ВОЕННАЯ И ДИПЛОМАТИЧЕСКАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ СЕМЕНА РОМАНОВИЧА ВОРОНЦОВА.
«Быть полезным России — значит честно выполнять свой долг на служебном поприще».
Много славных имен военачальников полководцев 18 века знает Россия. Но немало имен и подвигов забыто и недостаточно оценено современниками Семен Романович Воронцов, принадлежавший к древнему дворянскому роду, роль представителей которого в переломные моменты российской истории только сейчас оцениваются потомками, более известен истории как блестящий дипломат, служивший российским интересам в Англии на протяжении многих лет. Мог бы стать выдающимся полководцем, но, к сожалению, военная карьера была недолгой, но, тем не менее, она заслуживает внимания.
До начала своей дипломатической карьеры С.Р.Воронцов подавал большие надежды именно на военном поприще, считая основным своим предназначением службу в русской армии. В автобиографии напишет: «С самого раннего детства я имел страсть и неодолимый порыв к военному ремеслу. И когда турки объявили войну, я не мог устоять против моей врожденной страсти к военному делу, она пробудилась во всей силе, заглушая в моей душе всякое иное чувство»1. Свои таланты и храбрость он проявил в русско-турецкой кампании 1768-1774.г. Он был единственный офицер, который с начала войны добился приема на службу и отправки в действующую армию. Служба началась под командованием прославленного полководца П.А.Румянцева, был назначен командиром гренадерского батальона. Участвовал во многих сражениях, но особо отличился в боях при Ларге и Кагуле. В короткий промежуток времени, Воронцов успел зарекомендовать себя с самой блестящей стороны. За сражение на реке Ларге, граф получил крест Святого Георгия 4 степени. Находясь в авангарде русской армии, он прогнал в сражении двухтысячный отряд турок, за что и был награжден.
Кагульское сражение навсегда вошло в российскую историю и принесло бессмертную славу полководцу Румянцеву. Одно простое сопоставление цифр говорит о значении сражения в военной истории — семнадцатитысячная русская армия разбила стопятидесятитысячную турецкую армию. Исследователь русского военного искусства 18 столетия, генерал-майор Масловский писал: «Кагула подобна Полтавской битве, представляет достойный венец целой эпохи. Только образцовая стратегия могла привести к Полтаве и Кагуле и облегчить задачи тактики в дни этих сражений»2.
При Кагуле Воронцов первый вступил со своим батальоном в правофланговый неприятельский ретраншемент и отбив два знамени Московского полка, разбитого незадолго до этого, захватил 40 пушек. В воспоминаниях генерала Клинтона, который находился при Русской армии в качестве волонтера, приводит такой эпизод: «Граф Воронцов повел атаку, против сильных неприятельских укреплении, взял штурмом редут, и турецкая армия ретировалась в беспорядке, победа была блистательной. Вот каков был Воронцов при Кагуле»3. П.А.Румянцев прямо на поле боя составил рапорт императрице об удачных действиях графа. Воронцов был награжден орденами Св. Георгия 3 степени и произведен в полковники случай весьма редкий в тот период времени. Вся последующая боевая история Лейб-гренадерского полка связана с именем его командира. В знак заслуг полка к празднованию мира с Турцией Екатерина ІІ повелела 1-гренадерский полк, как «первый по его степени, так и всегда отличившийся воинской дисциплиной и храбростью» именовать лейб-гренадерским и стала первым шефом полка. В манифесте имя одного графа С.Р.Воронцова не было упомянуто в списках отличившихся. Позже П.А.Румянцев сетовал по этому поводу: «Потомство, читая этот указ, подумает, что командир этого полка либо умер накануне, либо был подлым трусом, который бегал каждый раз, когда сражался его храбрый полк: почему достойно наказанный и отставленный от службы, он не назван в числе лиц, награжденных за эту войну».4
