Эпистолярное наследие выдающегося военного теоретика генерал-лейтенанта А.Е. Снесарева 1914—1917 гг.

Фронтовые письма и дневники Андрея Евгеньевича Снесарева (1(13).12.1865, Старая Калитва, ныне Россошанского р-на Воронежской обл., — 4.12.1937, Москва) частично уже публиковались в различных изданиях[1]. Выборка делалась в зависимости от направленности этих изданий и интереса к той или иной теме. Но полностью они еще не публиковались никогда. Хотя личность А.Е. Снесарева требует именно полной публикации всех материалов, оставленных им потомкам. Он представляет собой мыслителя такого национального масштаба, жизнь, деятельность и творчество которого должны изучаться особо тщательно. Так поступают во всех странах, где помнят и чтут выдающихся соотечественников.

К сожалению и стыду в нашем отечестве, увязшем в политико-идеологических спорах, разрушительной внутренней борьбе, переоценках своей истории и роли действовавших на ее авансцене выдающихся личностей, крайне мало общепризнанных героев и пророков, т.е. людей с сильной волей и чистой совестью, большим и светлым умом. Это неверно, несправедливо и чрезвычайно ущербно для состояния и развития народного духа. Почему такое происходит? Стихийно, или может быть, какие-то скрытые силы и выполняющие их волю персонажи умышленно этого добиваются? Если первое, то пора остановиться, осмотреться и сделать выводы. Если второе, то зачем идти на чужом поводу? Такого рода вопросы мучили автора публикуемых писем и дневников очень остро в 1917 году. Его суждения на эту тему, как и на многие другие, представляются очень интересными и актуальными.

Историю творят не одиночки, а народные массы. Но их творчество во многом зависит от того, кого они признают своими героями и учителями жизни. Подлинных властителей поступков и дум высоких нельзя надолго утвердить искусственно, а истинных – свергнуть или затереть. Когда такое случается, то первых неизбежно свергают с пьедесталов, а вторых – снова открывают и отдают им должное и черпают у них вдохновение и силы для укрепления своей воли и просветления ума.

Андрей Евгеньевич Снесарев принадлежит к плеяде именно последних по своим качествам и по сложившейся судьбе. Уверен, что читатель, который внимательно прочтет его фронтовые письма и дневники, согласится с таким выводом. Высокая степень уверенности в этом и подвигла Научно-методический центр отечественной стратегии Военной академии Генерального штаба ВС РФ готовить к опубликованию в полном объеме его творческого наследия, включая фронтовые письма и дневники.

Подготовка писем к публикации сделана с разрешения и при непосредственном активном участии внуков А.Е. Снесарева: Комиссаровой (урожденной Снесаревой) Анны Андреевны, Андрея Андреевича и Марии Георгиевны Снесаревых. В составление именного указателя большой вклад внес известный русский военный историк Александр Георгиевич Кавтарадзе.

Как было отмечено, общественные заслуги человека и его известность не всегда совпадают. Происходит это по разным причинам: в силу неблагоприятного стечения обстоятельств, идеологической и политической предвзятости, низкого профессионализма в работе средств массовой информации и т.д. По отношению к А.Е. Снесареву проявилось сочетание всех причин подобного рода. В период 30—50-х годов ХХ в. о нем почти ничего не писали за исключением отдельных ни на чем не основанных отрицательных оценок. Только в 1960-е годы появляются первые публикации, основанные на научных исследованиях[2].

 В последующие годы число публикаций о жизни и творчестве Снесарева стало расти, о нем стали писать не только в газетах и журналах, но и переиздавать его труды и публиковать сохранившиеся рукописи. И все же до настоящего времени он известен не так широко, как того заслуживает.

Еще до Первой мировой войны Снесарев стал известным ученым, успешно складывалась и его военная карьера. О многих эпизодах довоенной жизни и творчества Андрей Евгеньевич упоминает в публикуемых письмах. Но без знакомства со всем ходом его жизни читателю будет сложно понять некоторые описываемые им эпизоды. Поэтому кратко остановимся вначале на его довоенной биографии.

Родился Андрей Евгеньевич Снесарев 1 декабря (по старому стилю) 1865 года в слободе Старая Калитва Острогожского уезда Воронежской губернии в семье священника. Отец Евгений Петрович и мать Екатерина Ивановна были людьми духовными не только по положению, но и по складу души. Семья была многодетная, Андрей был вторым ребенком. Дети росли в условиях скромного достатка, но с большой заботой родителей о формировании их духовного мира.

Ценности, воспитанные в семье, были восприняты Андреем Евгеньевичем, как незыблемые нравственные императивы для всей последующей жизни. Об этом он, будучи уже штабс-капитаном и начальником Памирского отряда, пишет в 1903 году любимой сестре Клавдии (Кае). Она считала, что ее брата, широко образованного офицера, проявившего себя хорошо не только в службе, но одновременно также в науке и искусстве, ждет генеральская карьера и женитьба на избраннице из знатных кругов. В ответ на такого рода суждения сестры Андрей Евгеньевич пишет: «И мне думается, что если я действительно пойду далеко, то с какими странными гаданиями будут следить за моей работой и движением мои скромные родственные углы, и придет ли им в голову тогда, что при всей внешней оболочке во мне, как деятеле, будет жить тот же попович, по старым приемам решающий дела и в уголках своего генеральского сердца носящий те же скоромные прошлые идеалы: идеалы университета, лишь слегка поправленные опытом, идеалы камышевского дома, пойманные со слов отца и матери… И не будут они тогда наделять меня теми поступками и решениями (вроде женитьбы на графине), [которые] так мало вяжутся с моими понятиями блага в этом мире… И теперь, мало ли у меня данных для крикливых проявлений моей власти, а, между прочим, мне не приходит в голову блажь удостоверять других, что я власть имущий человек, и мне дороже всего признание моих заслуг, не утонченное внимание со стороны офицеров, а случайно, напр[имер], дошедшее до меня известие, что меня нижние чины зовут «отцом родным» и что когда я уезжаю для объезда других постов, они скучают по мне и нет конца их вопросам, когда я приеду»… Читая фронтовые письма А.Е. Снесарева, убеждаешься, насколько он был верен своим идеалам, неизменно оставаясь для подчиненных «отцом родным» и «командиром с ангельским сердцем».

Процитированное письмо было написано в Средней Азии, в Хороге, после путешествия в Индию и научной командировки в Англию, успешной службы в штабе Туркестанского военного округа в период начальствования над обширным пограничным районом Памира. В этом высокогорном районе в то время сталкивались геостратегические интересы трех величайших империй: России, Великобритании и Китая. Здесь Снесарев сформировался, как выдающийся геополитик.

Но до этого времени было счастливое детство и отрочество, которые протекали в станицах казачьего края. Перемены места жительства были связаны со сменой приходов отца Евгения. После церковно-приходской школы, в которой занятия вел отец, Андрюша Снесарев 7 лет учился в прогимназии в станице Нижне-Чирской, а затем два года в гимназии в столице Донского казачества городе Новочеркасске. Учеба в гимназии была омрачена скоропостижной смертью Евгения Петровича. Большая семья, в это время в ней было шесть детей, осиротела, лишившись основного кормильца и наставника. Всю ношу забот о содержании и воспитании детей взяла на себя матушка Екатерина Ивановна, делавшая все возможное, чтобы дети выросли здоровыми, получили образование и стали достойными людьми своей страны.

