«Крутые повороты» в развитии отечественной морской стратегии

Аннотация. В статье рассказывается о зарождении и развитии теории отечественной морской стратегии конца XIX — начала XXI века. При её подготовке использованы малоизвестные материалы из научных работ теоретиков и руководителей отечественного ВМФ на военно-морскую тематику.

Summary. The paper describes the origin and development of the theory of domestic naval strategy at the end of the 19th century. It relies on little-known materials from theoretical works on naval subjects by the domestic naval theorists and leaders.

Теория морской стратегии как составная часть военно-морского искусства начала формироваться в конце XIX века. Однако принципы стратегического применения флота как результат осмысленных действий талантливых флотоводцев проявились ещё в период существования галерных флотов. Это свидетельствует о том, что отношения между теорией и практикой никогда не отличались абсолютной гармонией: теория либо отставала от практики, либо её опережала. В случае с русской и советской морской стратегией действительность зачастую оказывалась намного сложнее этой упрощённой схемы.

В период парусных флотов русскими флотоводцами осваивалась практическая область военно-морского искусства. Первым российским военным учёным, разработавшим теоретические основы военной стратегии, стал генерал от инфантерии Г.А. Леер, который издал ряд работ, посвящённых этой проблеме, а в 1898 году завершил свой трёхтомный труд «Стратегия». Одним из первых, обратившим внимание на необходимость изучения этой проблемы в интересах развития военно-морской науки и совершенствования военного образования, был редактор журнала «Морской сборник» Р.В. Зотов. Изданная им в 1892 году книга «Стратегические уроки морской истории»1, построенная, как писал сам автор, на выводах из книги «Влияние морской силы на историю» американского адмирала А.Т. Мэхэна и работе другого военно-морского теоретика английского адмирала Ф.Х. Коломба — «Морская война», не только познакомила российского читателя с этими сочинениями, но и дала толчок для развития теории морской стратегии в русском научном сообществе.

В Николаевской морской академии после образования военно-морского отделения в 1896 году на курсе военно-морских наук морская стратегия была определена в числе одного из предметов2. Поскольку в морском ведомстве специалистов в этой области не нашлось, в первые годы лекции по стратегии читал полковник Н.А. Орлов, приглашённый из Николаевской академии Генерального штаба. Содержание учебной программы даёт представление об официальных взглядах на некоторые принципы морской стратегии того периода: «крайнее напряжение сил в начале войны (кампании, операции)», «экономия сил», «сосредоточение сил на решительном пункте в решительную минуту», «внезапность», «единство действий» и др.3 Как видно, эти принципы не отличались от общих принципов военной стратегии, что отражало существовавшее в тот период мнение отдельных российских военных теоретиков о нецелесообразности выделения морской стратегии в самостоятельную область военной науки.

С таким положением не были согласны представители военно-морского флота. Так, вице-адмирал С.О. Макаров в книге «Рассуждения по вопросам морской тактики» писал следующее: «Было бы желательно соединить и военное, и морское дело в одно целое, но в морском деле такая масса особенностей, что офицер Генерального штаба, пожелавший изучить их полностью, мог бы сделать это не иначе как в ущерб своему прямому делу. Вот почему государство должно держать один материальный и личный состав для морской войны, а другой — для сухопутной. Во избежание излишней растянутости приходится разделять и науки, создавая отдельную морскую стратегию… Лишь государственная политика остаётся одна для этих обоих родов войн»4.

В последнем десятилетии XIX века исследованием этой области военной науки помимо С.О. Макарова занимались Н.Н. Холодовский5, В.Ф. Головачёв6, А.В. Шталь7 и другие морские офицеры, которыми были рассмотрены ряд частных проблем теории морской стратегии. Вместе с тем в разработке вопросов общей теории стратегического применения флота несомненный приоритет принадлежит Н.Л. Кладо. С начала 1900-х годов он преподавал стратегию в Николаевской морской академии, одновременно читал лекции в Академии Генерального штаба, активно выступал в Обществе ревнителей военных знаний и на страницах журнала «Морской сборник»8.

