Артиллерия Красной Армии в Берлинской наступательной операции

Как заключительная операция второй мировой войны в Европе Берлинская операция занимает особое место. При взятии Берлина получили окончательное решение важнейшие  военно-политические вопросы, от которых зависело послевоенное устройство Германии и ее место в политической жизни Европы. Битва за Берлин стала кульминационным моментом последнего этапа Второй мировой войны. Фашистское руководство понимало, что отступать дальше некуда, что в уличных боях в самой столице решится судьба нацизма, судьба третьего рейха, судьба всей Германии.

Именно в эти дни нацистская военно-политическая элита вспомнила зиму 1941 года и битву за Москву. Гитлер и его приближенные надеялись, что битва за Берлин станет переломным моментом в войне. Достичь же этого можно лишь только решительной , фанатичной обороной  столицы третьего рейха, как это сделали советские войска в тяжелом 1941 году. И действительно, противник оказывал советским войскам ожесточенное сопротивление.

Но к этому времени мощь Красной Армии настолько превосходила силы вермахта, что несмотря на глубокоэшелонированную и заранее подготовленную оборону, немецкие войска потерпели сокрушительное поражение. Всего лишь  17 дней понадобилось советским войскам, чтобы преодолеть оборонительные рубежи на подступах к Берлину и взять этот сильно укрепленный город площадью около 900 кв. километров! После окончания Второй мировой войны взятию Берлина в советской и военно-исторической литературе было уделено достаточно много внимания. Вышли в свет воспоминания как генералов, так и простых солдат, участвовавших в  решающем штурме столицы третьего рейха. В советской историографии делался упор на массовый героизм и превосходство войск Красной Армии, при этом сознательно опускались некоторое просчеты Берлинской операции со стороны советского командования и умалчивались цифры потерь с нашей стороны. Не надо забывать и о цензуре, благодаря которой события тех дней подвергались коррекции и освещались в неполной мере.

Российская историография начала 90-х годов сознательно выискивала и раздувала ошибки советских войск в Берлинской наступательной операции, принижая моральные и боевые качества наших солдат и офицеров. К счастью, в последнее время намечается тенденция к объективной оценке происходивших тогда событий, которая включает и положительную оценку боевого искусства советских войск в Берлинской наступательной операции, но вместе с тем указывает и на промахи наших войск.

Если рассматривать степень освещенности этой темы относительно родов войск, то наиболее изученными  являются действия советской пехоты. В последнее время значительно возрос интерес исследователей к роли бронетанковых войск и авиации, участвовавших в штурме Берлина. Роли же артиллерии в Берлинской наступательной операции незаслуженно уделено меньше  внимания. Действия артиллерии рассматриваются на фоне участия других родов войск, прежде всего пехоты, хотя артиллерия в ходе Берлинской наступательной операции сыграла ключевую роль, которая может быть сопоставима с ролью артиллерии в Курской битве. Но стоит отметить, что о вкладе артиллерии в Курской битве  написано немало книг, воспоминаний и статей, а об участии артиллерии в ходе Берлинской операции сказано до сих пор недостаточно мало. Из специальных статей, посвященных этой теме, можно назвать лишь статьи В.И. Казакова *, написанные в духе советской историографии с присущей ей достоинствами и недостатками. Не умаляя достоинств этих статей, следует отметить, что в них не указывалось количество потерь советской артиллерии в Берлинской наступательной операции, не указывались имевшие место недостатки артиллерийского наступления. К тому же автор этих статей подавляющее внимание уделил деятельности артиллерии 1-го Белорусского фронта, начальником которой он являлся в 1945 году. По данной причине  в свете новых архивных источников  и мемуарной литературы назрела необходимость уточнить описание происходивших тогда событий.

К весне 1945 года советские войска глубоко продвинулись в восточные районы Германии. В районе Кюстрина армии 1-го Белорусского фронта находились всего лишь в 60 километрах от столицы третьего рейха.

К этому времени передовые части армий  союзников СССР по антигитлеровской коалиции  достигли Эльбы. Согласно Ялтинскому соглашению Берлин входил в зону операций советских войск, однако правящие круги англо-американских войск стали разрабатывать свой план овладения столицей нацистской Германии. Главным сторонником этого плана являлся Премьер-министр Великобритании У.Черчилль, вынашивавший идею создания «антикоммунистического барьера в Европе» с участием Германии. 1 апреля 1945 года он написал Президенту США Ф.Рузвельту следующее : « Я хочу сказать совершенно откровенно , что Берлин по-прежнему имеет большое стратегическое значение. Ничто не окажет такого психологического воздействия и не вызовет такого отчаяния среди всех германских сил сопротивления как падение Берлина…Поэтому я считаю, что с политической точки зрения нам следует продвигаться в Германии как можно дальше на Восток и что в том случае, если Берлин окажется в пределах нашей досягаемости, мы , несомненно, должны его взять. Это кажется разумным и с военной точки зрения».[1]

Как свидетельствуют документы , Эйзенхауэр также был за то, чтобы возглавляемые им объединенные войска союзников первыми вошли в Берлин. 14 апреля 1945 года в докладе Объединенному комитету начальников штабов Верховный Главнокомандующий экспедиционному силами союзников в очередной раз подчеркнул, что было бы весьма желательным нанести удар в направлении Берлина. По этому поводу бывший командующий 12-й группой армий в Европе генерал О. Брэдли вспоминал, что в первой половине апреля 1945 года он получил от Эйзенхауэра поручение подсчитать, какие примерно потери понесут англо-американские войска , если они попытаются первыми овладеть столицей рейха. Эйзенхауэр получил ответ — не менее 100 тыс. солдат и офицеров. Эта цифра, по словам Брэдли, явилась решающим фактором отказа Эйзенхауэра от данной цели.[2]

В свою очередь, высшее руководство нацистской Германии надеялось любой ценой задержать наступление советских войск на подступах  к Берлину, чтобы тем временем заключить сепаратный мир с США и Англией. Для этой цели немецкое командование сосредоточило значительные силы. На берлинском направлении против наступавших советских войск находилась группа армий «Висла» в составе 3-й танковой и 9-й полевой армий, прикрывавших Берлин и территорию севернее от него до Балтийского моря. Южнее Берлина до чехословацкой границы оборону держала группа армий «Центр» в составе 4-й танковой и 17-й полевой армий. Всего  берлинское направление с востока прикрывали 48 пехотных, 6 танковых и 9 моторизованных дивизий, 37 отдельных пехотных полков, а также другие части и соединения. В  составе этих войск находилось около 1 миллиона человек, свыше 10400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий. С воздуха они прикрывались авиацией, которая насчитывала в своих рядах 3300 боевых самолетов.[3]

В свою очередь, высшее руководство нацистской Германии надеялось любой ценой задержать наступление советских войск на подступах  к Берлину, чтобы тем временем заключить сепаратный мир с США и Англией. Для этой цели немецкое командование сосредоточило значительные силы. На берлинском направлении против наступавшиих советских войск находилась группа армий «Висла» в составе 3-й танковой и 9-й полевой армий, прикрывавших Берлин и территорию севернее от него до Балтийского моря. Южнее Берлина до чехословацкой границы оборону держала группа армий «Центр» в составе 4-й танковой и 17-й полевой армий. Всего  берлинское направление с востока прикрывали 48 пехотных, 6 танковых и 9 моторизованных дивизий, 37 отдельных пехотных полков, а также другие части и соединения. В  составе этих войск находилось около 1 миллиона человек, свыше 10400 орудий и минометов, 1500 танков и штурмовых орудий. С воздуха они прикрывались авиацией, которая насчитывала в своих рядах 3300 боевых самолетов.[4]