В 1884 году Андрей заканчивает с серебряной медалью гимназию. При этом были отмечены его особые успехи в изучении древних языков. В том же году он поступает в Московский императорский университет на физико-математический факультет на отделение чистой математики. Четыре года упорной учебы, с подработкой на жизнь уроками. В 1888 году блестящее завершение университета с защитой научной работы по бесконечно малым величинам. Перед Андреем Снесаревым открывается перспектива профессорской карьеры. Только вначале ему предстояло выполнить свой гражданский долг: по законам Российской Империи лица с высшим образованием обязаны были пройти полугодовую военную службу. Но он выбирает Алексеевское пехотное юнкерское училище. Это для него интереснее формального выполнения воинского долга вольноопределяющимся, только и служить в этом случае надо было не полгода, а год, чтобы пройти программу полного курса военного училища.

Учеба и служба оказались увлекательными, понравилось и участие в училищном хоре. При этом у юнкера Андрея Снесарева обнаруживаются музыкальное дарование и удивительно красивый голос. После окончания училища он получает чин подпоручика, но не увольняется с воинской службы, на что имеет право, а остается в армии. Его направляют в 1-й лейб-гренадерский Екатеринославский полк, который дислоцирует в Кремле. В полку Снесарев прослужит 7 лет. В первые годы офицерской службы он будет брать уроки пения, готовиться к поступлению на оперную сцену. Ему пророчили большую славу оперного певца. Разве можно было от нее отказаться? Он уже заменяет заболевшего солиста в Большом театре, но произойдет временный сбой – потеря голоса. С мечтой стать оперным певцом Андрею Евгеньевичу придется расстаться. Этот удар судьбы он перенесет очень болезненно. Об этом он пишет в одном из фронтовых писем к жене (письмо от 7-8 января 1916 года).

Но военное поприще после этой драмы Снесарев не оставил, решил поступать в военную академию. Вначале поручик Снесарев намеревался пойти в Николаевскую инженерную академию, к этому подвигало и университетское образование. Но он не прошел по рисунку, которому в то время придавали большое значение при поступлении в эту академию. Военных фортификаторов готовили как хороших архитекторов.

Пришлось поднять планку и взять ориентир на Императорскую Николаевскую Академию Генерального штаба – самую престижную военную академию страны. Поступить в нее в то время было непросто, высокие требования предъявлялись по общеобразовательным и военным дисциплинам при большом конкурсе. В 1896 году Андрей Снесарев успешно выдерживает вступительные экзамены и становится слушателем академии. Через некоторое время он напишет одной из своих сестер: «Первые два дня хандрил, теперь немного прихожу в себя и вновь берусь за работу. Академия делает свое дело и берет в лапы: не замечаешь как все помыслы и даже мелочные желания начинают вертеться около нее… какую массу нервов и умственного напряжения берет эта вторая alma mater…»[3]. Как он учился все годы в академии, видно из публикуемого в этой книге фронтового письма к жене (от 10 апреля 1917 года).

В 1899 году А.Е. Снесарев оканчивает академию, ее основной двухгодичный курс и дополнительный девятимесячный, на который переводили лучших слушателей по результатам учебы на основном курсе. По выпуску из академии он получает звание штабс-капитана, его причисляют к службе Генерального штаба. Местом службы он избирает Туркестанский военный округ.

Самого же его по личному выбору военного министра генерала А.Н. Куропаткина вместе с полковником А.А. Полозовым направляют в специальную командировку-путешествие по сложнейшему горному маршруту из Средней Азии в Индию. Путешествие положило начало изучения А.Е. Снесаревым этой страны, которую он полюбил на всю жизнь и которой посвятил в последующем много трудов, что впишет его имя в число отечественных классиков индологии. После успешно проведенного ответственного и опасного путешествия по британской Индии последуют научная командировка в Англию в целях дальнейшего изучения этой страны, а затем служба в штабе Туркестанского военного округа и командование Памирским отрядом.

 Одновременно штабс-капитан А.Е. Снесарев напряженно занимается научно-исследовательской работой, преподает математику в кадетском корпусе, собирает свою библиотеку, участвует в деятельности географического общества, выступает солистом на музыкальных вечерах и концертах в Ташкенте. Свидетельством его служебной деятельности и научной работы, а так же умонастроения во время пребывания в Средней Азии являются письма сестре Клавдии, опубликованные тогда работы, в их числе: «Краткий очерк Памира», «Памиры», «Северо-Индийский театр: военно-географическое описание», огромный задел для трудов по Индии и Афганистану, которые выйдут много лет спустя.

В 1904 году А.Е. Снесарев женится на Евгении Васильевне Зайцевой, дочери начальника военной администрации города Ош полковника Зайцева Василия Николаевича. Это был очень авторитетный человек, ветеран службы в Средней Азии, бывший адъютант М.Д. Скобелева в одном из его походов при присоединении ее к России, автор ряда популярных книг, в том числе «Руководства для бригадных и батальонных адъютантов по всем видам их деятельности», выдержавшее 15 изданий.

 Соперниками Снесарева за руку и сердце Жени Зайцевой были шведский путешественник Свен Гедин и Борис Федченко, ботаник и путешественник, сын известных исследователей Азии А.П. и О.А. Федченко. Но юная красавица отдала предпочтение мужественному и талантливому офицеру. Так что эти имена в письмах встречаются не случайно.

Брак заключался по большой взаимной любви и оказался очень счастливым с точки зрения сохранения на всю последующую жизнь этого высокого и дорогого для каждого человека чувства. В супружеской жизни Андрей Евгеньевич и Евгения Васильевна были счастливым людьми. Об этом свидетельствуют дух и содержание публикуемых писем.

 В конце 1904 года штабс-капитана Снесарева, как уже признанного специалиста по Среднему Востоку, переводят служить в Санкт-Петербург в Главное управление Генерального штаба. Здесь его служба продлилась до 1910 года, ему были присвоены очередные воинские звания: подполковника (1904) и полковника (1908). Наряду со службой в столице Андрей Евгеньевич активно занимается научной и общественной деятельностью, преподает в военном училище и академии, выступает с лекциями и докладами в различных обществах: географическом, ориенталистов (востоковедов), ревнителей военных знаний. В 1908 году он участвует в работе международного конгресса ориенталистов в Копенгагене, где делает два доклада: «Религии и обычаи горцев Западного Памира» и «Пробуждение национализма в Азии». В годы службы в Петербурге выходит ряд его крупных работ: «Восточная Бухара», «Индия, как главный фактор в среднеазиатском вопросе», «Англо-русское соглашение», «Военная география России». Он принимает активное участие в издании газеты «Голос правды», а также журнала «Чтение для солдат», выступает автором целого ряда статей в «Военной энциклопедии».

В 1907 году между Великобританией и Россией было заключено соглашение. А.Е. Снесарев публично осудил его как не отвечающее интересам России: «…Характерной особенностью, основным недостатком англо-русского соглашения является его неискренность. Все это соглашение не искренно. Люди собираются наладить мировую обстановку, и ни та, ни другая сторона не говорят, по поводу чего же они решаются быть миролюбивыми»[4]. Похоже, что это выступление Снесарева послужило причиной его перевода для дальнейшей службы на границу с Австро-Венгрией начальником штаба 2-ой казачьей Сводной дивизии, которая дислоцировалась в городе Каменец-Подольск. Его вроде бы выдвигают по службе, но отодвигают от больших военно-политических дел, которыми он занимался в Генеральном штабе. Правда, одновременно он назначается председателем российской стороны комиссии по разграничению границы между Российской и Австро-Венгерской империями. Еще во время службы в Средней Азии Снесарев проявил себя как теоретик и ответственный практик решения пограничных проблем.