Оценивая эволюцию морской стратегии с момента её зарождения, следует иметь в виду, что в те годы по уровню своего развития она ещё не в полной мере отвечала современным представлениям о структуре и содержании научных теорий. В этой связи до начала Русско-японской войны 1904—1905 гг. и в ходе её ведения вопросы стратегического применения Российского императорского флота рассматривались на основе идей, позаимствованных у Ф.Х. Коломба, А.Т. Мэхэна и Г.А. Леера.

Примечательно, что после цусимской катастрофы с потерей практически всего российского флота интерес к изучению морской стратегии не угас. Официальное её определение как составной части военно-морской науки вошло в содержание Военной энциклопедии9. После преобразований, проведённых в Николаевской морской академии, с 1910 года морская стратегия заняла ведущее место в программе обучения слушателей военно-морского факультета. На младшем курсе им читался теоретический курс. После его освоения со слушателями проводили стратегическую военно-морскую игру, и каждый офицер писал сочинение, посвящённое одному из эпизодов розыгрыша.

В этот период профессор академии Н.Л. Кладо вплотную занялся разработкой теоретических основ морской стратегии. В разработанный им курс вошли основные категории и понятия, методология разработки плана войны, кампаний и другие вопросы. В 1914 году по распоряжению Морского генерального штаба была издана книга Н.Л. Кладо «Этюды по стратегии», в которой он раскрыл сущность и содержание морской стратегии, показал её место среди других военных наук. Из его теории следовало, что морская стратегия — это наука о ведении войны на море. Стратегия подразделялась им на теоретическую и прикладную. При этом Н.Л. Кладо считал, что теоретическая часть стратегии должна быть единой для армии и флота, а прикладную часть следует подразделять на сухопутную и морскую10.

Таким образом, к началу Первой мировой войны в русском флоте окончательно признали существование морской стратегии, а командование и штабы получили опыт в составлении планов войны, кампаний и операций. Однако неустойчивость морской политики России, а также отсутствие чёткого плана подготовки государства к войне не дали флоту прочной базы для разработки и утверждения морской стратегии в качестве официального документа.

После Первой мировой войны многие положения военно-морского искусства были пересмотрены. В советском флоте военно-морская научная мысль формировалась в определённой степени под влиянием иностранных теорий, но наиболее весомый вклад в развитие морской стратегии внёс Н.Л. Кладо. Единогласно избранный на должность начальника Морской академии, он занимал эту должность, сохранив за собой руководство преподаванием курса стратегии. В 1918 году вышел его труд «Стратегия». Однако сформулированные Н.Л. Кладо принципы стратегического планирования и руководства военными действиями в практике Гражданской войны применены не были. Хотя официально морское ведомство заявляло, что учёные Военно-морской академии свои теоретические исследования приблизили к запросам флотов и военных флотилий, это не соответствовало действительности. Военно-морская наука развивалась в отрыве от нужд флота и никакой связи с его практическим применением не имела.

Последователем Н.Л. Кладо в области исследования проблем стратегии стал его ученик Б.Б. Жерве. В своей работе «Значение морской силы для государства» он писал: «История морской идеи в России полна периодов упадка и возрождения. В стране с континентальными традициями на флот смотрели обычно как на временное средство, и в соответствии с этим ставились и временные задачи. С минованием их кончалась и потребность в морской силе до нового случая. А в промежутках флот хирел, старел, терял школу, чувствовал себя оторванным от государства и государственности, а когда внешняя политика неожиданно ставила страну лицом к лицу с непредвиденным морским противником — начиналось суматошное импровизированное создание флота, без науки, без плана, без тыла, без школы»11. Это утверждение относилось к временам Российской империи, однако оно оказалось справедливым и для последующего советского периода.