Помимо боевых заслуг Воронцов показал себя как образцовый воспитатель своих подчиненных. В полку он строго следил за соблюдением дисциплины. Для екатерининского периода характерно было ослабление дисциплины в армии, отклонение от требований Воинского Устава, действовавшего со времен Петра Великого. Екатерининские Гвардейские офицеры, избалованные невзыскательностью столичной службы, переходя в армию на места командиров или в состав штабных чинов, привносили с собой дух барства, халатности, бесцеремонности. Отсюда появилась распущенность во взаимных отношениях армейских начальников и подчиненных, что не соответствовало духу военной службы. Эти господа, большей частью представители дворянских фамилий, не могли переносить трудностей походов и войны. Они привыкли парадировать в раззолоченных мундирах, вести праздную и невоздержанную жизнь, и не считали возможным обходиться без помощи многочисленных слуг. На войне приходилось бросать эти привычки. Понятно, что стремление Семена Романовича, всегда лично безупречно исполнявшего свои обязанности, водворить у себя порядок, встречали отпор со стороны офицеров. Известен факт, что из-за этого, в Яссах в 1772г произошла дуэль между Воронцовым и графом Стакельбергом, последний был тяжело ранен, Воронцов отделался царапиной. Это обстоятельство, потом явиться одной из причин ухода с военного поприща. Так как на сестре Стакельберга был женат один из Орловых, пользовавшийся весьма значительным влиянием при дворе того времени.
Свои взгляды на обучение офицеров он изложил в 1774г. в «Инструкции ротным командирам». Как показывает практика, она остается актуальной и на сегодняшний день. Согласно инструкции: «ротный командир должен был воспитывать в солдатах чувство собственного достоинства. Обязан был внушать солдату: «что должен думать о важности своей особы, когда стоит на часах, что в это время никто, какого бы звания и чина он не был, не имеет права ему сказать брань или грубое слово, и вообще оказать какую-нибудь неучтивость»5. Вся воспитательная система Воронцова основывалась на работе с каждым рядовым «Ротный командир должен вести себя, как отец с детьми, увещевая непорядочных, направляя их советами, и наказывая недостойных, отмечая достойных, ибо все видели, что есть наказание за зло, а воздаяние за добродетель»6.
Дисциплину, Воронцов считал «душой службы» и поэтому первый пункт инструкции указывает на меры, способствующие сознательному отношению к дисциплине, и разъясняет дисциплинарные отношения между всеми чинами полка. Одним из главных способов достижения этой задачи, он видел в еженедельном чтении нижним чинам особо выбранных статей закона. Что касается дисциплинарных взысканий нижних чинов, то приписывалось только наказывать «за каждую вину, разбирая оную. За ученье ружьем драться не следует, наказывать надо лгуна, ленивца, неряху и пьяницу, но без жестокости»7.
По мнению Воронцова ротные командиры должны были внушать подчиненным, что опасное и трудное положение солдата отличает его честью и славой, ибо воин не щадя жизни, защищает свой народ от врагов, обороняет отечество. При обучении солдат инструкция предписывала начинать учебу со знакомства с ружьем, с личной чистотой, опрятностью, видя в этом важную меру для поддержания духа и вида, соответствующему солдату. И командуя полком, Воронцов, сам твердо держался установленного порядка и не дозволял отступлений ни себе, ни подчиненным.
К концу турецкой кампании он стал подумывать об отказе от военной карьеры. Причин было много. Во-первых, было сильное расстройство здоровья, как следствие военного быта, во-вторых, денежные затруднения. Чересчур расчетливый отец графа не любил давать денег своим детям, он почти не помогал младшему сыну, посылал в армию так мало, что тот часто терпел нужду, и что в итоге вовлекло в крупные, по тогдашнему времени долги — до 6000 рублей. Семен Романович в отличие от других командиров считал непозволительным для себя наживаться средствами за счет довольствия нижних чинов.