При исполнении этих двух должностей А.Е. Снесарева и застает в 1914 году Первая мировая война. К этому времени в его семье уже было трое детей: два мальчика (Евгений и Кирилл) и девочка (Евгения – Ейка). В фронтовых письмах они – предмет постоянного внимания, заботы и любви.

Служба в военном режиме для 2-й казачьей Сводной дивизии, включая ее начальника штаба полковника А.Е. Снесарева, началась раньше 1 августа — официального объявления Германией войны России. Уже в июле дивизия начала выдвижение к границе, к которой устремились войска Австро-Венгрии. С этого времени седло и окоп стали для Снесарева основным рабочим местом его пребывания в течение трех лет.

Война поглотила его всецело, но не могла освободить от мыслей и забот о семье, беспредельно любимых Евгении Васильевне и детях. Оснований для беспокойства было предостаточно. Когда Каменец-Подольск, оказался в прифронтовой зоне, семью пришлось отправить в Петербург, где находились родители Евгении Васильевны. Домашние вещи и ценная библиотека в дороге затерялись. Это обострило и так всегда непростую для Снесаревых проблему средств существования. Не любивший жаловаться Андрей Евгеньевич в одном из писем обронит такую фразу: «Сколько раз мне приходило в голову или выкинуть какую-либо штуку (вроде книги, статьи…), или просто бросить службу, но этот постоянный рабий страх за существование, за кусок хлеба сковывал мою волю и размах» (из письма 15 декабря 1915 года). Отсюда читателю писем должно быть понятным, почему в них часто поднимается денежный вопрос.

Но ни боевые дела, ни работа с полной отдачей сил в должностях начальника штаба и командира, ни постоянная тревога и заботы о семье не лишили Снесарева качеств пытливого и прирожденного ученого. На войне он чувствует и ведет себя как исследователь, которого включили в необычную лабораторию, и в которой он должен проверить свои имеющиеся взгляды и выводы, выяснить все новое, до этого не известное или не полностью понятое. Поэтому он старается как можно точнее зафиксировать все происходящее, записать мысли и предварительные заключения. Это он делает в дневниках и письмах к жене, надеясь все обобщить после войны, если повезет не погибнуть в ее огне.

Интересно, что в довоенной аттестации на полковника А.Е. Снесарева, утвержденной генералом от кавалерии А.А. Брусиловым, было записано: «…его сфера скорее учёная деятельность, кабинетная». Как показала война, известный генерал ошибся: Снесарев показал себя на полях сражений и мужественным воином, и большим ученым.

Обо всем этом и свидетельствуют его фронтовые письма и дневники. Письма он писал непрерывно, а дневник начал вести с октября 1914 года. Письма сохранились почти за всю войну; дневники, к великому сожалению, за некоторые периоды утрачены[5]. Потому только публикация фронтовых писем и дневников вместе дает полную картину его жизни и деятельности в течение трех лет войны, видения ее изменчивости, героической и теневой сторон, размышлений, чувств, оценок и выводов, сделанных в ходе и по горячим следам военных и революционных событий 1917 года, переживаний трагедии Отечества как собственной личной трагедии.

Письма и дневники дополняют друг друга, хотя в них речь идет об одних и тех же событиях, в то же время они существенно различаются. О характере и причинах этих различий Снесарев указывает в одном из своих писем (от 20 февраля 1917 года): «…я пишу тебе слишком сналету, не контролируя себя, слишком нараспашку; и скажу даже больше, что тебе и нужно бы писать, пропуская кое-что сквозь призму некоторой осмотрительности, но мне положительно некогда; если я начну примеривать, то более одного раза в неделю написать тебе не сумею, а что с тобой тогда будет? Что я пишу тебе совершенно откровенно до глубины моих переживаний, это я вижу ясно, когда начинаю вспоминать посланное тебе письмо с тем, что в соответствующий день мною занесено в дневник; это то же самое, с тою несущественной разницей, что в дневнике больше тактики, военно-научных соображений; но меньше личного, а в письмах к тебе наоборот. А между тем, в дневнике я пишу только настоящее, правдивое и искреннее, упоминаю даже цифровой материал, расходящийся с официальным, т. е. пишу только голую правду, и как эта голая правда отражалась на моей душе, — отражалась правдиво, просто, по горячим следам. Да и мне писать тебе, кроме личного, нечего или потому, что это – тайна, не подлежащая оглашению, или потому, что тебя, очевидно, может заинтересовать только мое личное и ничто другое».

Письма интересны во многих отношениях: литературно-художественном, документальном, военно-историческом, военно-теоретическом и военно-философском. В них читатель увидит богатую духовно личность, мужественного воина, талантливого полководца и ученого-энциклопедиста, и в то же время простого и доступного человека, начальника и командира «с ангельским сердцем», как называли его подчиненные. В нем органично сочетались высокие чувства, большой рациональный ум, ничем не запятнанная совесть и удивительно могучая воля. Фундаментальной основой его личностных качеств были высокие чувства любви к Родине, жене и детям. Вместе с тем письма принадлежат выдающемуся военному мыслителю. В них россыпь золотых мыслей о войне, военном искусстве, качествах воина и военачальника, революции и реформах, переменах в психологии народа и т.д. Они — документальное свидетельство о многих переломных событий в судьбе верного и выдающегося сына своего Отечества, стремящегося помочь новым поколениям не повторять, а исключать ошибки, допущенные их предками. В этом смысле письма адресны и эвристичны, они побуждают размышлять и искать ответы на современные вопросы.

Сегодня фронтовые письма А.Е. Снесарева уже не являются документами лично-семейного характера, хотя их основное содержание составляет выражение чувства индивидуальной любви. Действительно, письма дышат большой и высокой личной любовью. Они раскрывают значимость любви для военного человека, для воюющей армии и воюющего народа. Пожалуй, письма представляют огромную ценность для раскрытия мало исследованной темы «Война и любовь». Представляю, что даже постановка такой темы у многих может вызвать улыбку, покажется неуместной лирикой, не относящейся к такому суровому и жестокому явлению, каким является война. Кажется, что на войне господствует беспощадный расчет, здесь не уместны сантименты и т.д. Но это только кажется.

Воюют не машины, а люди с помощью машин. Люди же обладают не только рациональным мышлением, но и чувствами, среди которых чувства любви являются наиболее социально значимыми. Любовь – одно из базовых человеческих чувств. Без опоры на них рациональное мышление и устремления становятся циничными, вульгарными, неустойчивыми.

Безусловно, на войне человеку необходимо держать свои чувства в узде, быть предельно расчетливым в своих действиях. Интеллект – это отец победы, но его матерью являются чувства, которые движут его на подвиг, вплоть до самопожертвования. Когда чувства иссякают или приходят в расстройство, то становятся пассивными или переменчивыми интеллектуальные позиции людей, проявляется склонность к переоценке даже фундаментальных ценностей, вплоть до «сжигания мостов». Военная история особенно богата примерами такого рода. Такое случается, когда происходит разлад в чувствах любви к своим близким и любви к своей родине, Отечеству, во имя которых война требует больших жертв, включая личную жизнь.

В письмах Снесарева поражает сила и особенно гармония этих чувств. Он обожает жену и беспредельно любит детей, понимает, как нужна им его жизнь, но когда эта жизнь требуется Родине в конкретной боевой ситуации, он никогда не останавливается перед выполнением своего долга, идя на любой риск. Вот как откровенно он пишет об этом жене: «…для меня вопрос кристаллически ясен: я ни шагу не сделаю для рисовки или во имя одного только риска, но когда долг позовет меня на опасность, я ее избегать не могу и не буду» (письмо 16 декабря 1914 года).