В 1920-х и до середины 1930-х годов сложилась парадоксальная ситуация, когда советское высшее военно-политическое руководство считало флот абсолютно ненужным видом Вооружённых сил. Вместе с тем в Военно-морской академии, несмотря на негативное отношение к флоту, продолжали читать курс стратегии без слова «морская», но придавая каждой лекции морскую направленность. При имевшемся боевом составе флота ни о каком его стратегическом применении не могло быть и речи, но это не означало, что категорию «морская стратегия» следовало исключить из употребления. Теорию военно-морского искусства следовало развивать в соответствии с общими мировыми тенденциями строительства флотов. Именно этому направлению пытались следовать представители так называемой старой школы: Н.Л. Кладо, Б.Б. Жерве, М.А. Петров и др. Однако смерть Н.Л. Кладо, репрессии, коснувшиеся других военных теоретиков «старой школы», прервали этот процесс.

Таким образом, в межвоенный период и до окончания Второй мировой войны теоретические вопросы морской стратегии не исследовались. Тому было несколько причин. Во-первых, по своему составу и состоянию советский ВМФ как вид Вооружённых сил не мог претендовать на признание его стратегического значения. Во-вторых, в эти годы военно-морская наука имела в основном практическую направленность. Главными задачами военных учёных являлись разработка уставных документов тактического и оперативного уровня, теоретическое обоснование состава Морских сил РККА (ВМФ), форм и способов применения родов сил и другие вопросы, связанные со строительством и применением флота.

В первые послевоенные годы в Советском Союзе не существовало ни теории стратегического использования ВМФ, ни морской стратегии. Теория военно-морского искусства была ориентирована на положения довоенного Наставления по ведению морских операций (НМО-40), отчасти учитывала опыт применения советского ВМФ в Великой Отечественной войне и полностью игнорировала опыт применения иностранных флотов во Второй мировой войне. В этой связи категория «морская стратегия» встречалась только в военно-морской литературе и относилась к ВМС зарубежных государств. Оперативно-стратегическое применение ВМФ в отечественной теории ограничивалось сравнительно узкими рамками, определявшимися потребностями фронтовых или армейских объединений войск в содействии со стороны флота. Проведение ВМФ стратегических операций, входящих непосредственно в вооружённую борьбу в качестве её самостоятельной части, не предусматривалось12.

Объективная необходимость развития теории стратегического использования ВМФ была обусловлена логикой развития военной стратегии и военно-морского искусства, а также практическими потребностями строительства ВМФ и его подготовки к войне и проявлялась в процессе решения практических задач планирования и подготовки флотов. Следует отметить, что фронт научной работы в этой области был весьма узким, разработкой проблем стратегического использования ВМФ занимались лишь немногие учёные. В этих условиях появление даже отдельных журнальных статей по этой проблеме расценивалось как крупное событие. Так было со статьями капитана 1 ранга К.К. Зотова и адмирала В.А. Алафузова, которые можно рассматривать в качестве начала разработки теории стратегического использования ВМФ13. Это привело к возникновению дискуссии «Об основах ведения войны на море», которая велась на страницах «Морского сборника» и «Военной мысли» до 1949 года. Содержание этой дискуссии позволяет понять, в каких сложных условиях приходилось работать военно-морскому научному сообществу, когда, по словам наркома ВМФ Н.Г. Кузнецова, «…господствовали классические сухопутные доктрины ведения войны»14. Тем не менее стремление продвинуться вперёд в вопросах теории морской стратегии дало свои результаты.

Качественно новым этапом в развитии военно-морского искусства явилась подготовка нового Наставления по ведению морских операций (НМО-51), где впервые было дано определение морской стратегии как важнейшей части военно-морского искусства, которой определяются «способы наилучшего использования военно-морских сил для достижения победы над врагом». Здесь же говорилось о том, что морская стратегия основывается на положениях единой военной стратегии государства, охватывает вопросы подготовки и ведения войны на море и определяет направление главного удара на морских театрах для достижения целей, поставленных единой военной стратегией. В свою очередь, категория «война на море» была введена в теорию военного искусства как составная часть вооружённой борьбы в целом.

