшихся СССР 70 км). Вопрос о Ханко был категорически отвергнут финнами. Остальные пункты были подкорректированы. Однако на заседании 23 октября 1939 года И.В. Сталин дал понять, что пункты о передвижении границы на Карельском перешейке и аренде Ханко были фундаментальными для СССР, отметив, что требования СССР по этим пунктам были минимальные и корректировкам не подлежат21. Эти же данные фигурируют и в заявлении председателя СНК и наркома иностранных дел СССР В.М. Молотова от 23 октября 1939 года22. Когда финская делегация была убеждена в срыве переговоров, всё же Правительство СССР подготовило подкорректированное предложение. Таннер пишет: «Теперь линия предлагаемой границы сдвинулась южнее того, что Сталин раньше показал на карте. Но конечным её пунктом по-прежнему оставался Койвисто»23.

Финское правительство также не готово было принять эти предложения, но готово было продолжать переговоры. Понимая озабоченность советской стороны в отношении Ленинграда и морского входа в Финский залив, финская сторона была готова на уступки территорий на перешейке при сокращении советских требований. Вопрос Ханко по-прежнему рассматривался как невозможный24. Об этом говорит и документ, содержащий слова финского министра Ирье Коскинена на встрече с советским агентом25. При том, что для СССР вопрос Ханко оставался фундаментальным. В ходе дальнейших попыток найти возможность договориться стороны прийти к общему знаменателю не смогли.

Ещё с момента приглашения финской делегации 5 октября 1939 года в Финляндии началась скрытая мобилизация26. Об этом советские спецслужбы были осведомлены. Однако факт начавшихся мобилизационных мероприятий ещё не являлся поводом к объявлению войны. Говоря о провокационных инцидентах на советско-финляндской границе накануне Советско-финляндской войны, принято делать акцент на майнильской провокации. Сегодня это ставится в вину советской стороне. Об этом эпизоде ещё будет сказано далее. Однако это был не единичный случай. Провокационные обстрелы советской территории финской стороной были достаточно частым явлением, а в период напряжённых советско-финляндских переговоров число подобных случаев возросло. Так, согласно сообщению наркома внутренних дел СССР Л.П. Берии наркому обороны СССР К.Е. Ворошилову об обстоятельствах обстрела финскими пограничниками советской территории27 15 октября 1939 года финскими пограничниками была выпущена пулемётная очередь в ходе осмотра советскими командирами состояния железнодорожного пути на советской территории. 26 ноября 1939 года в 15.45 артиллерийским огнём была обстреляна советская территория в районе Майнильской пограничной заставы28. В день происшествия — обстрела в районе заставы Майнила 26 ноября 1939 года было зафиксировано несколько обстрелов в разных точках, а также несколько пересечений границы финскими военнослужащими29. То есть майнильский инцидент был не единичен. Сам обстрел в районе Майнилы в финской и в большинстве изданий отечественной историографии именуется организованной советской провокацией, послужившей поводом для разрыва дипломатических отношений между СССР и Финляндией. Но факт разных провокаций с финской стороны налицо, а достоянием общественности сделали лишь одну из них.

После майнильского инцидента 26 ноября также были обстрелы, не подвергавшиеся в советской прессе широкой огласке, т.е. не использовавшиеся в качестве агитационного инструмента оправдания к началу войны. 28 ноября 1939 года сразу на трёх участках имели место обстрелы и нарушения границ с финской стороны30. В результате накалившейся обстановки и срыва переговорного процесса 28 ноября 1939 года Правительство СССР заявило о разрыве дипломатических отношений с Финляндией. Соответствующая нота была отправлена финляндской миссии от 29 ноября 1939 года, где также было упомянуто, что, несмотря на попытки финской стороны разобраться в майнильском инциденте, обстрелы и провокации продолжаются по всей советско-финляндской границе31. В любом случае в вопросе майнильской провокации рано ставить точку.

Однако вопреки распространённой позиции, что якобы СССР подавал майнильский инцидент как повод для начала войны, нужно сказать, что сам Сталин напрямую говорил иначе. Решение об объявлении войны было принято не по фактам провокаций на границах, а из-за провала переговорного процесса32. Об этом свидетельствует и утверждённый план операции против Финляндии, датированный 29 октября 1939 года33. 28 ноября 1939 года СССР расторг двусторонний договор о ненападении между государствами, а на следующий день последовал разрыв дипломатических отношений34. Возможности решить вопросы мирным путём больше не было.

Таким образом, освещение хода переговоров не только даёт представление о фундаментальных притязаниях Советского Союза, но и позволяет говорить о полном достижении по итогам Советско-финляндской войны озвученных в ходе переговоров территориальных целей кампании. Хотя в целом переговоры между СССР и Финляндией носили конструктивный характер, однако обе стороны заняли жёсткую позицию по ряду вопросов, что и привело к началу военной кампании Советского Союза.