Фронтовые письма Снесарева – это прекрасное пособие для тех, кто хочет иметь перед собой живой пример, как надо беречь, сочетать и умножать великие чувства любви к Родине, женщине, семье. Таких ярких и искренних примеров история сохранила не так уж и много. Даже художественная литература может позавидовать такой яркости и высоте чувств живых, невыдуманных героев, которыми предстают в письмах Андрей Евгеньевич и Евгения Васильевна. Ее письма не сохранились, но в письмах А.Е.Снесарева все время чувствуется активный диалог между ними.

Чтобы так любить, человек должен иметь соответствующий характер. Автор писем предстает человеком удивительной скромности и удивительного мужества. Из всех человеческих достоинств Андрей Евгеньевич выделял храбрость, считая ее особо ценным аристократическим качеством личности. Получая орден Св. Георгия, присуждение которого долго задерживалось, он так описывает жене свою радость: «… я не в первый раз почувствовал гордость и глубокую радость считать себя членом славной семьи георгиевских кавалеров… радость не потому, что белый крестик дает мне преимущества – это дело преходящее, — а потому, что он включает меня в семью храбрых; самая аристократическая семья, которую я только могу представить, и о которой в душе я давно мечтал. Аристократизм есть разный, — по происхождению (дворяне…), по уму (ученые…), по дарованию и таланту (артисты, художники…), по золоту (миллиардеры, богачи…) и т. д.; все это аристократизм почтенный, заслуживающий внимания, но меня гораздо более трогает аристократизм по другому признаку – по храбрости, по способности в нужные минуты “положить жизнь свою за други своя”…(письмо 26 ноября 1916 года).

В лице Снесарева мы имеем тот случай, когда храбрость является не проявлением «безумства», то есть особого психического состояния, а результатом сочетания высокой нравственности и выдающегося интеллекта. Он считал, что только храбрость, доведенная до самопожертвования, когда этого требуют интересы победы в бою, дает право воинскому начальнику посылать на смерть своих подчиненных.

Реальная практика показывает, что на такое способны далеко не все. Примером для Снесарева в этом вопросе был его погибший друг Борис Панаев, мысли которого были созвучны его позиции, и он так определяет свое отношение к ним: “Решает задачу сила духа, способ приложения которой у каждого свой, чисто личный” или – особенно поразительно – “Победа даруется тем, кто искренне готов купить ее ценою своей жизни». Этот второй тезис я проповедую часто, и часто же чувствую себя при этом совершенно одиноким; и как я был рад найти поддержку со стороны моего друга, который правоту своего исповедывания доказал на деле и который шлет мне свою мысль с той стороны” (из письма жене 2 февраля 1917 года).

Фронтовые письма А.Е. Снесарева чрезвычайно интересны в конкретном военно-профессиональном отношении. В них кратко и емко сказано о качествах и деятельности командира полка, начальника дивизии, начальника штаба дивизии и корпуса. Каждый из этих и других должностных лиц найдет в них удивительно мудрые мысли и советы. Будучи командиром полка, Андрей Евгеньевич пишет жене: «Моя теперешняя работа диаметрально противоположна прежней (начальника штаба казачьей дивизии – И.Д.); я чувствую каждый день, что мне Государем вручены 4/т[ысячи] душ, драгоценных и великих, душ русских, и что я должен их уберечь в сложной обстановке войны…более этого, мне дана власть жертвовать этими душами, когда надо выполнить ту или иную боевую задачу, и нет тяжелее для меня греха, если я при этом что-либо упущу, забуду или отнесусь к делу недостаточно вдумчиво…

Вот мысли, которые постоянно живут во мне, и которых не было раньше. И когда я тихо брожу взад-вперед около дома, а на полугорке копаются мои люди, или слышится смех и болтовня, или несется их песня (отдал приказание петь песни, до меня было запрещено), я иначе не думаю об них, как в том духе, что это мои дети, мне Богом и Царем врученные, и что я должен быть готов каждую минуту дать за них ответ… Видишь, моя золотая женка, как идейна моя теперешняя работа, и понятно, что мне приходится много говорить, наставлять, журить или хвалить, как это делается в каждой семье, и без чего семьи настоящей нет». (Из письма 29 ноября 1914 года).

За командование полком и личную храбрость полковник Снесарев был представлен к ордену Св. Георгия IV степени. О любви солдат и офицеров к нему как командиру полка ходили легенды. Под его командованием хотели и стремились служить и воевать офицеры и солдаты, а его уход из полка воспринимался ими как огромная общая и личная потеря. По результатам боевых действий его полк стал одним из лучших на Юго-Западном фронте.

За войну Снесарев командовал двумя дивизиями, первый раз временно. В дивизии, которую он получил «…1) некоторые полки по многим дням не имели горячей пищи под предлогом, что доставить ее в горы нельзя – она простывает и разбалтывается, а готовить у позиций – опасно: враг обнаружит расположение и откроет огонь; 2) в одном полку целыми массами переброшены люди в тыловые части […] 3) в ротах ни одного не осталось фельдшера, так что первую (самую роковую и важную) перевязку воину, исполнившему свой долг, делает санитар». Дивизия была «больна в корне, забыта, распущена». Но за три месяца он сумел сделать ее прекрасным слаженным боевым организмом. Начальник дивизии во все вник, все проверил, начиная с окопов, устройства секретов. И в результате мог констатировать: «Все это ребят поражает. Они говорят, что у них появился какой-то особый начал[ьник] дивизии, который заглядывает всюду, а ходит и туда, куда из них-то мало кто ходит. Речи я теперь говорю налево и направо, и молодежь офицерская ходит после них, как отуманенная… “Никто нам ничего этого не говорил” или “Вы первый постучали в наше сердце” или “Вы подошли к нам с самого теплого хода”… такие фразы говорятся мне, говорятся вне меня» (из письма 28 сентября 1916 года).

Андрей Евгеньевич предпочитал командные должности штабным, но и на штабных должностях он показал образцы необычной работы. Интересно, как он ответил жене на вопрос о своей работе начальника штаба пехотной дивизии: « …Как тебе сказать короче, это – обработка, знание и группировка всех материалов, ведущих через решение начальника к победе… (Выделено – И.Д.) Материалы: сила и особенности противника, наши, местность, погода, дороги, мука, сено, врачи, телеги, лошади…. Ты видишь: сложно, непрерывно и всеобъемлюще. … Во всяком случае, день у меня весь занят, и все, кому нужно и кому не нужно, лезут ко мне; я не буду удивлен, если меня позовут к бабе в качестве акушера. Но все это естественно, хотя тебя с непривычки и может удивить». (из письма 4 марта 1916 года).

С выдвижением по службе и присвоением наград Снесареву случались большие задержки. Снесарев ценил заслуженные награды, даже переживал, когда по непонятным причинам затягивали с их присвоением, но это не влияло на его боевой дух и поведение. На эту несправедливость очень чутко реагировали его подчиненные. Дело дошло до того, что офицеры дивизии, восхищенные его личным мужеством в сложнейшей боевой обстановке, решили преподнести ему самодельный символический орден. Этой наградой Снесарев очень гордился и называл ее «моим Георгием снизу». Это был уникальный случай, пожалуй, за все годы войны. Его описание содержится в письме от 31 октября 1916 года.