В упомянутом выше наставлении указывались и основные задачи морской стратегии: организация, строительство и подготовка ВМФ и морских театров к войне; разработка плана использования ВМФ в войне, определение целей и общего характера морских операций; разработка планов проведения крупных морских операций несколькими флотами и флотилиями при их оперативно-стратегическом взаимодействии; организация стратегического и оперативного взаимодействия флотов и флотилий и согласование их действий с приморскими фронтами, а также разработка вопросов, связанных с обеспечением действий ВМФ в войне.

В НМО-51 отмечалось также, что наилучшим условием для проведения морских операций являлось стратегическое господство на море (МТВД). Оно не было самоцелью, а рассматривалось как желательное условие для успешного проведения крупных операций со стратегическими целями. Завоевание господства на море во всех случаях сочеталось с завоеванием господства в воздухе15.

Выход в свет НМО-51 стал важным событием в истории развития советской военно-теоретической мысли. Оно послужило началом целеустремлённой разработки весьма важной отрасли военно-морского искусства. В Военно-морской академии были написаны учебники и учебные пособия, в которых развивались положения этого наставления. Морская стратегия начала получать повсеместное признание как составная часть советской единой военной стратегии, вошла как самостоятельный раздел в учебные программы Высшей военной академии имени К.Е. Ворошилова16.

Однако официальное признание новой категории военно-морского искусства длилось недолго. Уже в 1953 году на военно-научной конференции, проходившей в Высшей военной академии, прозвучали выступления, в которых говорилось о неправомерности признания морской стратегии, поскольку её существование якобы противоречило принципу единства военной стратегии.

Вместе с тем НМО-51 оставалось в действии, что давало основание для продолжения исследований в области теории стратегического применения ВМФ. Так, учёными Военно-морской академии были сделаны выводы, что содержание войны на море предполагает возможность участия флота в стратегической обороне побережья, а в ходе стратегического наступления вооружённая борьба может быть перенесена с моря на территорию противника. Ведение войны на море предусматривалось осуществлять в рамках кампаний. Военно-морскими теоретиками предусматривалось также стратегическое взаимодействие флотов, действовавших на разных морских театрах военных действий. Получила своё развитие и такая категория военно-морского искусства, как «стратегическое господство», под которым понимали благоприятные для своего флота соотношение сил сторон, условия базирования, достаточное оборудование района, в пределах которого противник своими действиями был не в состоянии воспрепятствовать достижению целей в операциях, проводимых советским флотом.

Следует отметить, что новые положения морской стратегии были ориентированы на перспективы развития флота, которые открывались с началом качественного перевооружения ВМФ, превращения его в атомный ракетоносный флот. Однако новое военно-политическое руководство страны рассматривало вопросы применения ВМФ в будущей войне исходя из фактического состояния сил флота, которые после принятия руководителем государства Н.С. Хрущёвым волюнтаристских решений подверглись значительному сокращению. Соответственной была и оценка роли ВМФ, действия которого, по мнению высшего военного руководства, не могли иметь особого влияния на исход войны. В результате такого подхода компетентность военно-морского руководства в области строительства и подготовки к войне сил флота искусственно ограничивалась оперативным уровнем.

В октябре 1955 года в Севастополе под руководством Н.С. Хрущёва было проведено совещание членов правительства и руководящего состава Министерства обороны и ВМФ по выработке путей развития флота. В выступлениях главы государства и министра обороны Маршала Советского Союза Г.К. Жукова были высказаны взгляды на применение ВМФ в будущей войне, в которых предпочтение было отдано действиям сил флота тактического и оперативного уровня.