Столица третьего рейха прикрывалась на большую глубину многочисленными оборонительными сооружениями, которые тщательно возводились на западном берегу рек Одер и Нейсе.  Оборонительный рубеж состоял из трех полос общей глубиной 20-40 км, а между полосами находились промежуточные и отсечные позиции. Населенные пункты в полосах обороны были превращены в мощные опорные пункты сопротивления, подступы к которым часто минировались. Наиболее мощную оборону немецкое командование готовило между Кюстрином и Берлином, справедливо считая его главным направлением будущего наступления советских войск. Также крупными узлами сопротивления стали Штеттин, Франкфурт-на-Одере, Губен, Котбус и другие города Германии. Одновременно с сооружением одерско-нейсеновского оборонительного рубежа немецкое командование с января 1945 года возводила укрепления для берлинского укрепленного района. Берлинский оборонительный рубеж состоял из трех кольцевых оборонительных обводов (внешний, внутренний и городской), подготовленных к упорной обороне. В самом Берлине оборона делилась на восемь секторов по окружности, а их связующим  основанием являлся центральный 9-й сектор, где располагались  рейхстаг, имперская канцелярия и другие крупные здания. Каждый сектор в инженерном отношении был подготовлен к обороне и делился на три-четыре подсектора. На всех улицах, ведущих к центру города, были сооружены  баррикады, а на площадях и перекрестках улиц оборудованы позиции для артиллерии и минометов. Многие здания в Берлине, особенно в центральной части, были приспособлены к круговой обороне путем укрепления стен, баррикадирования входов и превращения окон в бойницы. На верхних этажах домов располагались пулеметчики, автоматчики и «фаустники».

Между тем Ставка Верховного Главнокомандования Вооруженных Сил СССР завершала подготовку Берлинской операции. К ее проведению привлекались войска трех фронтов: 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского. Они должны были мощными фронтальными ударами при поддержке авиации дальнего действия прорвать вражескую оборону на ряде направлений и , развивая наступление, окружить берлинскую группировку врага, рассечь ее на части и уничтожить или вынудить к капитуляции. В ходе операции советские наступающие войска должны были соединиться с войсками союзников на Эльбе.

Понимая всю сложность предстоящей наступательной операции, Ставка Верховного Главнокомандования СССР сосредоточила на берлинском направлении огромные силы. В составе 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинских фронтов имелось 2, 5 миллиона человек, 41600 орудий и минометов, 6250 танков и самоходных установок, 7500 боевых самолетов. Это обеспечивало перевес в силах над противником: в людях-2,5:1, в орудиях и минометах-4:1, в танках и самоходных установках-4,1:1, в авиации-2,3:1.[5] На направлениях главных ударов превосходство в силах и средствах советских было подавляющим.

В предстоящей операции советская  артиллерия должна была играть ключевую роль. С особой тщательностью для каждой артиллерийской группировки фронта заранее определялся круг задач, и разрабатывалась организация артиллерийского  наступления, проводились учения на макетах и местности.

 Весьма сложные задачи стояли перед артиллерией 1-го Украинского фронта. Она должна была обеспечить прорыв обороны противника на тактическую глубину в первый же день боя  и форсирование рек Нейсе и Шпрее. Артиллеристы должны были надежно прикрыть фланги ударной группировки войск фронта от возможных контрударов танков и пехоты немецких войск, а также обеспечить ввод в бой подвижных соединений  и сопровождать их в оперативной глубине обороны немцев. Для успешного выполнения этих задач и  создания на направлении главного удара фронта была проведена перегруппировка артиллерии фронта. С ее помощью удалось довести плотность артиллерии , минометов и реактивной артиллерии до 295 стволов на участках прорыва армий главной группировки 1-го Украинского фронта.[6]

В соответствии с характером предстоящих боевых задач, которые были поставлены перед командованием артиллерии 1-го Украинского фронта, артиллерийская подготовка планировалась продолжительностью 145 минут и делилась на три этапа. Первый этап предусматривал 40-минутную артиллерийскую подготовку перед форсированием реки Нейсе. На втором этапе артиллерия должна была в течение 60 минут своим огнем обеспечить форсирование реки частями 1-го Украинского фронта. Третий этап предусматривал 45-минутную артиллерийскую подготовку атаки за рекой.

Артиллерийское наступление в 1-м Белорусском фронте характеризовалось централизованным управлением. Это было необходимо по нескольким причинам. Во-первых, нужно было обеспечить в кратчайший срок прорыв одерского оборонительного рубежа противника. Во-вторых, советским войскам надо было в кратчайший срок преодолеть заранее подготовленную к обороне полосы местности между одерским оборонительным рубежом и Берлином. Наконец, в третьих,  артиллеристы должны были обеспечить своим огнем штурм Берлина.

Исходя из исключительной важности задач, стоявших перед войсками фронта и  учитывая прочность заранее подготовленной немецкими войсками обороны, командование 1-го Белорусского фронта решило максимально усилить артиллерией армии, предназначенные для действий на направлении главного удара фронта.

 Бывший командующий артиллерии 1-м Белорусским фронтом В.И.Казаков вспоминал : «К началу операции наш фронт располагал сильной группировкой артиллерии. В ее составе было  около 20 тысяч орудий и минометов всех калибров, в том числе около 1500 боевых установок и рам полевой реактивной артиллерии. В среднем на каждую нашу стрелковую дивизию, помимо штатного артиллерийского полка, приходилось по 5 полков артиллерии Резерва Главного Командования. В армиях ударной группировки фронта плотность артиллерии на участках прорыва достигала 300 орудий и минометов на 1 километр фронта, а на отдельных узких участках была и того больше. Только один залп сосредоточенных здесь орудий , минометов и установок полевой реактивной артиллерии весил полторы тысячи тонн».[7]

Никогда еще во время Великой Отечественной войны советские войска не имели столь внушительной поддержки артиллерии и минометов, как в Берлинской наступательной операции. Например, в артиллерийском наступлении 8-й гвардейской армии В.И.Чуйкова на семикилометровом фронте прорыва привлекалось 77 артиллерийских и 10 танковых и самоходно-артиллерийских полков, что составляло на один километр фронта 266 орудий и минометов и одну танковую бригаду.[8]

Основными задачами артиллерии 2-го Белорусского фронта были следующие. Артиллеристы должны были обеспечить форсирование войсками  ударной группировки фронта реки Вест Одер и прорыв обороны противника на всю тактическую глубину, а также обеспечение прорыва оборонительных рубежей немецкой обороны в оперативной глубине. Из-за разнообразия задач, поставленных 2-му Белорусскому фронту и условий, в которых войскам этого фронта пришлось действовать, от единого плана артиллерийского огня отказались. Вместо этого планирование артиллерийского наступления осуществлялось в масштабах армий.

Во всех армиях главных ударных группировок трех фронтов создавались полковые, дивизионные , корпусные и армейские артиллерийские группы, а также группы артиллерии дальнего действия. Кроме этого, войскам были придана артиллерия большой и особой мощности, которая входила в так называемые «группы разрушения». В состав армейских групп артиллерии разрушения включались 203-мм бригады большой мощности, 280 мм дивизионы особой мощности, а также часть 152-мм гаубичных бригад и полков. Помимо этого не надо забывать о реактивной артиллерии или гвардейских минометных частях, куда включались гвардейские минометные бригады М-31 и гвардейские минометные полки установок М-13.