Желая улучшить быт солдата, и помогая бедным офицерам своего полка, нуждавшимся во многом при скудном их содержании, граф расходовал свои средства и влезал в долги. Его внимание и забота оставили доброю память у своих подчиненных особенно у солдатах. «Мы все молим за него Бога», говорил в 1794г. старый сержант Перепелкин графу Ф.В.Ростопчину о графе Воронцове: «он нам был отец, а не командир!»8.
Невзгоды свои граф переносил стойко. Он долго колебался с решением, об отставке с военной службы, и окончательно решился, когда попал под начальство к П.С.Потемкину, чей быстрый карьерный рост объяснялся родственными связями, с Григорием Александровичем Потемкиным.
Сделавшись начальником, Потемкин, стал постоянно придираться к Воронцову. А между тем, новоиспеченный бригадир был еще недавно гвардейским поручиком, тогда как Воронцов имел уже полковничий чин. В автобиографии граф писал «Несмотря на свое усердие, на одобрение и похвальные отзывы фельдмаршала, меня постоянно обходили наградами. Я бы покинул армию раньше, но особое отношение ко мне Румянцева и понимание того, что оставить армию во время боевых действий бесчестно, заставляло меня оставаться»9. Отношения Потемкина было в глазах Воронцова вопиющими нарушениями справедливости, хлопотать же за себя посредством просьб, заискиваний, перебегать кому-то дорогу он не желал. К интригам и самовосхвалению он не был приучен.
Военное поприще графа С.Р.Воронцова закончилось. Он прошел его с честью и достоинством, строгий судья П.А.Румянцев, ценил его как одного из храбрейших и полезнейших своих подчиненных. Горечь обманутых надежд смешивалась у Воронцова с сознанием несправедливости и задевала личную гордость. Племяннику государственного канцлера Михаила Илларионовича Воронцова, выросшему при дворе, принадлежавшему по происхождению и семейным связям к высшему обществу, казалось недостойным в 32 года удовлетвориться при отставке генеральским чином. Он имел повод считать такой исход своей добросовестной службы следствием постигших его гонений, счастливых выскочек. В его случаи оправдалась вековая поговорка, что «служба бывает кому мать, а кому мачеха».
Воронцов успел изучить армию на практике и в теории, со стороны тактической, и военно-административной, успел узнать быт русского солдата и вникнуть в условия правильной организации боевых сил. Плодом этого наблюдения и изучения, стала составленная им впоследствии «Записка о русском войске» 1802г, которая заслуживает внимания и сохраняет значение и в наши дни.
В ней Семен Романович указывал на недостатки русской армии того времени. К их причинам он относил то, что войско в России, также как и другие ведомства, имело несчастье подвергаться постоянным изменениям, и что в ней служит много иностранцев: «Мы не имеем более такого войска, который имел Петр Великий, у нас только прусская или гатчинская армия», писал Воронцов, высказывая глубокую идею о том, что состояние войска зависит от нравственных качеств и уровня образования офицеров. По его мнению, достойное выполнение служебных обязанностей — главное доказательство любви к отечеству. Храбрость и самоотверженность он считал врожденными качествами русских солдат. Также в своей записке Воронцов предложил проект создания школы генерального штаба: в ней могли обучаться 80 или 100 юношей; школа должна быть независима от кадетского корпуса размещение ее в деревне, что позволит проверять теоретические знания на практике; ученики обязаны отлично знать математику, уметь чертить планы. Таким образом, в генеральный штаб поступали лучшие из лучших, которым начислялось бы высокое жалованье, они повышались в воинском звании, а те, кто не выдержал экзамена должны были отправляться в полки. «Армия, не имеющая отличного генерального штаба, похожа на тело без души», писал Воронцов10. Он также считал необходимым открытие в России специальных артиллерийских школ с преподаванием в них математики, физики, химии. Так же, как в школе генерального штаба, знания по теории обязательно проверяются на практических занятиях.