Через два года вновь был поднят вопрос о неправомерности существования морской стратегии как категории военно-морского искусства. Точка в её развитии была поставлена в 1957 году после публикации в журнале «Военная мысль» статьи начальника Генерального штаба Маршала Советского Союза В.Д. Соколовского, в которой подчёркивалась недопустимость выделения морской стратегии из общей стратегии Вооружённых сил. В этой связи В.Д. Соколовский отмечал, что следует говорить не о самостоятельной стратегии Военно-воздушных сил и Военно-морского флота, а об их стратегическом использовании17.

Руководствуясь этими указаниями, учёные Военно-морской академии подготовили проект Наставления по ведению морских операций (НМО-57), в котором категория «морская стратегия» была заменена категорией «стратегическое использование ВМФ», а от такой категории военно-морского искусства, как «война на море», полностью отказались. В 1962 году в свет вышел теоретический труд «Военная стратегия» под редакцией начальника Генерального штаба, где утверждалось, что применение ВМФ следует ограничить действиями «главным образом в оперативном масштабе»18.

К концу 1960-х годов в содержание стратегического использования ВМФ входили участие в ударах стратегических ядерных сил по важнейшим объектам на территории противника, а также участие в стратегической операции на континентальном театре военных действий (КТВД). Вместе с тем с возрастанием возможностей ВМФ его действия уже вышли за рамки стратегической операции на КТВД. По мере роста ударной мощи флота открывались новые возможности для советской военной стратегии, призванной объединять все компоненты военной мощи государства. При этом использование ВМФ в системе общих усилий Вооружённых сил в качестве одного из основных компонентов, а не в качестве отдельных разрозненных оперативных объединений и соединений, развёрнутых на географически изолированных морских театрах, нуждалось в глубоких теоретических разработках.

К этому времени военно-морские теоретики пришли к выводу, что по целям, значению, составу сил и средств, пространственному размаху операции ВМФ по уничтожению ударных сил флота противника будут носить стратегический характер, что и послужило основанием для разработки теории стратегической операции на океанском театре военных действий (ОТВД), проводимой во взаимодействии со всеми видами Вооружённых сил СССР при ведущей роли ВМФ.

В 1970 году в Военно-морской академии была проведена стратегическая военная игра «Горизонт», в которой впервые были апробированы теоретические положения, связанные с планированием стратегической операции на ОТВД. Вслед за этим было проведено крупнейшее учение «Океан». По их результатам был сделан вывод о возможности достижения стратегической цели — срыв ядерных ударов противника с океанских и морских направлений19.

Решение проблемы использования сил флота в стратегической операции на ОТВД способствовало дальнейшему развитию теории морской стратегии и стало первым официальным признанием способности ВМФ решать задачи стратегического масштаба. Военные действия ВМФ в войне обрели стратегическое значение не только в силу его способности поражать наземные объекты на территории противника, но и в силу того, что, действуя непосредственно против ядерных группировок флота противника в океане, он мог сорвать их ядерные удары по своей территории. Впервые в истории отечественного флота применение ВМФ могло оказать непосредственное влияние на ход и исход войны в целом.

Разработка теоретической базы для формирования морской стратегии велась под руководством главнокомандующего ВМФ Адмирала Флота Советского Союза С.Г. Горшкова. В ней принимали активное участие военно-морские учёные: К.А. Сталбо, Н.В. Вьюненко, В.С. Лисютин, Б.Н. Макеев, В.Д. Скугарев и др. К середине 1970-х годов были сформулированы основные принципы стратегического использования ВМФ в мирное и военное время, основными из которых стали заблаговременное развёртывание и постоянное присутствие в стратегически важных районах Мирового океана, сосредоточение основных усилий на океанских театрах военных действий против главных группировок сил флота противника, слежение за ними в постоянной готовности к нанесению первого удара и др.