В корпусах создавались корпусные армейские  и контрминометные группы для борьбы  с минометными батареями и реактивными установками противника. Дивизионные артиллерийские группы  включали отдельные полки и бригады артиллерии усиления и артиллерию, которая предназначалась для  поддержки стрелковых полков второго эшелона. Полковые артиллерийские группы создавались в составе одного-двух артиллерийских и минометных полков. В состав полковой группы обычно входило около 70, а в дивизионную –около 130-140 орудий и минометов. Кроме того, на период артиллерийской подготовки привлекалось еще до 150 единиц. Корпусная артиллерийская группа имела на вооружении в среднем от 50 до 80 122-мм гаубиц  и от 30 до 40 реактивных установок М-13. Кроме вышеперечисленных артиллерийских групп в распоряжении командующих мощные армейские группы. В армейскую группу включались  152-мм гаубицы, пушки-гаубицы 203 мм пушки, а также установки реактивной артиллерии М-13 и М-12 и минометы. Общее число орудий и минометов в армейской группе составляло около 250 единиц. Кроме того, в каждой армии в качестве подвижных противотанковых резервов  имелось до двух танкоистребительных бригад, имевших на своем вооружении около 136 орудий. В армейскую зенитную группу включалось до 10 зенитных полков. Армиям было дано указание иметь в каждом стрелковом полку, дивизии и корпусе первого эшелона постоянный состав артиллерийских групп на все время операции. Особенно строго это требовалось в отношении полковых групп.[9]

 Таким образом, использование артиллерии в Берлинской наступательной операции в каждом фронте осуществлялось с учетом характера предстоящих боевых задач и наличия сил и средств.

В качестве примера использования артиллерии рассмотрим проведение артиллерией  1-го Белорусского фронта артподготовки 16 апреля 1945 года и ее дальнейшее действия до начала непосредственных боев в черте Берлина. 15 апреля 1945 года , то есть за не сколько часов до начала штурма, начальник генерального штаба 1-го Белорусского фронта генерал-лейтенант Малинин издал боевое распоряжение № № 533/оп 15 апреля 1945 г. В нем, в частности, отмечалось, что «Артподготовку начать ровно в 5.00 16.4.45 г. Атаку пехоты начать на двадцатой минуте артподготовки, т. е. в 5.20 16.4.45 г». [10] Аналогичные распоряжения о начале артподготовке были составлены и на других фронтах.

16 апреля  ровно в 5 часов по московскому времени (или в 3 часа по местному времени) в полной темноте на фронте 3-й, 5-й и 8-й гвардейской армий  мощным залпом огромной массы артиллерии началась артиллерийская подготовка, которая длилась 30 минут. За такое короткое время на голову врага обрушилось миллион 236 тысяч снарядов и мин, или 2450 вагонов боеприпасов, что равнялось 98 тысячам тонн металла.[11] Немецкая оборона подавлялась на глубину 6-8 километров. А отдельные узлы сопротивления–на глубину до 10-12 километров. Эффект артиллерийского огня был велик. От 30 до 70 процентов войск противника, занимавших две первые траншеи, было выведено из строя. По показаниям пленных, артиллерийский огонь советской артиллерии был настолько мощным и неожиданным, что из первой траншеи он отойти не успел, а вторые и третьи траншеи находились под сильным огнем нашей артиллерии. В результате этого, как уже говорилось, немецкие войска понесли ощутимые потери.

Вот как впоследствии описывал артиллерийскую подготовку сам Г.К. Жуков: «…Я взглянул на часы: было ровно пять утра. И тотчас же от выстрелов многих тысяч орудий, минометов и наших легендарных «Катюш» ярко озарилась вся местность, а вслед за этим раздался потрясающей силы грохот выстрелов и разрывов снарядов, мин и авиационных бомб. В воздухе нарастал несмолкаемый гул бомбардировщиков. Со стороны противника в первые секунды протрещало несколько пулеметных очередей, а затем все стихло. Казалось, на стороне врага не осталось живого существа. В течение 30-минутного мощного артиллерийского огня противник не сделал ни одного выстрела. Это свидетельствовало о его полной подавленности и расстройстве системы обороны».[12]

О силе артиллерийского огня и его разрушительной мощи свидетельствовали многочисленные воспоминания очевидцев, в том числе и с немецкой стороны. Например, захваченный в плен  18 апреля 1945 года командир 309 пехотного полка 653 пехотной  дивизии «Берлин» подполковник Панков Вернер  отмечал : «Русская тактика такова, что никогда не знаешь, в какие часы русские войска начнут наступление; артиллерийскую подготовку русских можно было ожидать и на рассвете, и в первой половине дня, и во второй половине дня, и вечером, уже это причиняло нам много хлопот и беспокойства. Но артиллерийской подготовки ночью мы никогда не ожидали. Когда же она последовала, ее моральное воздействие, а также воздействие в отношении потерь было огромным и уничтожающим» . В течение двух-трех минут все телефонные линии были выведены из строя, и если штаб полка еще мог поддерживать с батальонами и дивизией связь по радио, то связь с ротами и взводами совершенно отсутствовала»[13].

 Однако не все участники берлинского штурма  были удовлетворены мощью и эффективностью нашего артиллерийского огня. В боевых донесениях из всех армий 1-го Белорусского фронта за первый день боев сообщается об упорном  сопротивлении противника. Особенно сильно оно проявилось к середине 16 апреля, когда советские войска подошли ко второй полосе обороны немецких войск, проходившей по Зееловским высотам. Свидетельства рядовых бойцов –участников операции также говорят о том, что, несмотря на огромную мощь артиллерийской подготовки, ее эффективность в отдельных случаях была ниже ожидаемой. Немецкие войска заранее готовились к мощной советской артиллерийской подготовке  и в ряде мест приняли соответствующие меры. В политическом донесении начальника политотдела 69-й армии в политуправление 1-го Белорусского фронта в связи с этим говорилось: «Все раненые единодушно высказали мнение об огромной силе артиллерийского огня, хвалили артиллеристов… Однако большинство раненых подчеркивают, что эта артподготовка была не столь эффективной по ее результатам, так как не расстроила огневую систему противника на всю ее глубину. По мнению многих раненых, артиллерийский огонь, сосредоточенный по второй и третьей траншеям, был метким , однако больших потерь противнику не нанес ввиду того, что последний заблаговременно отвел свою пехоту вглубь обороны. Командир пулеметного взвода … младший лейтенант Бутылкин заявил: «Артиллерийская подготовка проведена по пустому месту, так как противник накануне перенес свои огневые точки»… Анализ ранений показывает, что подавляющее большинство красноармейцев и офицеров было ранено между второй и третьей траншеями и за линией железной дороги Шефлис южнее нее. Большинство из них получили осколочные ранения, что также свидетельствует о том, что огневая система противника не оказалась расстроенной огневым воздействием нашей артиллерии»[14].

Позднее сам Г.К. Жуков в своих мемуарах признавал, что «находясь в 10-12 километрах от исходных рубежей, глубоко врывшись в землю, особенно за обратными скатами высот, противник смог уберечь свои силы и технику от огня нашей артиллерии и бомбардировок авиации».[15]

 В полосе наступления 8-й гвардейской армии под командованием генерал-полковника В.И. Чуйкова, находившейся на главном направлении наступления 1-го Белорусского фронта, успех обозначился только в первой половине дня, когда же наши войска вышли к второму оборонительному рубежу немцев, проходившему по Зееловским высотам, то были там остановлены.

 Впоследствии бывший командующий 8-й гвардейской армией Чуйков говорил по этому поводу следующее : «…Подойдя к Зееловским высотам, пройдя 6-7 километров, наступление захлебнулось. Продолжать атаку в этот же день, не организовав нового артиллерийского наступления,-это истреблять войска. Нужно было обязательно повторить артиллерийское наступление с переменой огневых позиций».[16]

 К 13 часам Г.К.Жуков отчетливо понял, что огневая система обороны противника здесь в основном уцелела и в том боевом построении, в котором началась атака и велось наступление, Зееловские высоты взять не удасться. В этот момент Жуков  принял рискованное решение. Вопреки решению Ставки Верховного главнокомандования, а значит и И.В. Сталина, он ввел в дело свои танковые армии генералов М.Е.Катукова и С.И. Богданова, не для развития успеха в глубине, а для прорыва обороны противника.

