Общественное и религиозное значение внутрихрамового погребения военачальников в России XVIII—XIX вв.

Аннотация. В статье рассматриваются вопросы внутрихрамового погребения российских полководцев XVIII—XIX вв. Анализируются менявшиеся на протяжении столетий общественные и религиозные мотивы, служившие основой создания мемориальной памяти отечественным военачальникам вне зависимости от их социального и церковного статуса.

Summary. The article discusses burials of Russian military leaders inside churches in XVIII-XIX centuries. The author analyzes social and religious motives were changed over centuries and served as the basis for creating a memorial memory of domestic commanders, regardless of their social and ecclesiastical status.

АРМИЯ И ОБЩЕСТВО

 

Будюкин Дмитрий Анатольевич — доцент кафедры гуманитарных и естественнонаучных дисциплин Липецкого филиала Российской академии народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ, кандидат философских наук

(г. Липецк. E-mail: boudukin@yandex.ru)

 

ОБЩЕСТВЕННОЕ И РЕЛИГИОЗНОЕ ЗНАЧЕНИЕ ВНУТРИХРАМОВОГО ПОГРЕБЕНИЯ ВОЕНАЧАЛЬНИКОВ В РОССИИ XVIII—XIX вв.

 

Одной из основных христианских религиозных практик является молитвенное, прежде всего богослужебное, поминовение живых и умерших. Вклады и пожертвования, религиозная и мемориальная благотворительность, похоронные обряды, обустройство мест погребения, фамильные культы святых — всё это должно способствовать спасению души христианина. Однако на протяжении веков такая забота о спасении также повышала престиж и социальную значимость самого вкладчика и его рода, являлась неким ретранслятором памяти о нём будущим поколениям. Эти факторы формировали нерелигиозный аспект церковной коммеморации*.

Погребение в церкви отмечает захоронение монументальным сооружением и в отличие от часовни-склепа обеспечивает регулярное служение литургии над телом усопшего. При этом, как пишет протоиерей Владислав Цыпин, «в древности запрещено было погребать усопших в церквах, потому что в них хранились мощи мучеников. Об этом говорится в 41-м каноническом ответе Вальсамона, вошедшем в «Кормчую» как 6-й канонический ответ Иоанна Китрского. Однако в Средние века появился обычай хоронить в храмах знатных лиц. Впоследствии этот противоречащий древнему церковному праву обычай в Православной Церкви перестал существовать. Исключения допускались лишь в отношении епископов и членов Царствующей фамилии, о чём говорится в 329-й главе сочинения Симеона Солунского «О святых священнодействиях»1.

В действительности обычай хоронить знатных частных лиц в православных российских храмах перестал существовать только после 1917 года. Первые подобные захоронения появились ещё в XVI веке и были неоднозначно восприняты современниками. По их мнению, нельзя было ставить, пусть и знатного умершего, на один уровень с царствующими особами и высшими церковными иерархами и проявлять тем самым непозволительную гордыню.

Церковь Святого Владимира, воздвигнутая в Кирилло-Белозерском монастыре над могилой умершего в 1553 году князя Владимира Ивановича Воротынского его вдовой Марией Федоровной, сделала его первым в России частным лицом (не владетельным князем и не иерархом Церкви), похороненным внутри храма2. В своём послании в Кирилло-Белозерский монастырь (1573 г.) Иван Грозный так высказался по этому поводу: «А вы се над Воротыньским церковь есте поставили! Ино над Воротыньским церковь, а над чюдотворцом нет. Воротыньской в церкви, а чюдотворец за церковию!.. Слышах брата от вас некоего глаголюща, яко добре се сотворила княгиня Воротыньскаго. Аз же глаголю, яко не добре, по сему первое яко гордыни есть и величания образ, еже подобно царьстей власти церковию и гробницею и покровом почитатися. И не токмо души не пособь, но и пагуба: души бо пособие бывает от всякого смирения»3.