Не будет преувеличением вывод, что фронтовые письма А.Е. Снесарева могут служить своего рода пособием для военных профессионалов, ищущих пути и методы достойно выполнить свой служебный и гражданский долг.

С ходом войны Снесарев все больше интересуется вопросами стратегии, хотя ее проблемы не входили в круг его служебной деятельности, но к этому его побуждал неудачный ход войны. Его интересуют не только частности войны, проблемы военного искусства, но и война как общественное явление, ее природа, постоянные и переменчивые факторы, их соотношение. Мысль его непрерывно углубляется с ходом войны. «Война – это что-то особенное, она все меняет, все освещает под своим углом, все расценивает и раскладывает по-своему. О ней книги написаны, а ничего ясного не сказано». (Из письма 28 сентября 1914 г.). Это вывод, сделанный в конце первого месяца войны.

Командуя пехотным полком, полковник А.Е. Снесарев приходит к выводу, что принятая в русской армии тактика не отвечает условиям и требованиям ведущейся войны. Он считает, что для разработки новой, огневой тактики надо опереться на арсенал отечественной военной истории, взять из него подходы Суворова и Скобелева. Он это делает, но тактика не решает всех проблем успешного ведения войны. Это все больше с ходом войны беспокоит и возбуждает желание послужить в штабах, причастных к решению стратегических вопросов. «Война полна загадок, и нам, которые живут и мыслят в ее сферах, хочется возможно глубже проникнуть в ее тайники, как духовные, так и материальные. И странно, каждая война идет со своими законами и правилами, ломает то, что было как будто бы и прочно установлено ее предшественницей, создает новое полотно истин. Я часто по целым часам ломаю голову над целой суммой вопросов, и свое бессилие их решить объясняю недостаточно удобной перспективой моего положения… слишком у меня в моей работе мало стратегии и все заполнено сплошной тактикой». (Из письма 6 мая 1915 г.)

Его все больше занимают проблемы войны как общественного явления. «Удивительно, как меняется на войне обстановка; то, что людьми переживается месяцами, а государствами в сотни лет, на войне первыми переживается в часы или минуты, а государствами в месяцы». (Из письма 23 августа 1915 года).

Снесарев считает, что постижение идущей войны чрезвычайно важно для будущих поколений. «Веду дневник почти без пропусков. Мне очень жаль, что в бытность с Павловым я не мог делать чего-либо подобного; но командир полка более вольный человек, чем начальник штаба, который не может позволить себе такую роскошь. О событиях в дневнике я пишу мало, больше останавливаюсь на думах и впечатлениях, проверяю свои старые выводы и мало помалу стараюсь разобраться в легионе поднятых войною тем. Она должна перевернуть всю Европу, перечертить государства, пересмотреть некоторые науки и дать новый тон искусствам; и нам надо суметь почерпнуть из нее все те поучения и выводы, которые только можно сделать, дабы по возможности облегчить плечи наших детей и внуков». (Из письма 28 августа 1915 года).

Мысль его в постижении войны все время идет дальше, приходит к выводу, что способности народа и государства вести войну закладываются задолго до ее возникновения: «Воюют не в момент только войны, а воюют много раньше, чем раздались первые звуки выстрелов: женщины рожают и воспитывают воинов, ученые изучают войну и ее новые формы, заводы льют пушки и готовят снаряды… Да еще вопрос – насколько 2-е и 3-е существенное дело, может быть, зерно победы в том, кто кого перерожает, какой страны женщина более окажется сильной в выполнении своей государственной задачи». (Из письма 9-10 февраля 1917 года).

В фронтовых письмах Снесарева стоит особое внимание обратить на ту их часть, в которой поднимаются вопросы неблагополучия в обществе и государстве в условиях войны, анализу и прогнозу событий в армии и обществе, в тылу и на фронте после Февральской революции 1917 г.

Значительную часть времени он воевал в большом отрыве от политических и культурных центров, часто не имея газет и других сведений о происходящих событиях на других фронтах, в стране и за рубежом. Отсутствие и скудность информации серьезно угнетали его, как человека привыкшего все анализировать и следить за всеми текущими событиями. В то же время даже по отрывочным сведениям он оказывался способным сделать глубокие и правильные выводы о настоящем и будущем своей страны. Его крайне возмущала нездоровая и ненормальная, по его мнению, ситуация, когда в условиях войны, в которой решалась судьба народа и государства, определенные влиятельные круги занимались второстепенными делами, выдвигали прожекты перестроек, реформ и различных преобразований. Об этом он неоднократно с возмущением пишет жене: «Вчера получили газету от 4 сент[ября] – после долгого перерыва – и удивляемся, что у вас там такое творится. Что естественнее и глубже слов Государя, сказавшего, что теперь надо думать о войне и пока больше ни о чем, а между тем у вас начинают думать о чем хотите, только не о войне… о ней только говорят, говорят и говорят. “Рус[ские] Ведом[ости]” , напр[имер], утверждают, что теперь насущное время для коренных реформ… Это во время войны-то? Что они, одурели в самом деле? Кто же перестраивает корабль, когда вокруг него хлещут бури и раскатываются волны! Только думают о непогоде и спасении. Стихнет буря, придут в гавань, тогда перестраивай и перекрашивай корабль хоть сверху донизу!» (из письма 7 сентября 1915 года).

К этой теме Андрей Евгеньевич неоднократно возвращается, понимая, что такой ход развития общественной жизни чрезвычайно опасен для судьбы воюющей страны. «Послушаешь все Ваши съезды (Пироговский, педагогов и др.) и разводишь руками: все они какие-то антигосударственники, не учитывающие ни момента, ни хода нашего общего корабля. Так говорят про азартных игроков, что они продолжают свою игру и когда клуб обнят пожаром, и когда корабль идет ко дну» (из письма 24 апреля 1916 года).

Когда свершилась Февральская революция, Снесарев спокойно воспринял смену политического режима. Но его крайне беспокоила судьба армии и страны в условиях поспешных преобразований. Так, в письме от 17 марта 1917 года он возражает жене, которая, по-видимому, разделяла эйфорию своего петроградского окружения: «Как у вас, так и у нас в тыловых частях (не в окопах) люди прежде всего задумались о правах, которые идут к ним при новом порядке вещей, но очень мало или почти никто – о той сумме обязанностей, которую принес с собою для каждого новый порядок, и который, добавлю, тогда и даст свою сумму благ, когда люди прежде всего войдут в личный деспотизм наложенных на них обязанностей… А твои приятели все-таки меня волнуют; меня хотят убедить, что свободное соревнование, подавляющая русская масса, а, главное, сухой эгоизм, который ляжет теперь в основу всего, спасет нас […], но всему этому верю только отчасти. А куда мы денем нашу серость, добродушие, всепримиряемость?»

Письма Снесарева свидетельствуют о его глубоких знаниях мировой политической истории, всех общественно-политических сил России, вышедших на ее авансцену в 1917 году. Он удивительно точно, можно сказать, пророчески, определяет тенденции последующего хода событий. Так, в письме от 6 мая 1917 года он пишет: «… страна пойдет еще левее к тем, которые сулят еще более: не только землю сейчас, а не после Учредит[ельного] Собрания, но сейчас и дворцы, банки и всякие благополучия… а там анархия, вновь трепетное искание лучших русских людей, мобилизация крестьянских трезвых масс и искание прежде всего власти, а с нею порядка и покоя. Я почти убежден, что все так будет, что эту многострадальную Голгофу еще раз придется пройти моей бедной стране, что еще раз – в век пара, аэропланов, х-лучей и т. д. – она проделает тот же тяжкий путь, который она выполнила в конце IX, в начале XVII и в другие менее яркие годы испытаний. И я буду только приятно удивлен, если моя родина вернется к порядку каким-то новым, более коротким путем. Но увы, я не вижу созидающих сил, я не вижу и людей. Те, которые поняли и, может быть, помогли бы, бегут, как крысы с корабля, а остаются те, которые не понимают, а главное, которым безразлично».