В начале 2023 года была проведена корректировка материалов о Советско-финляндской войне в стенах Центрального музея Вооружённых сил России. При этом были использованы ряд введённых в научный оборот материалов данной статьи. Они демонстрируются сегодня в музейном зале № 8 ЦМВС РФ. Это такие материалы, как текст меморандума Правительства СССР с предложениями об обмене территориями с Финляндией, фрагмент карты с визой Б.М. Шапошникова от 12 октября 1939 года с предложением по обмену территориями с Финляндией и др.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Барышников В.Н. «Б.Н. Ярцев» и его роль в секретных советско-финляндских переговорах 1938 года // Личность в истории в эпоху нового и новейшего времени (памяти профессора С.И. Ворошилова): материалы Международной научной конференции (Санкт-Петербург, 8—9 декабря 2009 г.). СПб.: Изд-во Санкт-Петербургского гос. ун-та, 2011. С. 344—352; он же. Начало политического кризиса 1939 г. в Европе и Финляндии // Скандинавские чтения 2004 года: этнографические и культурно-исторические аспекты: сборник. СПб.: Музей антропологии и этнографии имени Петра Великого (Кунсткамера) РАН, 2006. С. 164—171.

2 Гехт А.Б. Шведский фактор в советско-финляндских отношениях накануне и во время Второй мировой войны (1938—1943) // История России и Финляндии в современных исследованиях: сборник научных трудов. СПб.: Президентская библиотека имени Б.Н. Ельцина, 2021. С. 121—143.

3 Страхова Н.В. К вопросу о советско-финляндских мирных переговорах периода «зимней войны» // Вестник Ярославского государственного университета имени П.Г. Демидова. Сер. Гуманитарные науки. 2009. № 4(10). С. 8—12.

4 Попов Д.А. Финский излом: революционная ситуация и революционные органы власти в Финляндии. 1917—1918. М.: Спутник +, 2018. С. 78.

5 Лайдинен Э.П., Веригин С.Г. Финская разведка против Советской России: специальные службы Финляндии и их разведывательная деятельность на Северо-Западе России (1914—1939 гг.). 3-е изд., доп. и испр. Выборг: Военный музей Карельского перешейка, 2019. 304 с.

6 Документы внешней политики СССР. Т. 15. 1 января — 31 декабря 1932 г. М.: Политиздат, 1969. С. 44.

7 Флегонтов Н.А. Особенности советско-финских отношений в конце 1920-х — начале 1930-х годов и их значение в условиях международной напряжённости // Скиф: вопросы студенческой науки. 2021. № 3(55). С. 75.

8 Воскресенская З.И. Под псевдонимом Ирина: записки разведчицы. М., 1997. С. 152.

9 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 558. Оп. 11. Д. 178. Л. 31—37.

10 Tanner V. Olinulkoministerina talvisodan aikana. Hels., 1950 (пер. на англ.: Tanner V. The Winter War. Finland against Russia. 1939—1940. Standford, 1957; пер. на русск.: Таннер В. Зимняя война: дипломатическое противостояние Советского Союза и Финляндии 1939—1940. М., 2003). С. 9—11.

11 Пещерский В.Л. Как И.В. Сталин пытался предотвратить войну с Финляндией // Военно-исторический журнал. 1998. № 1. С. 54—63.

12 Архив Службы внешней разведки. Ф. 3. Оп. 7. Д. 457. Л. 51—58.

13 Архив внешней политики Российской Федерации (АВП РФ). Ф. 6. Оп. 1. П. 18. Д. 191. Л. 1—2.

14 Tanner V. Op. cit. Р. 61.

15 Ibid. С. 42.

16 Кикнадзе В.Г. Разведывательное обеспечение боевых действий Балтийского флота // Военно-исторический журнал. 2004. № 4. С. 27.

17 АВП РФ. Ф. 6. Оп. 1. П. 18. Д. 191. Л. 6—9.

18 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 33987. Оп. 3а. Д. 1240. Л. 83—86.

19 Там же. Л. 67—68.

20 Tanner V. Op. cit. Р. 47—54.

21 Ibid. Р. 47—54.

22 АВП РФ. Ф. 6. Оп. 1. П. 18. Д. 191. Л. 14—15.

23 Tanner V. Op. cit. Р. 64.

24 АВП РФ. Ф. 6. Оп. 1. П. 18. Д. 191. Л. 27—29.

25 РГВА. Ф. 33987. Оп. 3а. Д. 1240. Л. 69—71.

26 Приказываю решительно прекратить представление таких разведсводок… Разведывательные сводки 5-го Управления НКО СССР за период советско-финляндской войны / Сост., авт. предисл., коммент. статей и указателей О.Н. Киселёв, Ю.М. Свойский. М.: Русский фонд содействия образованию и науке, 2018. С. 26.

27 Там же. С. 35, 36.

28 РГВА. Ф. 37977. Оп. 1. Д. 303. Л. 292—293.

29 Там же. Ф. 33987. Оп. 3а. Д. 1240. Л. 121—122.

30 Там же.

31 АВП РФ. Ф. 6. Оп. 1. П. 18. Д. 188. Л. 26.

32 Зимняя война 1939—1940. Кн. 2. И.В. Сталин и финская кампания: Стенограмма совещания при ЦК ВКП(б). М.: Наука, 1998. С. 272.; «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель—май 1940 г.): материалы комиссий Главного военного совета Красной Армии по обобщению опыта финской кампании. М.; СПб.: Летний сад, 2004. С. 31, 32.

33 РГВА. Ф. 25888. Оп. 14. Д. 2. Л. 1—15.

34 Раунио А., Килин Ю. Сражения зимней войны / Пер. с фин. Ю. Килина. Петрозаводск: Изд-во Военного музея Карельского перешейка, 2018. С. 11.