 Н. Попель в своих мемуарах позднее писал : « Во второй половине  дня маршал Жуков не выдержал: отказался от первоначальной идеи ввести нас в чистый прорыв и принял предложение Катукова пустить танковую армию в бой немедленно. Но единственную среди пойменных болот дорогу на Зеелов насквозь простреливали вражеские пушки. Вскоре наши подбитые танки перегородили проезжую часть, затем были забиты кюветы: в них тоже застряли боевые машины. К вечеру можно было подвести неутешительный итог: первый день генерального наступления не ознаменовался развитием успеха 1-го Белорусского фронта»[17]. Тем самым Г.К. Жуков и М.Е .Катуков повторили здесь ошибку германского командования под Курском: танковые войска были брошены на сплошную многослойную хорошо подготовленную оборону, что привело к большим потерям.

16 апреля состоялся телефонный разговор Жукова с И.В. Сталиным, который был не самым приятным для командующего 1-м Белорусским фронтом : « Вечером я вновь доложил Верховному о затруднениях  на подступах к Зееловским высотам  и сказал, что раньше завтрашнего дня этот рубеж взять не удастся. На этот раз Сталин говорил со мной не так спокойно, как днем.

-Вы напрасно вели в дело 1-ю гвардейскую танковую армию на участке 8-й гвардейской армии, а не там, где требовала Ставка.-Потом добавил:

-Есть ли у вас, уверенность, что завтра возьмете зееловский рубеж?

Стараясь быть спокойным, я ответил:

-Завтра, 17 апреля, к исходу дня оборона на зееловском рубеже будет прорвана. Считаю, что чем больше противник будет бросать  своих войск навстречу нашим войскам здесь, тем быстрее мы возьмем затем Берлин, так как войска противника легче разбить в открытом поле, чем в городе…..

-До свидания,-довольно сухо  сказал И.В. Сталин вместо ответа и положил трубку.»[18]

 Вечером 16 апреля командующий войсками фронта Г.К. Жуков  приказал 17 апреля утром захватить вторую линию обороны, для чего сосредоточить на участках прорыва 250-270 стволов на 1 километр фронта и провести в армиях 30-40 минутную артиллерийскую подготовку в соответствии с решением командующих армиями.[19]

 Ночь на 17 апреля была использована войсками 8 гвардейской армии для подготовки штурма Зееловских высот. Начало артиллерийской подготовки  было назначено на 9 часов 45 минут, что давало войскам 2-3 часа светлого времени на подготовку огня и организации взаимодействия . В течении ночи вся артиллерия, за исключением дальнобойной, которая осталась на прежних позициях, сменила боевые порядки[20].

 17 апреля Г.К. Жуков приказал подтянуть всю артиллерию, в том числе а и артиллерию большой мощности, к первому эшелону пехоты  и держать ее не далее двух-трех километров от эшелона, ведущего бой. Артиллерию следовало использовать массированно на тех участках, где решалась задача прорыва. Для улучшения управления войсками Жуков приказал находиться на наблюдательных пунктах командиров корпусов, ведущих бой на главном направлении.[21]

 Весь день 17 апреля артиллерия 1-го Белорусского фронта  обеспечивала своим огнем прорыв немецкой обороны на Зееловских высотах, отражала контратаки противника и сопровождала продвижение танков.

Роль артиллерии в этих боях была огромной. Только за два дня боев по официальным советским данным от огня артиллерии было уничтожено: 20 танков, 16 САУ, 106 отдельных орудий и минометов, 469 пулеметов. Было разрушено 59 немецких дзотов, 117 блиндажей и 38 наблюдательных пунктов. Кроме того, были подавлены 173 немецкие артиллерийские батареи и 123 минометные батареи.[22]

К сожалению, взаимодействие артиллерии с другими родами войск не было до конца отработано. Это приводило к печальным последствиям. Так, 18 апреля советская артиллерия несколько раз накрывала своим огнем боевые порядки 44-й танковой бригады. В 17.00 установки реактивной артиллерии произвели два  дивизионных залпа, которые поразили наступавшие части и вызвали большие потери в личном составе и технике.[23]

   К исходу 21 апреля войска 1-го Белорусского фронта завершили преодоление одерского оборонительного рубежа, прорвали первую, вторую, третью оборонительные полосы противника, внешний оборонительный обвод в северо-восточной части Берлина. За шесть дней наступления войска фронта в основном выполнили задачи, предусмотренные планом операции для общевойсковых армий. Прорыв каждой полосы немецкой обороны требовал проведения артиллерийской и авиационной подготовки. Артиллерия последовательными ударами по узлам сопротивления и промежуточным позициям пробивала дорогу пехоте и танкам, уничтожала пехоту и технику противника, обеспечивала отражение его многократных контратак. Характерным для действий артиллерии 1-го Белорусского фронта на первом этапе операции являлось широкое использование орудий, в том числе и крупных калибров, для стрельбы прямой наводкой. Оценивать это можно двояко. С одной стороны, орудия , поставленные на прямую наводку, позволяют быстрее и точнее уничтожать огневые точки противника. С другой стороны, орудия прямой наводки сами являются хорошей мишенью для неприятеля, поэтому потери артиллерии резко возрастают.

   Большую роль играла артиллерия и в наступлении 1-го Украинского и 2-го Белорусского фронтов. Так, при форсировании реки Шпрее большую помощь 21-му стрелковому корпусу оказала артиллерия 1-й гвардейской артиллерийской дивизии генерала В.Б. Хусида, переброшенная по указанию командующим 1-м Украинским фронтом И.С. Коневым на усиление 3-й гвардейской армии. Форсировав Шпрее под огнем врага, артиллерийская дивизия заняла огневые позиции на левом берегу реки. Своим огнем артиллеристы содействовали наступлению пехоты и отражали контратаки противника, пытавшегося с района Котбуса уничтожить плацдармы советских войск.

Мощная огневая подготовка развалила немецкую оборону, не позволила частям вермахта оказать эффективное сопротивление наступавшим. Многие германские военнослужащие были просто подавлены шквалом огня, обрушившимся на них. Хахваченный в плен обер-ефрейтор Карл Пафлик заявлял следующее: «Мы просто не знали, где нам спрятаться. Воздух был заполнен гарью. Кругом стояли дикий грохот и свист. Наши потери исчислению не поддавались. Те, кому удалось пережить артподготовку, шарахались по траншее, словно сумасшедшие, думая лишь о том, как спасти свои жизни. Люди потеряли дар речи».

В итоге благодаря мощной поддержке артиллерии войска 3-й гвардейской армии 19 апреля на левом фланге в районе Фрауендорфа прорвали нейсеновский оборонительный рубеж на всю его глубину.

 Важную роль сыграла артиллерия 1-го Украинского фронта в разгроме шпрембергской группировки противника. Задачу по разгрому данной группировки выполнял 24-й стрелковый корпус. Для усиления корпуса ему были приданы из 102-го стрелкового корпуса 12-я минометная бригада, 14-й гвардейский гаубичный артиллерийский полк и дивизион 30-й гвардейской минометной бригады реактивной артиллерии. Кроме того, из армейского противотанкового резерва корпусу был придан 386-й истребительно-противотанковый артиллерийский полк. После десятиминутного артиллерийского налета части 24-го стрелкового корпуса во взаимодействии с 33-м гвардейским стрелковым корпусом овладели Шпрембергом, окружив немецкую группировку западнее города. Для ее разгрома 24-й стрелковый корпус дополнительно усилили еще 5 артиллерийскими полками.[24] Кроме того, два зенитных полка обеспечивали противовоздушную оборону корпуса и при необходимости привлекались к подавлению наземных  целей противника.