Как гражданин и воин А.Е. Снесарев в 1917 году выполнил свой долг до конца. Он делает все возможное, что в его силах, чтобы поднять боеспособность войск, которыми поручено ему командовать. Но делать это становится все труднее и труднее даже при его таланте побуждать людей выполнять свой долг по защите Родины. В сентябре 1917 года его назначают командиром IX армейского корпуса. Но развал армии уже принял необратимый характер. Слишком поздно власть начала вспоминать об офицерах и генералах, блестяще проявивших себя в ходе войны, одним из которых был Андрей Евгеньевич.

12 ноября 1917 года генерал-лейтенант А.Е. Снесарев закрывает последнюю страницу своей боевой биографии, непосредственно связанную с Первой мировой войной, и уезжает с фронта в долгосрочный отпуск в Воронежскую губернию в Острогожск к семье, которая переехала туда в конце апреля 1917 года.

Фронт и армия развалились, новая, Советская власть этот процесс узаконила, объявив демобилизацию. Снесарев, как и многие люди его положения, оказался не у дел. Перед ним встала проблема выбора: искать пути выезда из России или оставаться в своей стране, рухнувшей политически, экономически и духовно, ставшей беззащитной не только перед внешним врагом, но даже перед военнопленными, которых за годы войны оказалось в стране много сотен тысяч.

Андрей Евгеньевич делает выбор остаться в своей стране, с её неопределённым и теперь уже очевидно невероятно трудным будущим. О его тогдашней позиции свидетельствует письмо к родителям жены, в котором он сообщает о просьбе своего брата Павла: «…Брат готов куда-либо бежать – в Америку или в Англию – и спрашивает у меня маршрута через Авганистан. Хотя такая мысль может быть подсказана только безумием, но, вероятно, в обстановке есть многое, что толкает на безумные шаги. Буду писать ответ и советовать самообладание; покинуть Родину можно, и для этого найдутся пути и более близкие, чем Авганский, но с кем же страна останется, и что с нею будет?» (Письмо от 14 марта 1918 года).

Вопрос, что будет с ней – Родиной – всегда определял линию поведения Андрея Евгеньевича, обустраивать и защищать свою страну он считал своим священным долгом, и никогда от этого принципа не отступал.

Для себя А.Е. Снесарев определяет учительское поприще в родных местах. Но человек предполагает, а общественная судьба располагает его жизнью, далеко не всегда согласуясь с его личными желаниями.

28 января 1918 года был издан декрет Совнаркома о создании Красной Армии. К решению задачи привлекались военные специалисты старой армии. Благо у новой власти оказались списки офицеров службы Генерального штаба, что облегчало задачу их призыва. В ряды новой армии был призван и А.Е. Снесарев. Безусловно, у него был выбор пойти и в Белое движение. Новую власть он не приветствовал. Но наступали немецкие войска. Оказывать им сопротивление от имени государства могла только эта власть, создаваемая ею армия. Слабости Белого движения ему были понятны: отсутствие ясной идеи будущей государственности и подготовленности к ее практической реализации. Он слишком хорошо знал руководящий слой Белого движения, чтобы поверить в его способность решить проблемы вздыбившейся России. Судьба же ее государственности оказалась в руках Советов во главе с большевиками. И государственник Снесарев, не без тяжелых раздумий, делает выбор в пользу красных. К тому же его выбор облегчался обещанием использовать новую армию только в борьбе с внешним врагом.

В мае 1918 года его назначают военным руководителем вновь созданного Северо-Кавказского военного округа. Мандат об этом назначении за номером 1282 был подписан председателем Совнаркома В.И. Лениным и председателем Реввоенсовета Республики Л.Д. Троцким. Штаб округа находился в Царицыне. Военная обстановка в районе Царицына в то время была чрезвычайно сложной. Кубанская область была занята Добровольческой армией Деникина, Сальский округ – Донской армией, с Украины угрожали немцы, на Царицын двигалась 40-тысячная армия белых. Большевистские войска были разбросаны на большом пространстве, плохо организованы, в их среде стали привычными анархизм и обыкновенный бандитизм. Все это Снесареву было знакомо по службе последних месяцев в старой армии.

 И новую службу он начал с изучения обстановки и наведения порядка в войсках, определения задач войсковым частям, налаживания связи между ними. На стороне белых было много его товарищей по службе в старой армии, участию в мировой войне. Но Гражданская война развела их по разные стороны. Свою задачу А.Е. Снесарев видит в такой организации военных действий, которые вели бы к уменьшению братского кровопролития. На основании распоряжения Высшего военного совета от 9 июня 1918 года Снесарев разработал план обороны Царицына, изложил его в приказе № 4 от 23 июня 1918 г. В результате этих и других мер к середине июля 1918 г. в Северо-Кавказском военном округе были созданы регулярные части Красной армии численностью до 20 тысяч человек. Была организована оборона дальних подступов к Царицыну, положение стабилизировалось. Таким образом, Снесарев является организатором Северо-Кавказского военного округа, который сыграл важную роль в дальнейших военных событиях.

Но не все красные командиры и комиссары с должным доверием отнеслись к приказам и распоряжениям военрука округа. Происходит серьезное столкновение между Снесаревым и находившимися в то время в Царицыне Сталиным и Ворошиловым. Дело дошло до ареста Снесарева и его штаба. Москва потребовала немедленно освободить Снесарева и выполнять его распоряжения. К счастью, в условиях господства местнического самоуправства первая часть требования была выполнена: Андрей Евгеньевич был освобожден. Приехавшая московская комиссия приняла соломоново решение: Сталина и Ворошилова оставить в Царицине, а Снесарева назначить на другую должность.

Еще после подписания Брестского мира в марте 1918 г. для прикрытия западных рубежей была создана Завеса – своеобразная линия фронта между войсками кайзеровской Германии и частями Красной Армии. Командующим западным участком Завесы и был назначен А.Е. Снесарев. Войска Завесы составляли Западную армию, которая потом была переименована в Белорусско-Литовскую, а затем в 16-ю армию, штаб которой дислоцировался в Смоленске. Хотя армия была в плохом состоянии по всем показателям (по снабжению, вооружению, моральному состоянию и кадровому составу), но она выполняла поставленные перед ней задачи по занятию освобождаемых от немцев районов Белоруссии и Литвы.

В августе 1919 года Снесарев назначается начальником Академии Генерального штаба РККА. Ее формирование началось в конце 1918 года. До назначения Снесарева ее начальником только началась разработка учебных программ и лекционных курсов. По существу, создание новой академии легло на плечи Снесарева.

Назначение нового начальника академии было вполне объяснимым актом со стороны власти. Снесарев был широко известен и как ученый, и как опытный боевой военачальник не только Первой мировой, но и Гражданской войны. И хотя у военного и политического руководства того времени не было к нему полного доверия, его знания, опыт и авторитет нужны были для воссоздания военной академии.

Итак, в августе 1919 года начинается новая глава в жизни и творчестве Снесарева – активного одиннадцатилетнего и удивительно плодотворного периода его научно-педагогической деятельности.