При Екатерине ІІ Воронцову стороннику Петра ІІІ, было сложно добиваться признания на военном поприще. Прокладывать путь, пресмыкаясь перед временщиками, он не умел и был вынужден оставить любимую службу, что, быть может, лишило Россию славного полководца.
Отставка с военной службы произвела крутой перелом в судьбе графа С.Р.Воронцова, направляя его через некоторое время на совершенно иной путь общественной деятельности, где он нашел больше простора если не для личного честолюбия, то для возможности быть полезным своей родине.
После отставки Семен Романович два года провел в Италии, в Пизе. По возвращению в Россию он в августе 1781г. женился на любимой фрейлине императрицы Екатерины, одной из четырех дочерей адмирала А.Н.Сенявина. Партия считалась достойной. В1782гу них рождается сын Михаил (будущий фельдмаршал), в1783г дочь Екатерина. Семейная жизнь складывалась счастливо, и Семена Романовича не тянуло возвращаться к государственным делам. Поэтому он долго колебался, прежде чем согласиться на предложение императрицы, сделанное по протекции друзей Воронцова графов П.В.Завадовского и А.А.Безбородко, занять пост полномочного министра в новой дипломатической миссии при Венецианской республике. Роль Венеции в международной политики была незначительной и Семену Романовичу на его посту «дел было слишком мало»11. Но, Воронцов, не бездействовал в этой стране, в колыбели наук и искусств и представлявшей настоящий музей бесценных художественных сокровищ. Там на античных образцах, он приобретает художественный вкус, признававшийся за ним современниками, которые нередко обращались к нему, как знатоку в вопросах «изящного». Дипломатическая миссия в Венеции послужила хорошей школой для начинающего дипломата и привлекла внимание императрицы к дипломатическим способностям Воронцова.
Вскоре он обращается с просьбой к друзьям и брату Александру похлопотать о переводе его из Венеции. Из двух предложенных ему мест — Париж или Лондон, он выбирает последнее. Однако отъезд задерживается, в1784г. умирает его жена. Он был неутешен, сам тяжело заболевает. После смерти жены он много времени уделяет своим детям. Несмотря на проблемы своего здоровья, служебные неурядицы, Воронцов сумел создать для своих детей, столь рано лишившихся матери, не только условия для получения ими глубокого и разностороннего образования, но и атмосферу тепла и заботы, понимая, что в будущем эти воспоминания должны стать поддержкой в жизни. Сам подбирает им учителей, составляет программы по разным предметам. Именно благодаря отцу Михаил Семенович Воронцов, впоследствии один из самых известных генерал-губернаторов Новороссии, покоритель Кавказа, был широко образованным человеком. Но более всего он заботился о нравственных качествах, воспитании любви к отечеству, понимая, что это тот стержень, без которого нельзя выстоять. «Мне остается вас поздравить, писала к Воронцову графиня Софья Владимировна Панина, с данным сыну вашему воспитанием, уменье его объясняться с такой легкостью по-русски, приводит в удивление здешнее общество и стыдит нашу молодежь. Она, во имя моды и хорошего тона, не в состоянии ни слова сказать на своем языке, да и вообще не блистает достоинствами. Сношения с нею могли бы даже принести вред, впрочем, с этой стороны вам нечего бояться за вашего сына, у него, по видимому столько благоразумия, что он не собьется с указанного вами пути»12. Дочь, Екатерина Семеновна, фрейлина Русского Императорского двора, также наделенная многими достоинствами, впоследствии повенчается, с одним из именитых представителей Английской аристократии, графом Пемброком-Монгомери. Семен Романович гордился своими детьми, он признавался, что в старости они составили счастье его жизни.