 Среди советских артиллеристов разгорелось негласное соревнование: каждая артиллерийская батарея старалась первой дать залп по столице третьего рейха. С вечера 19 апреля стали поступать сообщения об обстреле советскими орудиями непосредственно Берлина. Однако они часто не соответствовали действительности. В оперативном отделе специально подготовили карту Берлина с четко обозначенными границами. Сравнивая позиции советских артиллеристов с границами города и рассчитав предельную дальность орудий, офицеры оперативного отдела смогли установить точную дату и время первого залпа советской артиллерии по Берлину. Согласно официальным документам после овладения Бернау 1-й дивизион 30-й гвардейской пушечной артиллерийской бригады занял выгодные огневые позиции. Командиром этого дивизиона был майор Зюкин . Он быстро подготовил данные для стрельбы  и в 11 часов прогремел первый артиллерийский залп по Берлину.[25]

Получив это сообщение, в штабе фронта нанесли на карту огневые позиции дивизиона, обстреливаемый им район города и сделали необходимую запись. В настоящее время эту историческую карту, натянутую на планшет, можно увидеть в Музее артиллерии и инженерных войск в городе Санкт-Петербург.

Вслед за дивизионом Зюкина в обстрел города включались все новые и новые подразделения. Несколько позднее 20 апреля залп по Берлину произвела артиллерия 5-й ударной армии, а в 8-й гвардейской армии первой ударила по Берлину батарея 295-го гвардейского пушечного артиллерийского полка. Таким вот своеобразным «салютом» встретил свой последний день рождения Адольф Гитлер. В 10 часов 21 апреля произвел залп по городу 4-й артиллерийский корпус прорыва. 21 апреля части 3-й и 5-й ударных армий завязали бои на окраинах Берлина, а 22 апреля вступили в черту города и войска 8-й гвардейской армии. Начался тяжелый и кровопролитный штурм Берлина.

К началу боев в Берлине начальниками штабов артиллерии фронтов была разработана директива о применении артиллерии в новых условиях. Несколько позднее, 24 апреля 1945 года вышла в свет «Директива командующего войсками 1-го Белорусского фронта командующим всех армий фронта об организации артиллерийского обеспечения уличных боев в Берлине»[26]. В ней довольно подробно описывались методы поддержки наступления советских войск в городских условиях. В начальный период боев было решено использовать артиллерию для ведения массированного огня с закрытых позиций  по отдельным кварталам, садам, паркам и площадям. Затем огонь планировалось переносить вглубь города по мере продвижения наших частей.

Плотность артиллерии в боях  непосредственно в столице нацистской Германии была также очень высокой. Например, в предвидении напряженных боев за Берлин командующий 1-м Украинским фронтом 21 апреля принял решение о максимальном усилении 3-й гвардейской танковой армии. В оперативное подчинение ей были переданы 10-й артиллерийский корпус прорыва в составе 31-й и 4-й артиллерийских дивизий прорыва, 3-я гвардейская  минометная дивизия полевой артиллерии, а также 25-я артиллерийская дивизия. Все эти дивизии к моменту их передачи армии выполняли боевые задачи на участках фронта, отстоявших от южной окраины Берлина на 90-150 километров, но, несмотря на это, они благодаря хорошо организованной  перегруппировке своевременно вышли в район действий 3-й гвардейской танковой армии. Для обеспечения форсирования канала Тельтов на 4-5 километровом фронте прорыва 3-й гвардейской танковой армии было сосредоточено до 1420 минометов и орудий. Средняя плотность артиллерии составила 315 орудий и минометов на один километр фронта, а с учетом самоходных артиллерийских установок –348 орудий и минометов. На прямую наводку было выставлено более 400 орудий калибра 45,57,76 и 122мм.[27]

В боях в самом Берлине роль артиллерии в боях была просто неоценимой. В Берлине было много старых зданий с мощными каменными стенами, которые были превращены в сильные опорные пункты обороны. Иногда в одном капитальном доме находился немецкий гарнизон численностью в одну-две роты, вооруженный фаустпатронами пулеметами и мелкокалиберными орудиями. Часто своим огнем они не давали советской пехоте продвинуться ни на метр. Тогда на помощь пехотинцам приходила артиллерия. Своим огнем она отвлекала противника от действий штурмовой группы и подавляла его огневые точки. Если составить схему действий советской артиллерии в Берлине для непосредственной поддержки пехоты, то ее можно охарактеризовать следующим образом. В уличных боях, как правило, артиллерия придавалась штурмовым отрядам и группам. Штурмовой отряд ротного состава имел обычно 8-12 орудий калибра от 45 до 203 мм и 4-6 минометов калибра от 45 до 120 мм. В отряде батальонного состава имелось 16-24 орудия и 8-12 минометов.[28]

Действиям штурмовых отрядов обычно предшествовала короткая мощная артиллерийская подготовка. Огневому воздействию одновременно подвергалась оборона противника в городе на глубину один километр на участке главного удара армии. Накануне атаки укрепленного объекта в городе к командиру штурмовой группы прибывали командиры орудий прямой наводки. Они определяли маршрут выдвижения артиллерии, взаимодействие с пехотой и огневые точки противника. Затем, под прикрытием огня штурмовой группы и средств усиления орудия выдвигались на огневые позиции для стрельбы прямой наводкой. После поражения огневых точек противника огнем орудий пехота переходила в атаку. Орудия прямой наводки поддерживали своим огнем действия штурмовой группы.

Позднее в своих воспоминаниях довольно четко обрисовал роль и характер артиллерии в уличных боях Маршал Советского Союза В.И.Чуйков: «…Опыт городских боев показывает, что каждую штурмовую группу должны поддерживать не менее двух-трех орудий, не считая тяжелого пехотного оружия. Какие задачи возлагаются на артиллеристов?

Орудия отсечным огнем на флангах и в глубину окаймляют атакуемый объект, изолируют его от соседей, лишая таким образом поддержки со стороны. Одновременно артиллеристы подавляют обнаруженные огневые точки и не допускают контратак противника. В уличном бою наиболее дальняя дистанция для стрельбы из орудия 300-400 метров. Это обязывает орудийный расчет действовать четко и слаженно, открывать внезапный огонь и поражать цель с одного-двух снарядов. Не будет этого-противник наверняка выведет орудие из строя».[29]

Примером слаженной работы артиллеристов и  их тесного взаимодействия с пехотой могут служить действия расчета орудия под командованием сержанта Черпаченко : « Перед его расчетом орудия была поставлена задача-поддержать пехотинцев, штурмующих крупное здание. Сержант произвел разведку целей. В доме, который предстояло атаковать, на втором этаже был установлен пулемет, в подвалах сидели автоматчики и гранатометчики. Старший сержант выбрал позицию во дворе дома, стоящего против атакуемого здания в каких-нибудь ста метрах. В стене двора сделали проход, к позиции поднесли достаточное количество боеприпасов. Черпаченко заранее договорился с командиром штурмовой группы о сигналах открытия огня, и его переноса, о способах целеуказания. На выбранную позицию орудие выкатили ночью. Как только рассвело, открыли огонь. Двумя снарядами был уничтожен пулемет. Орудие сразу же перенесло огонь на окна подвала. При поддержке артиллерийского огня, приданных минометов и пулеметов пехотинцы ринулись на штурм, ворвались в здание и завязали бой внутри него. А артиллеристы открыли огонь по соседнему дому, лишив противника возможности помочь осажденному гарнизону»[30].

При продвижении пехоты в кварталах Берлина советской артиллерии часто применялся следующий метод. Особо выделенные батареи и дивизионы выходили вперед на 1,5-2 километра, быстро разворачивались на перекрестках улиц и открывали огонь во все стороны по окнам, подъездам и подвалам домов. Батареи двигались перекатами- пока одна батарея вела огонь, другая в это время передвигалась. Такой метод действий давал возможность пехоте быстро продвигаться за артиллерией, оказывал тяжелое моральное воздействие на врага и нарушал его систему огня.