При разработке вопросов строительства и стратегического использования ВМФ предусматривались: определение задач ВМФ в вооружённой борьбе в зависимости от характера войны, общих задач Вооружённых сил и условий их решения; определение количественного и качественного состава ВМФ, роли и соотношения его родов сил; разработка способов использования сил ВМФ для решения поставленных задач; разработка наиболее эффективной организации объединений и соединений ВМФ; разработка замыслов и планов использования флотов на ОТВД и МТВД; создание группировок сил флотов, мобилизация, развёртывание и переразвёртывание сил флота между театрами и стратегическими направлениями в соответствии с изменениями в обстановке и задачах; разработка основ организации взаимодействия флотов с объединениями других видов Вооружённых сил; разработка организации управления действиями флотов при решении ими основных задач; планирование и организация обеспечения флотов (разведка, ПВО, тыловое обеспечение и др.); организация, планирование и контроль оперативной и боевой подготовки флотов; планирование и руководство мероприятиями по подготовке МТВД и созданию запасов; изучение вероятного противника в вооружённой борьбе на море20.

Разработанные теоретические положения морской стратегии и накопленный в ходе боевой службы и учений опыт были положены в основу планов стратегических операций на Атлантическом и Тихоокеанском театрах военных действий. Впервые за весь период существования отечественного флота его стратегическое предназначение обрело теоретическое обоснование, а концептуальные взгляды были доведены до практического воплощения.

Однако как научная категория «морская стратегия» так и не получила официального признания. Более того, в 1976 году по инициативе заместителя начальника Генерального штаба — начальника Военно-научного управления ГШ ВС СССР генерал-полковника М.А. Гареева военно-морская наука была «упразднена». Проблемы, которые она исследовала, включили в так называемую теорию Военно-морского флота, а морскую стратегию заменили категорией «стратегическое использование ВМФ».

Принятие в 1987 году так называемой оборонительной доктрины крайне негативно отразилось на содержании морской стратегии, которая утратила свой наступательный характер. Районы действий сил флотов были ограничены акваториями морей, прилегающих к территории СССР. Началось свертывание сил боевой службы из состава оперативных эскадр. Оперативные планы применения сил флотов перекраивались под решение оборонительных задач. Основные принципы стратегического использования ВМФ были практически перечёркнуты, что в значительной степени снизило боеготовность ВМФ и эффективность решения им задач.

Таким образом, в послевоенный период развитие советской морской стратегии имело противоречивый характер. В начале 1950-х годов, когда ВМФ СССР имел ограниченные стратегические возможности, морская стратегия получила официальное признание как высшая область военно-морского искусства. Однако через несколько лет это понятие было упразднено. В 1970-х годах была разработана новая морская стратегия, и впервые в истории отечественного флота было достигнуто практически полное согласование её теоретических положений с фактическим состоянием сил флота и характером решаемых ими задач. Флот стал действительно стратегическим фактором, способным повлиять на ход войны. Тем не менее морскую стратегию заменили категорией «стратегическое использование ВМФ», куда вошёл более узкий круг проблем.

В начале 1990-х годов теоретики стали искать новые формы применения и способы действий сил флота в условиях реформирования Вооружённых сил. Относительно стратегического применения ВМФ высказал своё мнение министр обороны России генерал армии П.С. Грачёв, который заявил: «Россия должна ориентироваться на создание флота, способного быть одним из инструментов её внешней политики, обеспечения её экономических интересов и национальной безопасности. В основу морской стратегии России закладываются две основные концепции применения ВМФ: Концепция мирного времени “Сдерживание и военно-морское сотрудничество”, Концепция военного времени “Своевременная оборона и пресечение агрессии”»21. Это высказывание министра обороны можно расценить как попытку «реанимировать» морскую стратегию как область военно-морского искусства. Однако и здесь было видно влияние новой «оборонительной доктрины» конца 1980-х годов, поскольку в концепции применения ВМФ как мирного, так и военного времени предусматривались только оборонительные действия. После расформирования оперативных эскадр, развернутых на постоянной основе в стратегически важных районах Мирового океана, российский флот утратил возможность ведения активных действий в удалённых океанских районах. В соответствии с постановлением Правительства РФ 1998 года № 919 в рамках Федеральной целевой программы «Мировой океан» был разработан проект военно-морской стратегии РФ, который должен был войти самостоятельным разделом в новую военную доктрину22. Проект был одобрен Советом безопасности РФ, однако официального утверждения военно-морская стратегия Российской Федерации не получила.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Зотов Р. Стратегические уроки морской истории. СПб., 1892. 190 с.