 Андрею Евгеньевичу новое назначение давало возможность реализовать свои обширнейшие знания военного дела, уникальный опыт, выводы и размышления о новой тактике, стратегии и войне как общественном явлении. Он прекрасно понимал, что теперь от него лично зависит сохранение преемственности и дальнейшее развитие отечественной военной мысли на основе изучения опыта Первой мировой войны, завершающейся Гражданской войны и иностранной интервенции.

Первой заботой Снесарева было научить слушателей академии – молодых командиров Красной армии, большинство которых имело невысокий уровень образования, практике управления войсками. Но не только. Военному профессионалу крайне важно иметь твердое воззрение на место и роль войны в истории. Ведь в Первую мировую войну офицерские кадры столкнулись не только с проблемами обновления военного искусства. Проблемы эти оказались трудными, но разрешимыми. А вот изменение характера и содержания войны, новой роли в ней широких масс оказалось проблемой неожиданной и непонятной.

Снесарев сразу же берется за разработку программы по философии войны и соответствующего ей лекционного курса. Материалом в этой работе для Снесарева послужили многие идеи и выводы, сделанные им в ходе Первой мировой войны, зафиксированные в письмах и дневниках. Естественно, они были дополнены и расширены его изысканиями в последующее время.

Удивительно, что военно-философские выводы, которые А.Е. Снесарев сделал в 1919 году, а прошло с тех пор более 86-и лет, в принципе остаются в силе и требуют только дополнения и объяснения новыми фактами и аргументами. В наше время война остается не только периодически драматическим и трагическим явлением в жизни отдельных народов, но и содержит угрозу существованию всему роду человеческому. Снесарев особо подчеркивал, что в своей философии войны дает картину ее нового освещения, а именно «освещения под углом государственным». Это означает, что основным углом зрения исследования войны он берет геополитический подход, поскольку государство – это продукт и основной субъект геополитических процессов. Но его позиция не согласуется с военно-философской доктриной новой власти. Поэтому снесаревская «Философия войны» обречена была пылиться в личном архиве до конца ХХ века.

Всего два года А.Е. Снесарев был в должности начальника Академии Генерального штаба РККА. Но сделал он за это время удивительно много. Был собран хороший творческий состав преподавателей, которые уже проявили себя признанными военными теоретиками, например, А.А. Свечин, В.Ф. Новицкий и другие.

По инициативе и с активным участием Снесарева в академии было создано восточное отделение, готовившее кадры для военно-политической работы на восточных границах и на военно-дипломатической, научно-аналитической и другой важной работе. Андрей Евгеньевич на своем опыте убедился в важности владения живыми языками народов, среди которых приходится жить и решать служебные вопросы офицерским кадрам. Возобновляет Андрей Евгеньевич и свои научные работы по восточным вопросам. В 1921 году он выпускает труд «Авганистан», сделавший его классиком отечественной афганистики. Этот труд переиздается в наше время, только жаль, что им не пользовались те лица, которые решали в свое время вопрос о вводе советских войск в эту страну.

В ходе Первой мировой и Гражданской войн Снесарев убедился в большом влиянии на поведение отдельного воина, малых групп и больших масс войск психических процессов. Поэтому еще во время войны он занялся изучением психологии. В своих фронтовых письмах и дневниках он много раз отмечал те разительные перемены, которые происходили в ходе войны с отдельными людьми, группами и даже большими массами. Например, 2 июля 1917 года он пишет жене: «Ничто меня так не поражает в теперешнем православном, как его психика, совершенно новая: страшная, чисто паническая впечатлительность, необыкновенная претенциозность и почти притупленное чувство долга… откуда это все, Бог знает? Или это и раньше было, да было скрыто или просто задушено железной дисциплиной, или это появилось теперь, когда нашему воину дано право рассуждать, и он вывернул свое нутро, запугал себя, запугал других и вылился в паническое существо, лишенное долга, лишенное высокой любви к высоким вещам». В другом письме ( 20 июля 1917 года) он замечает: «…Боже, как нынешние руководители плохо знают нашего православного!».

Похоже он пришел к выводу, что психическое состояние масс может круто изменить ход войны от победы к поражению, и наоборот… И как бы в предвидении будущих психологических войн в академии им создается психологическая лаборатория. К сожалению, после ухода Снесарева с должности начальника академии деятельность этой лаборатории была свернута.

В 1920 году А.Е. Снесарев опубликует очень важную и принципиальную статью «Единая военная доктрина». Дело в том, что проблема военной доктрины страны активно обсуждалась перед мировой войной, и тогда не пришли к приемлемому для руководства страны выводу. Вопрос был снова поднят в уже новых условиях. В печати высказывались разные мнения. Но наиболее глубокую методологию решения этой чрезвычайно важной для государства военно-политической проблемы дал именно А.Е. Снесарев в указанной статье.

Большое значение имело создание им в академии редакционного совета, в задачу которого входило обеспечение отбора и выпуска высококачественных трудов ученых и преподавателей академии. Опыт работы этого совета был воспринят руководством военного ведомства страны. В результате при Реввоенсовете Республики был создан Высший военный редакционный совет, решавший вопросы организации выпуска отечественной и переводной зарубежной военной литературы. Таким образом в стране был налажен обзор мировой военной мысли.

В 1921 году Академию Генерального штаба РККА переименовывают в Военную академию РККА, ее начальником назначают М.Н. Тухачевского. Снесарев остается профессором академии, а с 1 января 1921 года его назначают руководителем восточного отделения академии. И он полностью отдается научно-исследовательской и педагогической деятельности. И в который раз удивляет продуктивностью и качеством своего труда.

С 1922 года по 1930 год Андрей Евгеньевич создает ряд фундаментальных трудов, делает большое число научных докладов на различные темы, переводов книг иностранных авторов,пишет несколько сот статей и рецензий, общее число которых пока еще не установлено. При этом не все созданное им в то время было опубликовано. Так, в 1924 году Снесарев закончил перевод основного труда Клаузевица «О войне», публикацию которого он хотел предварить работой о его жизни и творчестве. По существу, он написал самостоятельный труд, одно из лучших исследований истории формирования идей великого немецкого военного философа. Судя по дневникам, Снесарев собирался эту работу опубликовать, но этого, к сожалению, не произошло. Рукопись осталась в личном архиве и впервые была опубликована только в 2001 году в Академии Генерального штаба ВС РФ тиражом 100 экземпляров. В сокращенном виде эту работу опубликовал и «Военно-исторический журнал»[6].

В 1924 году А.Е. Снесарев публикует фундаментальный труд «Введение в военную географию» с большим количеством схем и диаграмм. Труд вышел малым тиражом (240 экз.) и с низким качеством типографского исполнения Больше он никогда не переиздавался, хотя содержит ряд ценных положений. По существу он представляет классический труд по геополитике.

В 20-е годы ХХ в. Андрей Евгеньевич задумал создать четырехтомный обобщающий труд «Индия. Страна и народ». В 1926 году вышла первая книга – «Физическая Индия». К 1929 году была подготовлена вторая книга – «Этнографическая Индия». Планировалась третья книга – «Экономическая Индия» и четвертая – «Военно-политическая Индия». Но в 1930 году выпуск второй книги был остановлен. Она вышла только в 1981 году с сокращениями. В предисловии к ней Л.Б. Алаев пишет: «Если бы А.Е. Снесарев смог и успел создать задуманную энциклопедию индологии, эта наука оказалась бы в то время на качественно новом этапе, что повлияло бы на ее дальнейшее развитие»[7].