Воронцов прибывает в Лондон в 1785г. Отношения между Англией и Россией в ту пору были напряженными. От дружественного сотрудничества, которое было в 70г 18в, не осталось и следа. Граф, был твердо убежден в целесообразности и пользе союза между Англией и Россией. В этом вопросе он разделяет взгляды своего брата Александра, который до него занимал дипломатический пост в Англии. Они были противниками прусской ориентации, которая преобладала во внешней политике петербургского двора в первый период екатерининского царствования, когда во главе коллегии иностранных дел стоял Н.И.Панин. Воронцовы считали Пруссию главным врагом России и в противовес пруссофильскому курсу Панина выдвигали идею союза России с Англией. «Я не вижу, -писал Воронцов в одном из первых лондонских писем, -что помешало бы двору нашему войти в обязательство с державой, которая нам никогда не вредила, может, напротив, помогать по разным случаям. Мы сильны на земле, она сильна на море»13. Такова была основная идея, направлявшая всю долголетнюю дипломатическую деятельность Воронцова. Момент, когда он принял свое назначение, был очень неблагоприятным для осуществления этой идеи. И королевский двор и правительство Уильяма Питта были явно предубеждены против России, и прусское влияние в Лондоне было огромно. Да и в Петербурге идея союза с Англией тогда еще не могла быть популярной. Если прусская ориентация после отставки Панина была решительно отвергнута, то императрица склонялась скорее к мысли о сближении с Францией. Ухудшение англо-русских отношений в этот период объясняется не только екатерининской политикой» вооруженного нейтралитета». После американской войны за независимость, когда английские владения безвозвратно были утеряны, центр колониальных захватов переместился на Восток. Было установлено британское политическое господство в Индии. В связи с этим успешная экспансия России на Черном море и на Ближнем Востоке внушала Питту и его соратникам серьезные опасения. Но Воронцов с упорством принимается за осуществление своего плана, по сближению двух стран.
Он начинает изучать Англию. «Нужно было изучить характеры тех, кто руководит управлением, а также и тех, кто могут в один прекрасный день их сменить, так как смены министерства случаются часто. Нужно было узнать и изучить все различные партии, на которые разделена страна и которые так или иначе воздействуют друг на друга. Мне было очень трудно, но я приложил все усилия, чтобы понять этот кажущийся хаос, который, однако, основан на удивительно стройной системе. Я почел своим долгом хорошо ознакомиться с этой столь своеобразной страной, чтобы иметь возможность в случае необходимости быть полезным моей родине, и это действительно понадобилось через шесть лет после моего приезда сюда»14. Уже первые впечатления, вынесенные Воронцовым, укрепили его симпатии к Англии. Восторгается природой, бытом и отдает должное ее политическому строю, который больше импонирует его либерально-аристократическому образу мыслей, чем российско-чиновничье самодержавие. Но больше его восхищают успехи англичан в области экономического развития и научный прогресс, в стране. Что касается до торговли, мануфактур, земледелия и наук, относящихся к физике и механике, то я не думаю, чтобы какая-нибудь страна во вселенной могла сравниться с Англией»15.
С первых месяцев своего пребывания в Англии он разворачивает интенсивную дипломатическую деятельность, добиваясь разрыва англо-прусского союза и создавая благоприятные условия для сближения Англии и России. Он скоро понимает, что рассчитывать на благожелательное отношение к России со стороны королевского двора не приходиться. Но он понимает и другое, что высокая политика делается в Англии и помимо короля и часто вопреки его воле, а решающее влияние на государственные дела принадлежало парламентскому большинству.
Воронцов интересовался политической экономией, хорошо знал знаменитое сочинение Адама Смита. Он отлично усваивает, что экономические связи, отношения являются приоритетными во внешней политике Великобритании. «Надо знать, писал он А.А.Безбородко, -Что здешняя нация ни что так не уважает, как торговлю, для которой все прочие интересы жертвует»16. Семен Романович хорошо знал, какие выгоды доставляет английским коммерсантам и судовладельцам вывоз русского леса, пеньки и другого сырья, он видел, какое значение приобретает русский рынок для английских мануфактур. В переговорах с Питтом и правительством, он главным образом прибегает к этому экономическому рычагу, доказывая выгодность для Англии развития торговых отношений.