Большую роль в городских боях сыграла советская артиллерия большой и особой мощности.  В Берлине было много старых зданий с толстыми каменными стенами, которые были превращены в сильные опорные пункты обороны. Иногда в одном капитальном доме находился немецкий гарнизон численностью в одну-две роты, вооруженный фаустпатронами пулеметами и мелкокалиберными орудиями. Часто своим огнем они не давали советской пехоте продвинуться ни на метр. Когда орудия мелкого и среднего калибра оказывались не в состоянии пробить стены этих зданий и укреплений, в дело вступали тяжелые орудия. Для нанесения решающего удара они открывали огонь прямой наводкой по простенкам первого этажа и несколькими снарядами разрушали их. Потерявшее опору здание рушилось и погребало находившийся в нем гарнизон.

В качестве примера можно привести следующий случай. Во время боев в Берлине на Вальденбергштрассе немецкий гарнизон вел огонь из пятиэтажного дома и не давал продвинуться подразделениям 121-го стрелкового полка. Тогда для подавления огня на прямую наводку было поставлено 203-мм орудие 5-й батареи 100-й гаубичной артиллерийской бригады большой мощности. Орудие с дистанции в 350 м открыло по дому огонь. Обстрел дома велся до тех пор, пока он не был полностью разрушен.[31]

Тяжелые орудия использовались не только по одиночке, но и вели массированный огонь. Так, 24 апреля 3-я ударная армия столкнулась на узком участке фронта с довольно ожесточенным сопротивлением немецких подразделений. Сюда была переброшена 5-я дивизия артиллерийского прорыва. Тяжелые советские орудия разрушили за несколько часов  семнадцать домов, похоронив оборонявшиеся там немецкие гарнизоны, и обеспечили успешное продвижение танков и пехоты.

В состав советской артиллерии большой и особой мощности обычно входили 152-мм пушки Бр-2 и 203-мм гаубицы Б-4.Снаряды этих орудий позволяли пробивать бетонные перекрытия толщиной 1 метр. Помимо них на вооружении Красной армии находились 280-мм мортиры Бр-5 образца 1939 года. Бронебойный снаряд этой мортиры весил 246 кг и мог пробить бетонную стену толщиной до двух метров. Любопытно, что самыми мощными орудиями в советской армии стали 305-мм гаубицы, разработанные Обуховским заводом еще в 1915 году и выпускавшиеся в 1915-1917 годах, то есть во время Первой мировой войны! Эффективность этих орудий в боях за Берлин была очень высока.

Так, в своих мемуарах дважды Герой Советского Союза, маршал бронетанковых войск М.Е. Катуков отмечал: «…были в Берлине большие дома старинной кладки, которые не подвергались разрушению даже при самом интенсивном огне  танковых пушек и полевой артиллерии. В них, как правило, находились наиболее крупные фашистские опорные пункты. Как с ними быть?

 Я попросил Маршала Советского Союза Г.К. Жукова, чтобы для борьбы  с гитлеровцами, засевшими в этих «неуязвимых» зданиях нам придали более мощную артиллерию. И командующий фронтом прислал артиллерийский дивизион 305-милиметрового калибра . По старым исчислениям это была двенадцатидюймовая артиллерия. И вот когда орудия большой мощности заговорили полным голосом, дела у нас сразу поправились. Достаточно было выпустить по дому старой кладки 1-2 305-мм снаряда, как здание рушилось и хоронило под обломками немецкий гарнизон»[32].

 По словам Г.К. Жукова «на третий день боев в Берлине по специально расширенной колее к Силезскому вокзалу  были поданы крепостные орудия, открывшие огонь по центру города. Вес каждого снаряда составлял полтонны. Оборона Берлина разлеталась в пух и прах».[33]

Между тем, сведений о наличии в частях Красной Армии орудий, вес снарядов которых равнялся бы 500 кг, не имеется. Уже упоминавшиеся самые мощные наши орудия калибром 305-мм имели снаряды массой 376 кг. Правда, на вооружении частей Красной Армии находились также три железнодорожных орудия калибром 305-мм. Вес их снарядов составлял 470 кг, но сведений об использовании этих орудий в штурме Берлина не обнаружено.

Единственным крепким «орешком», который оказался не по силам советской артиллерии большой и особой мощности, стали артиллерийские зенитные башни, построенные в Берлине в 1940-1942 гг. Эти сооружения в ПВО Германии представляли особый интерес, поэтому следует сказать о них несколько подробнее. Всего немцы построили в городе шесть башен. Они группировались попарно: башня управления и на расстоянии 300 метров от нее орудийная башня. Первую башенную батарею расположили в парке Фридрихсхайн; вторую-в парке Тиргартен; третью-в парке Гумбольдхайн. Объем орудийной башни составлял около 196 тысяч кубических метров, а объем башни управления-40 тысяч кубических метров. Стены, перекрытия и несущие конструкции были железобетонные. Толщина стен составляла 2,8м, перекрытие над двумя верхними этажами по 4 м каждое. Окна и двери имели стальные щиты толщиной 5-10 см с массивными запорными механизмами. Башни были оборудованы приточно-вытяжной вентиляцией, обеспечивающей необходимый обмен воздуха в обычное время и при газоопасности. Электроэнергией башни снабжались от городской сети. На случай аварии имелась собственная электростанция с дизель-генератором.[34]

Башня управления представляла собой шестиэтажное здание высотой 40 метров. Она предназначалась для управления огнем орудийной башни, радио локаторами и артиллерийскими приборами, расположенными на ее верхней платформе. Внутри башни находились служебные помещения и помещения для личного состава, обслуживающую башню управления.

 Орудийная башня предназначалась для установки на ней тяжелых зенитных орудий. Четыре спаренные  128-мм зенитные пушки устанавливались на плоской кровле башни. Помимо этого, на выступах перекрытий шестого этажа располагалось до 12 спаренных или ординарных зенитных мелкокалиберных установок.

Эти сооружения явились серъезным препятствием для наших войск. Снаряды наших тяжелых орудий не пробивали стены этих зданий даже с дистанции прямой наводки.  Немецкие гарнизоны, засевшие в этих башнях, оказывали советским войскам ожесточенное сопротивление. Особенно упорно вплоть до последних дней падения Берлина защищался личный состав зенитных башен, расположенных в районе парка Тиргартена.

Так, М.Е. Катуков, вспоминая, как советские воины 30 апреля штурмовали Тиргартен, писал следующее : «Но захватить железобетонные бункеры не удалось. Фашисты защищали  их с упорством и отчаянием обреченных. Тогда на прямую наводку поставили 152-мм и 203 мм орудия и с дистанции 200-300 метров ударили из них по бункерам. Не помогло. Бункеры продолжали огрызаться огнем , тяжелые снаряды не пробивали их толстых стен».[35] Лишь 1 мая, взорвав входные двери, советские войска принудили к сдаче гарнизон зенитных башен Тиргартена.

Очень успешно действовали в Берлине гвардейские минометные части. Бригадам реактивных установок М-31 и полкам реактивных установок М-13 в городе давались обычно самостоятельные, независимые от обычной артиллерии участки.

Для поддержания наступления пехоты в Берлине из состава бригад и полков, вооруженных соответственно снарядами М-31 и М-13, создавались также так называемые штурмовые группы РС, которые вели стрельбу реактивными снарядами прямой наводкой непосредственно из укупорки (М-31) с помощью простейших приспособлений. Вооружение штурмовой группы РС М-13 обычно состояло из одной-двух запасных направляющих от пусковых установок БМ-13, с которых производилась стрельба отдельными снарядами М-13 или М-20.

Укупорка* снарядов М-31 укладывалась и закреплялась на подоконнике или в проломе стены там, где была выбрана огневая позиция. Снаряд М-31 пробивал кирпичную стену толщиной 80 см и разрывался внутри здания. Для крепления направляющих снарядов М-20 и М-13 использовались треноги от трофейных немецких пулеметов.