В XVIII—XIX вв. погребение частных лиц в построенных ими усадебных храмах либо в церквях-усыпальницах монастырей стало обыденным делом, не вызывавшим общественных возражений. Однако по канонам православия подобная практика внутрихрамовых погребений, традиционно предназначенных святым и почитаемым как святые, архиереям и членам правящих династий, в отношении частных лиц продолжала считаться не столько спасительным благочестием, сколько пагубной гордостью.

Однако в христианстве традиционно существуют понятия воинской святости и сакрального смысла воинского подвига4. Поэтому погибшие на полях сражения либо умершие военачальники и герои войны на протяжении XVIII — начала XX века составляли особую группу похороненных в церквях частных лиц. Практически только представители военной касты были погребены в городских соборах.

В этой связи возникает целый ряд вопросов. Действительно ли внутрихрамовые погребения военачальников связаны с воинскими подвигами, а не следуют просто из их высокого социального статуса? Имеет ли место признание воинской святости и религиозного значения подвигов защитников Отечества, либо это нерелигиозное по своей природе стремление отметить могилу героя монументальным мавзолеем, которым у христианина могла быть только церковь либо часовня?

Следует отметить, что в данной статье исследуются только православные погребения. Большинство неправославных российских военачальников, особенно в XVIII веке, жили, умирали и были похоронены в рамках и по обычаям своей конфессии и западноевропейской культуры. Многие из них были погребены за пределами России, и их похоронные практики находятся под влиянием иных факторов и закономерностей.

На протяжении XVIII века поставленные вопросы практически не поддавались разрешению, поскольку среди выдающихся православных военачальников этого периода не представляется возможным выделить воинский подвиг и социальный статус в качестве отдельных факторов. Но всё же можно отметить некоторые закономерности внутрихрамового погребения полководцев той эпохи.

Большая часть подобных захоронений производилась в церквях-усыпальницах крупных монастырей, непосредственно связанных с высоким социальным статусом умерших. В церквях-усыпальницах Александро-Невской лавры похоронены генерал-фельдмаршал Б.П. Шереметев5 и генералиссимус А.В. Суворов6. Лазаревская церковь лавры стала традиционной родовой усыпальницей графов Шереметевых, потомков фельдмаршала. При этом примечателен факт погребения жены, а затем и сына А.В. Суворова в приделе подземной церкви Воскресенского собора Новоиерусалимского монастыря — одной из двух усыпальниц мирян в этом храме, созданных после его перестройки в середине XVIII века7. Возможно, на такое нарушавшее тогдашние каноны, решение повлиял ореол славы, окружавший великого полководца.

Внутрихрамовые погребения военачальников в XVIII веке имели место и в других крупных монастырях. К примеру, граф П.А. Румянцев-Задунайский (1725—1796) похоронен в Успенском соборе Киево-Печерской лавры.

Несколько видных полководцев XVIII века похоронены в церквях, располагавшихся на территории принадлежавших им усадьб и владений. Отец и сын генерал-фельдмаршалы графы Пётр Семёнович (1698—1772) и Иван Петрович (1730—1805) Салтыковы погребены в родовой усыпальнице в Спасской церкви села Никольское Ярославского уезда8. Свою родовую усыпальницу в Трёхсвятительской церкви села Волынщина-Полуэктово Рузского уезда основал и генерал-аншеф князь В.М. Долгоруков-Крымский (1722—1782)9.

Самый редкий и престижный вид внутрихрамового погребения — это захоронения внутри городских соборов и приходских церквей, которые для частных лиц, в особенности со времён Петра I, допускались только в порядке особого исключения. Генерал-фельдмаршал князь А.И. Репнин (1668—1726), умерший в Риге, похоронен там же, в Алексеевской церкви. Нужно отметить, что знатных православных, умерших в Риге, часто хоронили в городских церквях: так, в Рижском соборе был погребён князь В.П. Долгоруков (1699—1761)10. Вероятно, причина этого кроется во влиянии местных традиций на коммеморативные практики православных. Случаи же городского внутрихрамового погребения в рамках русской культурной традиции в XVIII веке крайне редки. Светлейший князь Г.А. Потёмкин-Таврический (1739—1791) похоронен в Екатерининском соборе Херсонской крепости.