Мысль, безусловно, верная. Но к ней стоит многое добавить. Если бы в свое время были опубликованы «Философия войны» и «Жизнь и труды Клаузевица» и приняты во внимание наукой, то это заметно сказалось бы на развитии отечественной военной мысли. Если бы были приняты во внимание идеи А.Е. Снесарева относительно дальнейшего развития географии и геополитики, то это также оказало бы заметное положительное влияние на эти и смежные науки. Таких «если бы» можно было бы привести больше. Даже для исторической науки Снесарев рекомендовал взять на вооружение такую эвристическую идею, как применение стратегического метода в исторических исследованиях.

В 1920—1930-е гг. Снесарев непрерывно ведет учебные занятия. Он их ведет не только в Военной академии РККА, а и в Военно-воздушной и Военно-политической академиях. Приказом РВС СССР № 149 от 27 июня 1927 года ему присваивается звание профессора высших военных учебных заведений (по военной географии и статистике). Вскоре приказом РВС СССР № 251 он назначается военным руководителем Института востоковедения им. Н. Нариманова. Здесь он оставит о себе память выдающегося ученого и много учеников, среди которых будут известные востоковеды, например, академик А.А. Губер, академик И.М. Рейснер, профессора Р.А.Ульяновский, В.В, Балабушевич, А.М. Осипов и другие.

В середине 1920-х гг. А.Е. Снесарев проводит уникальное исследование в рамках проблем, поставленных Первой мировой войной. Бывшие союзники России по этой войне предъявляли претензии к Советскому Союзу как наследнику Российской Империи за поставки оружия и военной техники. При этом людские потери России в счет не брались. Еще в ходе Первой мировой войны он обратил внимание на серьезное значение военно-демографической проблематики и усматривал в ней огромный стратегический смысл. «Воюют не в момент только войны,– пишет он 9 февраля 1917 года, – а воюют много раньше, чем раздались первые звуки выстрелов: женщины рожают и воспитывают воинов, ученые изучают войну и ее новые формы, заводы льют пушки и готовят снаряды… Да еще вопрос – насколько 2-е и 3-е существенное дело, может быть, зерно победы в том, кто кого перерожает, какой страны женщина более окажется сильной в выполнении своей государственной задачи».

Снесарев включает демографический фактор в структуру расчетов, и картина долговых отношений между бывшими союзниками по Антанте меняется. Его исследование было опубликовано в 1926 году в сборнике «Послевоенные расчеты держав Антанты. Кто должник?» По комплексу демографических идей, выдвинутых Снесаревым, его следует отнести к одному из основоположников военной демографии.

В 1928 году постановлением ЦИК СССР А.Е. Снесареву было присвоено почетное звание Героя труда, впервые введенное в стране. Вместе с ним это звание получил выдающийся ученый Л.В. Чижевский и известные конструкторы оружия В.А. Дегтярев и Ф.В. Токарев. В 1929 году кандидатура Снесарева была выдвинута в академики АН СССР. Но 27 января 1930 года А.Е. Снесарев был неожиданно арестован, а затем осужден к высшей мере. Но решение суда было изменено. Основанием для изменения приговора послужила следующая записка И.В. Сталина наркому обороны К.Е. Ворошилову: «Клим! Думаю, что можно было бы заменить Снесареву высшую меру 10-ю годами. И.Сталин». Жена Снесарева – слабая и болезненная женщина так активно ходатайствовала за своего мужа, что одна из ее телеграмм, по-видимому, дошла до Сталина. И он, вероятно, вспомнил то впечатление, которое произвел на него генерал в Царицыне в 1918 году. Так случилось, что будущий генералиссимус первые серьезные уроки военного дела получил именно у него.

Снесарев был отправлен в печально знаменитый Соловецкий лагерь особого назначения (СЛОН). Но и там он продолжал размышлять о войне, просил разрешить ему продолжить работать над «Огневой тактикой». По личному фронтовому опыту в годы Первой мировой войны и глубокому знанию тенденций развития оружия А.Е. Снесарев хорошо понимал, какую большую цену придется платить нашему народу за огрехи в тактической подготовке войск к грядущим военным событиям. Вопросы тактики крепко запали ему в душу со времени Первой мировой войны, о чем он много раз писал в дневниках и письмах: «…если тактика, то ряд глупостей, а значит и ненужных жертв» (из письма 9 ноября 1915 года).

В 1934 году Андрей Евгеньевич тяжело заболел, семье было разрешено забрать его домой. Но от болезни он не оправился и 4 декабря 1937 года умер. Похоронен Андрей Евгеньевич Снесарев на Ваганьковском кладбище. 22 декабря 1973 г. от Министерства обороны СССР на его могиле был установлен монумент.

Диапазон одаренности А.Е. Снесарева поражает своей широтой. При всем этом следует подчеркнуть, что он был прежде всего профессиональным военным. Именно под военно-профессиональным углом зрения он рассматривал многие вопросы. Постижение войны требовало ее всестороннего рассмотрения, глубоких и обширнейших знаний. Андрей Евгеньевич ими обладал, непрерывно наращивал и адресно применял. Крупнейший военный теоретик и военный философ XX века, заслуживающий того, чтобы стать для русских и всех граждан России тем, чем являются для китайцев Сунь-цзы, а для немцев К. Клаузевиц, до сего времени остается мало известным даже среди военных профессионалов. Для заграницы он мало интересен, так как слишком он русский по характеру и устремлениям человек, а там благосклонно относятся только к европеизированным и американизированным русским.

Длительное забвение Снесарева на своей родине – тяжелый и прискорбный случай. О причинах уже говорилось… Когда это имя было реабилитировано (1958), исследование биографии и творчества Снесарева велось только отдельными энтузиастами и должного общественного резонанса пока не получило.

Имя Снесарева А.Е. заслуживает того, чтобы быть в ряду тех, кем могут и должны всегда гордиться граждане России независимо от их переменчивых политико-идеологических пристрастий и симпатий. Именно благодаря таланту, трудолюбию и беззаветной любви к своему Отечеству таких людей оно продолжает существовать, несмотря на разрушительные революционные перестройки и реформы, которым его с остервенением подвергают то левые, то правые радикалы, опираясь на активную поддержку и помощь явных и лицемерных недоброжелателей России.

Жизнь А.Е. Снесарева была всецело посвящена своей Родине, безопасности и благополучию ее народа. Для него не было обывательского вопроса, что ему дала Россия, чем она ему обязана. Он не искал собственного обустройства вне России, поэтому у него на первом месте всегда были проблемы ее обустройства. Для него был только один вопрос: как лучше выполнить свой долг перед Отечеством, как защитить его от внешних посягательств и предупредить, уберечь соотечественников от безответственных действий, разрушающих свою же государственность и общественность. И сделал он для своего Отечества очень много. Его дела и творческое наследие не потускнели от времени. Они просветляют и вдохновляют каждого, кто познакомится с его героической жизнью и делами. Такие цельные одаренные натуры как А.Е. Снесарев – не частое явление в истории любого народа. Они составляют предмет его гордости и достоинства, являются свидетельством сохранения в нем нравственных сил и способностей на великие исторические деяния.

Снесарев оставил огромное научное наследство. Оно включает несколько сот статей, десятки книг и большой рукописный архив, который хотя и не полностью, но все же сохранился благодаря самоотверженным усилиям его близких.

В фронтовых письмах и дневниках А.Е. Снесарев весь как на ладони со своим внутренним миром, делами и поступками. Каждый может принять то, что ему ближе.

 

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