О мощи такого оружия свидетельствует следующий факт. Во время боев в Берлине 27 апреля 1945 года наступление советских пехотинцев было остановлено огнем из здания, в котором находилось немецкое подразделение, вооруженное фаустпатронами и пулеметами. Штурмовая группа РС 1-го дивизиона 19-й гвардейской минометной бригады, установив снаряд  М-31 в окне второго этажа расположенного напротив здания, с расстояния 30 м произвела выстрел по опорному пункту противника. Снаряд, пройдя через оконный проем, разорвался и обвалил внутренние стены, пол и потолок. Огонь из здания прекратился, и наша пехота, перебежав улицу, заняла дом.[36]

В последние дни Берлинской наступательной операции артиллерия также удачно использовалась не только в уличных боях непосредственно в самом  Берлине, но и на других направлениях.

Так, 26 апреля 3-я гвардейская легкоартиллерийская бригада вместе со стрелковыми и артиллерийскими частями 21-го стрелкового корпуса перекрыли дороги севернее Краусник-Одерин, по которым ожидалось продвижение нескольких пехотных и танковых соединений франкфуртско-губенской группировки немцев. Артиллерия совместно с пехотой и танками была вынуждена вести ближний бой, так как по обе стороны автострады стоял могучий лес, мешавший применению артиллерии, особенно крупнокалиберной.

По этой причине в тяжелом положении оказались подразделения 167-го гвардейского полка. В ночь на 29 апреля крупные силы пехоты гитлеровцев с танками и артиллерией неожиданно вышли из леса и устремились к позициям артиллеристов, прикрывавшим подступы к автостраде на Дрезден. Батареи полка стояли плотно, интервалы между орудиями не превышали 50 метров. В этих промежутках командир полка гвардии подполковник Батрутдинов расположил личный состав взводов управления, связистов, шоферов, разведчиков — всех, кто мог стрелять из личного оружия, пулеметов, противотанковых ружей, трофейных фаустпатронов. Пушки вели огонь прямой наводкой. Ночная атака немецких войск была отражена. Но утром 29 апреля они снова пошли на прорыв.

В течение суток 167-й гвардейский легкоартиллерийский полк отбил 14 атак, уничтожил около 1000 вражеских солдат и офицеров, 2 самоходных орудия «фердинанд», 2 бронетранспортера. В плен было взято 200 гитлеровцев.  Благодаря массовому героизму воинов полка враг вновь был вынужден отойти в лесной массив.

В этих боях храбро сражались все воины полка, но наиболее отличились  гвардии сержанты Карташов, Коломиец, Крючков, Тимофеев, офицеры И. Фомин, Г. Власов, заместитель командира 1-го дивизиона гвардии капитан И. Г. Скрипка, Не менее тяжкое испытание выпало и на долю гвардейцев 200-го легкоартиллерийского полка, который перекрывал пути выхода из окружения гитлеровцев на смежном участке. Подразделения части отразили пять вражеских контратак, уничтожили до батальона пехоты, 250 гитлеровцев захватили в плен.[37]

Историческим событием  и своеобразным символом падения Берлина, а заодно и всей нацистской Германии стал штурм 30 апреля советскими войсками здания рейхстага. Здание рейхстага было построено во второй половине XX века, и его внешний вид до 1945 года менялся незначительно. Длина его с севера на юг составляла до 100 метров, а ширина-около 60. Если не считать цокольного этажа и купола, то здание рейхстага было всего лишь двухэтажное. Однако этажи были очень высокие, а окна подвального этажа возвышались над поверхностью земли примерно на 2 метра.

 В сознании всего советского народа именно здание рейхстага было концентрированным символом фашизма. Именно к нему в течение всей Великой Отечественной войны стремились советские солдаты, считая , что взятие рейхстага означало крах гитлеровского режима и конец войны. Понимало значение рейхстага и немецкое командование.  Поэтому подступы к нему были преграждены многочисленными баррикадами и траншеями, само здание было сильно укреплено, все окна забаррикадированы. Сами стены этого сооружения были из бетона толщиной в несколько метров и не пробивались орудиями средних калибров. Оборона рейхстага поручалась элитным войскам третьего рейха, которые ни в коем случае не должны были допустить захвата этого символа Германии.

 В штурме рейхстага приняли участие части 171-й стрелковой дивизии полковника Негоды и 150-й стрелковой дивизии под командованием генерал-майора В.М. Шатилова из состава 79-го стрелкового корпуса генерал-майора С.Н.Переверткина. Корпус был усилен артиллерией, танками и самоходными артиллерийскими установками. Но какие это были средства усиления! Корпусу были приданы 104 и 102-я гаубичные артиллерийские бригады большой мощности, 86-я тяжелая гаубичная артиллерийская бригада, 22-я и 23-я гвардейские минометные бригады, 40-я истребительно-противотанковая бригада, 50-й минометный полк, 23-я танковая бригада, 10-й огнеметный батальон, 85-й танковый полк и  351-й тяжелый самоходно-артиллерийский полк.[38]

Узнав о составе штурмующих войск, Михаил Ефимович Катуков задался следующим вопросом: «Кто же берет рейхстаг- стрелковый полк или артиллерийская дивизия?».

 Для обеспечения штурма часть орудий и минометов, в том числе и реактивные, были подтянуты бойцами на верхние этажи прилегающих к рейхстагу зданий, для того чтобы иметь возможность оказать эффективную поддержку наступающей пехоте. На прямую наводку было решено поставить 89 орудий, около 40 танков и 6 самоходных артиллерийских установок-всего свыше 130 единиц. Орудия прямой наводки имели задачу проделать проломы в окнах и уничтожить огневые точки в рейхстаге.[39]

В 13.00 30 апреля началась артиллерийская подготовка штурма рейхстага. Все 89 орудий, переправленные на южный берег реки Шпрее, в том числе 152-мм и 203-мм гаубицы, танки, самоходные установки и гвардейские установки били по рейхстагу прямой наводкой. Артиллерия, оставшаяся на северном берегу , также сосредоточила свой огонь по рейхстагу. В 13.30 начался штурм рейхстага. К исходу 30 апреля над зданием  взвилось красное знамя, хотя бои внутри рейхстага продолжались еще вплоть до 2 мая.  Отметим, что артиллерия оказала существенную помощь штурмующим группам,   подавляя своим огнем укрепленные точки противника и отвлекая его внимание.

В интересах исторической правды в описание штурма рейхстага необходимо внести некоторые коррективы. После того, как были рассекречены фонды Центрального Архива Министерства Обороны РФ и других архивов ситуация вырисовывалась следующим образом.  Исторические факты, неопровержимо доказывают, что бои за рейхстаг начались рано утром 30 апреля и носили весьма упорный и затяжной характер. Неоднократные атаки , предпринятые нашими частями, были отбиты , и к концу дня они смогли подойти только  затопленному котловану линии метро, который сильно преграждал путь к рейхстагу.  Наступила пауза, и было решено возобновить штурм здания только с приходом темноты. Таким образом, ни одному советскому солдату днем не удалось ворваться в рейхстаг.