Усилия Воронцова оказались безуспешными. Начавшаяся вскоре новая русско-турецкая война и вспыхнувшая во Франции великая революция еще больше затруднили возможность англо-русского сближения. Новое наступление России на ближнем Востоке было встречено с негодованием правительственными кругами Лондона, а блестящие успехи русских войск, руководимых А.В.Суворовым и русского флота под начальством Ушакова, породили тревогу. К тому же Питт, надеялся, что ослабленная революцией, лишенная сильной власти, Франция будет надолго лишена, возможности соперничать с Англией на море. И единственным противником соответственно становилась Россия.
Сторонники Питта делали все возможное, чтобы разжечь англо-русский конфликт. В своих парламентских выступлениях они старались запугать общественное мнение страны, всячески говоря о русской опасности. Так, например, лорд Бэлгрейв утверждал: «Что истинные цели русской политики гораздо шире, чем только стремление овладеть Очаковым и закрепить северное побережье Черного моря; если русским удастся пройти через Дарданеллы, то они смогут напасть на Александрию, завоевать превосходство на Средиземном море, и тогда Россия будет страшным противником Англии»17.
Вся политика Питта и его сторонников была направлена к созданию обширной колониальной империи на Востоке, и они стремились устранить все помехи и препятствия, возникающие на пути к этой цели, не останавливаясь даже перед крупными вооруженными конфликтами. Эту политику поддерживали английская земельная аристократия, королевский двор, крупные финансисты, связанные с колониальными предприятиями. Но большинство нации, промышленники, судовладельцы, держались иного мнения. Эти настроения широких кругов английского общества нашли свое политическое выражение в деятельности партии вигов. Руководителем, которой был знаменитый Чарльз Джеймс Фокс, блестящий парламентский оратор, талантливый государственный деятель. Виги критиковали агрессивную политику Питта. Доказывали, что между Англией и Россией нет непримиримых противоречий, что напротив, конфликт с Россией подорвет англо-русскую торговлю и нанесет огромный вред британскому судоходству и мануфактурам.
К весне 1791г была снаряжена английская эскадра для отправки в Балтийское море. Питт и его сторонники даже не скрывали, что война с Россией дело решенное. Воронцов принимает необычное для дипломата решение: через голову двора и правительства апеллировать к широким кругам английского общества. Вопреки традициям дипломатического этикета он откровенно и резко заявляет министру иностранных дел герцогу Лидсу, что считает своим долгом сделать все, чтобы помешать» несправедливой и вредной для обеих стран войне», которую английское правительство упрямо стремится развязать из-за совершенно безразличного для Англии Очакова. «Я заявляю вам, господин герцог, — твердо и решительно говорил русский посол, — что приложу все возможные старания, чтобы нация была осведомлена о ваших проектах, столь противоречащих интересам страны, и я слишком хорошего мнения об английском здравом смысле, чтобы не надеяться на то, что общенародный голос не заставит вас отказаться от этого несправедливого предприятия»18.
Воронцов обращается к вигам. И в частности к Фоксу, за содействием. Последний, охотно и горячо поддержал усилия Воронцова, направленные на предотвращение военного столкновения между Англией и Россией. Известен факт, что Воронцов отправляет императрице, текст одной из речей Фокса, а в ответ Екатерина просит посла, заказать бюст Фокса из белого мрамора, чтобы установить его в галереи своего Царскосельского дворца между бюстами Демосфена и Цицерона. «Он своим красноречием избавил родину и Россию от бессмысленной и несправедливой войны»19.