Религиозное значение внутрихрамового погребения военачальников в XVIII веке не находит явных подтверждений и, по-видимому, незначительно: так, адмирал Ф.Ф. Ушаков (1745—1817), бесспорное религиозное значение воинского подвига которого отразилось в его причислении в 2001 году к лику святых, похоронен в Санаксарском монастыре вне храма.

Основным источником информации о местах погребения в дореволюционной России для нас являются некрополи великого князя Николая Михайловича. Однако благодаря недавнему юбилею Отечественной войны 1812 года данные о местах захоронения генералов этого периода были в значительной мере уточнены, дополнены и включены в справочник11, что облегчает работу с информацией о внутрихрамовых погребениях в XIX веке и позволяет делать более обоснованные выводы. Нужно отметить, что именно эта война позволила выделить в общественном сознании особую группу героев сражений, удостоенных после своей смерти внутрихрамового погребения.

Именно тогда закрепилась практика захоронения выдающихся военачальников в городских соборах. Погребение М.И. Кутузова в Казанском соборе Санкт-Петербурга, бесспорно, уникально и связано с его полководческим подвигом. Генерал-лейтенант И.С. Дорохов (1762—1815) был похоронен в Рождественском соборе в Верее, освобождённой от неприятеля под его командованием12. В ознаменование выдающихся заслуг в военное и мирное время был похоронен в соборе Одессы светлейший князь М.С. Воронцов (1782—1856)13. В Екатерининском соборе в Царском Селе погребён длительное время управлявший Царскосельским дворцовым правлением и местной полицией генерал от артиллерии Я.В. Захаржевский (1780—1865).

Если в XVIII веке отмечались частые внутрихрамовые захоронения российских генералов на территории Риги, то в XIX веке эта тенденция особенно коснулась Тифлиса. В Сионском соборе этого города похоронен генерал-майор А.П. Кутузов (1777—1817)14, а в церкви Св. Георгия — генерал-лейтенант Н.М. Сипягин (1783/85—1828)15. В отличие от протестантской Риги Тифлис — город традиционно православный, но имевший свою выраженную региональную специфику по сравнению со среднерусскими регионами. Это и могло послужить причиной подобных явлений.

В течение XIX века активно развивалась традиция строительства полковых соборов. Некоторые из них стали усыпальницами выдающихся военных деятелей той эпохи. К примеру, Введенский собор Семёновского полка являлся местом упокоения генерал-фельдмаршала светлейшего князя П.М. Волконского16. Ко второй половине XIX — началу XX века относится строительство храмов-памятников русской воинской славы с усыпальницами героев. Во Владимирском морском соборе в Севастополе, построенном в 1848—1888 гг., похоронены П.С. Нахимов, В.И. Истомин, В.А. Корнилов, М.П. Лазарев и другие знаменитые адмиралы17. В 1911 году построен Войсковой собор в Новочеркасске, в котором были перезахоронены представители казачества. В их числе герои 1812 года атаманы графы М.И. Платов (1753—1818)18 и В.В. Орлов-Денисов (1780—1843)19. Сын Платова Матвей (1793—1815) похоронен на Дону, в церкви Рождества Богородицы при загородном архиерейском доме20.

В рамках юбилейных торжеств в 1913 году был воздвигнут Храм-памятник русской славы (церковь Св. Алексея) в Лейпциге. В нём были перезахоронены погребённые ранее на местном кладбище герои, павшие в Битве народов, среди которых генерал-майор князь Н.Д. Кудашев (1784—1813) и генерал-лейтенант И.Е. Шевич (1754—1813)21.