 С 22 часов по местному времени вновь разгорелись бои за рейхстаг после артиллерийской подготовки. Среди атакующих первыми удалось ворваться на крышу рейхстага воинам штурмовой группы  капитана В.Н. Макова в составе артиллеристов-разведчиков старших сержантов Г.К.Загитова, А.Ф. Лисименко, А.П. Боброва и парторга батареи сержанта М.П.Минина. Здесь они и водрузили на скульптурной фигуре «Германия» Красное знамя, врученное им командованием 79-го стрелкового корпуса.[40] Об этом же сразу из рейхстага доложили по рации командиру 79-го корпуса генералу С.Н. Переверткину. Согласно донесению командира 4-го артиллерийского краснознаменного корпуса прорыва Резерва Главного командования генерал-лейтенанта  артиллерии Игнатова  командующему артиллерии 1-го Белорусского фронта,  знамя было установлено группой В.Н.Макова 30 апреля 1945 года в 22.40.[41]

Вот как отозвался о действиях этой группы бывший командир 1-го стрелкового батальона , штурмовавшего рейхстаг , Герой Советского Союза подполковник С.А. Неустроев на специальном совещании, посвященном указанному вопросу, которое состоялось в Институте марксизма-ленинизма при ЦК КППС 15-16 ноября 1961 г.: : «Группа артиллеристов, пять человек лучших воинов-коммунистов во главе с капитаном Маковым шли в первых рядах  атакующих бойцов 1-го батальона 756 стрелкового полка и играли большую мобилизующую роль в овладении рейхстагом. Им первым принадлежит честь в установлении Красного знамени на крыше рейхстага».[42]

Непрекращавшиеся  удары советских войск, в особенности непрерывное и возраставшее по мощи воздействие советской артиллерии и минометов окончательно деморализовали к 1 мая немецкую группировку в Берлине. К этому моменту плотность артиллерии на ряде направлений достигала 500-600 стволов артиллерии и реактивных установок на 1 километр фронта. Положение берлинской группировки войск было безнадежным. Тем не менее, в 18 часов первого мая немецкое командование отклонило требование советской стороны о безоговорочной капитуляции. Тогда советским военачальникам ничего другого не оставалось, как приступить к окончательному штурму Берлина. В 18.30 по остаткам берлинского гарнизона был нанесен мощный огневой удар всеми артиллерийскими и минометными средствами, которые имелись на тот момент в распоряжении советских войск. Боевые действия не прекращались в течение всей ночи на 2 мая. В результате остатки берлинского гарнизона были расчленены на отдельные изолированные группы. Наконец, немцы поняли, что дальнейшее сопротивление бесполезно. 2 мая в 2 часа 50 минут ночи по московскому времени начальник генерального штаба 56-го танкового корпуса полковник фон Дуффинг от имени командующего обороной Берлина генерала Вейдлинга заявил о прекращении сопротивления и капитуляции. В 6 часов утра 2 мая  генерал Вейдлинг перешел линию фронта и сдался в плен. К 15 часам весь гарнизон Берлина сложил оружие. Ликвидация берлинской группировки немецких войск была завершена. Берлин пал!

Подведем некоторые итоги.

Прежде всего необходимо сказать о тех простых солдатах и офицерах, которые участвовали в штурме столицы третьего рейха.

 В Берлинской операции героизм советских войск принимал массовый характер.  Советские воины хотели быстрее покончить с ненавистным им гитлеровским режимом, символом и столицей которого служил Берлин, чтобы тем самым приблизить конец самой жестокой и кровавой войны XX века. Многие солдаты бежали из госпиталей и возвращались в строй ,чтобы участвовать в штурме столицы третьего рейха. Целые подразделения советской армии, не говоря уже о отдельных солдатах и офицерах, показали в последние дни Великой Отечественной войны образцы мужества и героизма.  Артиллеристы в этом отношении не были исключением. В качестве доказательств можно привести несколько примеров. Так, 16 апреля при атаке советских войск на город  Форст отличились бойцы 179-го артиллерийского истребительно-противотанкового полка, которым командовал майор И.А. Тимошенко. Орудийный расчет комсомольца старшего сержанта В.П.Кучира  подбил в этом бою 2 танка и уничтожил более сорока гитлеровцев. Артиллеристы 2-й батареи капитана В.А. Обуховича отбили 8 яростных немецких контратак и не пропустили противника через свои позиции.[43]

 В бою в районе Шенефельда  орудийный расчет 530-го армейского истребительно-противотанкового полка под командованием сержанта

К.И. Милашина оказался в окружении. Несмотря на это, расчет уничтожил автомашину, до сорока  солдат и офицеров вермахта. Двенадцать вражеских атак были отбиты, и , когда из строя вышел весь расчет, сержант Милашин в течении получаса огнем из автомата и гранатами сдерживал противника. Уничтожив 8 гитлеровцев , Милашин сам получил тяжелое ранение в живот, но собрав остатки сил, поднял валявшийся карабин и стрелял по фашистам , пока не потерял сознание. В тяжелом состоянии он был вынесен  подоспевшими бойцами батареи. За этот подвиг К.И.Милашин был удостоен звания Героя Советского Союза.[44]

 Артиллерия сыграла решающую роль в течении всего хода Берлинской наступательной операции. Благодаря ей советским войскам удалось в течение короткого времени прорвать мощные оборонительные укрепления немцах на подступах к Берлину и выиграть борьбу за сильно укрепленный неприятелем город. Характерным для боевого применения артиллерии  на всех фронтах являлось ее массированное использование, сосредоточение основной массы артиллерии для решения главных задач на направлении главных ударов, с тем чтобы в короткий срок сокрушить оборону неприятеля и обеспечить огневое превосходство над противником. Советские артиллеристы обрушивали на врага лавину огня, не давая ему никакой надежды на победу.  О силе огневого воздействия на противника и о напряженности боевой деятельности артиллерии говорит и количество израсходованных боеприпасов. Только артиллеристами 1-го Белорусского фронта в период с  21 апреля по 2 мая 1945 года по Берлину было сделано почти 1млн. 800 тысяч артиллерийских выстрелов. А всего на вражескую оборону в городе было обрушено более 36 тысяч тонн металла.[45]

За время битвы за Берлин артиллерия трех фронтов израсходовала 5 901 590 снарядов и мин всех калибров, в том числе и снарядов реактивной артиллерии. (Из них на 1-й Белорусский фронт пришлось 3 139 779, на 1-й Украинский фронт-1 769 260, а на 2-й Белорусский фронт 992 500 мин и снарядов). Среднесуточный расход боеприпасов всей артиллерии, участвовавшей в операции, составил около 270 тыс. снарядов и мин.[46] Ее огнем было уничтожено свыше 9 тысяч различных целей (в том числе около 250 артиллерийских и минометных батарей, более 800 отдельных орудий, около 6000 пулеметов и др.) и более 41 тысячи вражеских солдат и офицеров, разрушено около 1000 оборонительных сооружений, сожжено и подбито около 2000 танков. Во время уличных боев в Берлине бывали случаи, когда артиллерия только одной армии за день разрушала до 70 зданий-опорных пунктов противника.[47]

К сожалению, победа досталась нашим войскам довольно дорогой ценой. Согласно последним данным в ходе Берлинской наступательной операции советскими войсками было потеряно 2108 орудий и минометов, что составило 92 орудия и миномета среднесуточно.[48]

Закончить описание действий советской артиллерии в боях за Берлин автору хочется следующими строчками из газеты «Правда», так описывающими один из последних дней войны: «Все эти дни, куда бы вы ни поехали — к каналу Одер — Шпрее или к Зеловским высотам, или в дачные предместья Берлина, укрывшиеся в стройных сосновых лесах,— всюду услышите беспрерывный гул наших самолетов в воздухе и грохот артиллерии. Огненным щитом прикрывает артиллерия уверенный шаг пехоты и движение танков. Щит этот неумолимо движется вперед, сметая на своем пути все преграды — траншеи, бетонные укрепления, населенные пункты, превращенные немцами в крепости. И когда едешь по дорогам войны — мимо полей, лесов, хуторов, городов,— то воочию убеждаешься в мощи советских пушек. Путь к Берлину — это поистине кладбище немецкой техники, разбросанной на полях, в оврагах, на дорогах, на улицах городов. Это победа нашей артиллерии, доказательство ее превосходства над артиллерией немецкой»[49].

Опыт Берлинской наступательной операции показал, что артиллерия в Великой Отечественной войне прочно закрепила за собой  роль главного средства поражения противника на полях сражений, в том числе и в городе. Артиллерия была и оставалась «богом войны».

Примечания:

 

---