2 Военно-морское образование в России. СПб., 2000. С. 120, 121.

3 Монаков М.С. Военно-морская наука в России: происхождение и становление национальной системы знаний о вооружённой борьбе на море. М., 2011. С. 173, 174.

4 Макаров С.О. Рассуждения по вопросам морской тактики. М., 1942. С. 96.

5 Холодовский Н. Законы развития морской силы // Морской сборник. 1898. № 5. С. 43—93.

6 Головачёв В.Ф. О значении флота для России на основании истории // Морской сборник. 1898. № 9. С. 1—38.

7 Шталь А. Вопросы морской стратегии // Морской сборник. 1897. № 11. С. 1—26; 1898. № 3. С. 53—67.

8 Кладо Н.Л. Война России с Германией в 1905 г.: отчёт о практических занятиях по стратегии в Николаевской морской академии в продолжение зимы 1900—1901 гг. СПб. 360 с.; он же. Основы современного военно-морского дела: популярные сообщения, читанные в Обществе ревнителей военных знаний. СПб., 1901. 268 с.; он же. Организация морской силы в 2 ч. СПб., 1900—1901 и др.

9 Военно-морская наука // Военная энциклопедия. СПб., 1911. С. 518, 519.

10 Доценко В.Д. История военно-морского искусства. Т. 1. Вооружение и теория. М., 2005. С. 638.

11 Жерве Б.Б. Значение морской силы для государства. 3-е изд. Л., 1925. С. 12, 13.

12 Военно-морское искусство 1945—1970 гг. М., 1975. С. 100, 101.

13 Зотов К.К. О некоторых чертах современной войны на море // Морской сборник. 1946. № 1. С. 13—30; Алафузов В.А. О сущности морских операций // Морской сборник. 1946. № 4. С. 6—26.

14 Горшков С.Г. Общие особенности ведения морских операций в условиях применения атомного оружия. Севастополь, 1954. С. 70.

15 Наставление по ведению морских операций (НМО-51): проект. М., 1951. С. 5, 6, 13—17.

16 Ныне — Военная академия Генерального штаба ВС РФ.

17 Военная мысль. 1957. № 4. С. 13, 14.

18 Соколовский В.Д., Белаев А.И., Гастилович А.И. и др. Военная стратегия. М., 1962. С.17—19.

19 Доценко В.Д. Военно-морская стратегия России. М., 2005. С. 344, 345

20 Он же. История военно-морского искусства. Т. 1. М.: Эксмо, 2005. С. 835, 836.

21 Грачёв П.С. О морской стратегии России // Красная звезда. 1992. 20 марта.

22 О Федеральной целевой программе «Мировой океан» / Указ Президента РФ от 17 января 1997 г. № 11. // Сборник законодательства РФ. М., 1997. № 4.

КОРЯКОВЦЕВ Алексей Анатольевич — преподаватель кафедры строительства и применения ВМФ Военной академии Генерального штаба ВС РФ, капитан 1 ранга запаса, кандидат исторических наук

ТАШЛЫКОВ Сергей Леонидович — профессор кафедры истории войн и военного искусства Военной академии Генерального штаба ВС РФ, капитан 1 ранга в отставке, доктор исторических наук