Многие герои 1812 года похоронены в церквях в своих имениях, построенных специально для их погребения. Возникает вопрос: в какой мере такие погребения внутри церквей были обусловлены статусом почивших участников войны? В данном аспекте усадебные внутрихрамовые захоронения генералов 1812 года можно разделить на несколько групп. Сразу надо исключить связь такого погребения с воинскими подвигами для заслуженных полководцев, которые были похоронены в уже существовавших родовых церквях-усыпальницах — генерал-майора И.Н. Дурново (1784—1850)22, генерал-майора П.П. Пассека (1779—1825)23 и генерал-лейтенанта Д.Д. Шепелева (1766—1841). Последний был женат на наследнице заводчиков Баташевых и похоронен в их церкви-усыпальнице в Выксе24. В особую группу можно выделить похороненных в своих усадебных церквях генералов, административная карьера которых явно преобладала над участием в боях (если таковое вообще имело место). Это граф А.А. Аракчеев, А.Д. Балашов, граф Е.Ф. Комаровский, светлейший князь А.И. Чернышёв. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Цыпин В., прот. Курс церковного права. Клин: Христианская жизнь, 2004. С. 481.

2 Сукина Л.Б. Человек верующий в русской культуре XVI—XVII веков. М.: РГГУ, 2011. С. 202, 203; Kleimola A. A woman’s gift: the patronage of commemoration in the Russian North // Forschungen zur Osteuropäischen Geschichte. 2001. Vol. 58. P. 151—161; Soldat C. Sepulchral monuments as a means of communicating social and political power of nobles in early modern Russia // Contested spaces of nobility in early modern Europe. Aldershot, 2011. P. 103—126.

3 Послания Ивана Грозного. М.; Л.: Изд-во АН СССР, 1951. С. 173.

4 См., напр.: Война и сакральность: материалы Четвёртых международных научных чтений «Мир и война: культурные контексты социальной агрессии» (Санкт-Петербург — Выборг — Старая Ладога, 1—4 октября 2009 г.) / Отв. ред. И.О. Ермаченко, С.М. Капилупи. М.; СПб.: ИВИ РАН, 2010.

5 Художественное надгробие в собрании Государственного музея городской скульптуры. Научный каталог. Т. 1. Благовещенская и Лазаревская усыпальницы. СПб., 2004. С. 172, 173.

6 Там же. С. 95—97.

7 Зеленская Г.М., Святославский А.В. Некрополь Нового Иерусалима. Историко-семиотическое исследование. М.: Древлехранилище, 2006. С. 69, 70, 135—148.

8 Шереметьевский В.В. Русский провинциальный некрополь великого князя Николая Михайловича. Т. 1. М., 1914. С. 765, 766.

9 Мельцин М.О. Эволюция похоронных практик князей Долгоруковых в XVI — начале XX веков // Известия Русского генеалогического общества. Вып. 25. СПб., 2013. С. 17, 18.

10 Там же. С. 13.

11 Отечественная война 1812 года: Биографический словарь. М.: Росвоенцентр; Кучково поле; Росспэн, 2011. 352 с.

12 Там же. С. 115.

13 Там же. С. 78.

14 Там же. С. 168, 169.

15 Там же. С. 267.

16 Там же. С. 76.

17 Интернет-ресурс: http://sntvladimir.ru (дата обращения 2 апреля 2014 г.).

18 Отечественная война 1812 года. С. 232, 233.

19 Будюкин Д.А. «Жизнь его прекратилась от чрезмерного прилежания к наукам» (надгробие графа В.В. Орлова-Денисова в контексте коммеморативных практик российского дворянства XIX в.) // Качество жизни населения территории: экономические, правовые и социальные аспекты: сборник трудов участников VII Международной научно-практической конференции (16 мая 2013 г., г. Липецк). Воронеж: НАУКА-ЮНИПРЕСС, 2013. С. 259, 260.

20 Отечественная война 1812 года. С. 233.

21 Там же. С. 166, 310.

22 Там же. С. 117, 118; Салтыково. Церковь Рождества Пресвятой Богородицы. См.: интернет-ресурс http://sobory.ru (дата обращения 4 апреля 2014 г.).

23 Отечественная война 1812 года. С. 228, 229; Яковлевичи. См.: интернет-ресурс http://www.nasledie-smolensk.ru (дата обращения 4 апреля 2014 г.).

24 Отечественная война 1812 года. С. 312; Лобанов-Ростовский А.Б. Русская родословная книга: В 2 т. СПб., 1895. Т. 2. С. 388; Церковь Рождества Христова. См.: интернет-ресурс http://www.vyksa-usadba.ru (дата обращения 5 апреля 2014 г.).