Вся кампания, которая весной1791г. развернулась в Англии против войны с Россией, протекала при активном участии С.Р.Воронцова. В апреле 1791г Воронцов сообщал своему правительству, что Питт, оказавшись в критическом положении, вынужден был «отступиться от своих мер, в кои было он толь неблагоприятно вошел, угождая двору берлинскому»20. Граф старался представлять нашему двору верные сведения о положении дел, в то же время советовал дипломатическому ведомству нашему держаться твердой, решительной позиции. И не забывать истину: «Чем более мы уничижаемся, тем более нас унизят»21. Но Питт решает не отступать. «Питт вооружает огромные морские силы. Он приказал снарядить 36 линейных кораблей. Он открыто объявляет, что снаряжаемый флот предназначен против России, что, по его мнению, необходимо положить предел неумеренному ее властолюбию и спасти Оттоманскую империю от погибели»22. В это время в самой Англии проходят многолюдные митинги протеста против политики Питта. Десятки депутаций от крупных промышленников, судовладельцев, крупных кампаний отправляются к Питу и герцогу Лидсу, требуя гарантий мира и беспрепятственных торговых отношений с Россией. Правительство пыталось бороться с этими демонстрациями репрессивными мерами, но ничего не добивается. В конце концов, Питту пришлось признать поражение. Эскадра, предназначенная для отправки в Балтийское море, была разоружена, переговоры со Швецией о предоставлении ей субсидий для войны с Россией были прерваны, а в Петербург был отправлен специальный уполномоченный представитель для переговоров. Война была предотвращена, и в этом деле Воронцову принадлежала большая и почетная роль. События 1791г. явились переломным моментом в истории развития англо-русских отношений.
Французская революция коренным образом изменила международное положение Европы. Надежды Питта на то, что революция ослабит Францию и заставит отказаться от активной внешней политики, не оправдалось. Антирусские тенденции в политике британского правительства все более ослабевает, уступая место тенденции к англо-русскому сближению. В поисках надежных союзников Питт невольно обращает взоры в сторону могущественной российской державы.
Воронцов со своей стороны, приложил все усилия, для осуществления задачи по сближению двух стран. «Я предвидел, -писал он впоследствии, — что развитие французских дел неминуемо приведет к распре между Англией и Францией и тогда Англия рада будет иметь Россию своей союзницей. Мне оставалось лишь завоевать доверие министерства, и я добился этого единственно возможным путем- откровенностью»23. В марте 1793г. была подписана англо-русская конвенция, направленная против Франции, и Питт удовлетворенно сказал своему недавнему противнику, Воронцову: «Европа спасена, раз две страны достигли согласия»24.
Эта конвенция еще не являлась военным союзом Англии и России, но она была первым и важным этапом к нему. Союз был окончательно оформлен в 1795г., он сыграет решающую роль в борьбе против агрессии Наполеона.
На протяжении ряда лет Воронцов последовательно и твердо отстаивал идею объединения сил Англии и России. Он поощрял и свое правительство, и Англию к активным военным действиям «не только под влиянием всегдашней антипатии своей к французам, сколько по предвидению грозных последствий завоевательной их политики, какие осуществились потом для Европы под сокрушительной рукой Наполеона»25.Необходимо отметить, что у Воронцова была резкая неприязнь к Франции, но это отношение он перенес на всю французскую нацию, нравам, которой, однако, он подражал, а перед литературой преклонялся. Он предлагал тщательно следить за приезжими французами. В одной из своих записок, он напишет: «Французики, приехавшие к нам за «ловлей счастья и чинов, способны устроить революцию и в России»26. Здесь конечно, явное преувеличение.
Что касается отношения Воронцова к деятельности Екатерины ІІ, то его можно определить как конструктивную критику. Но надо отдать должное императрице, которая сформулировала замечательный принцип, которому всегда следовала. «Оказывать доверенность лишь тем людям, у которых достанет духа при случае вам поперечить и которые предпочитают ваше доброе имя вашим милостям»26.Будучи человеком деятельным, Екатерина сознавала необходимость людей, подобных Воронцову, которые могли расходиться с нею во взглядах по ряду вопросов внешней и внутренней политики, но не способных встать на путь предательства и измены. Они расходились по многим вопросам. Прежде всего, раздражало постоянное увлечение графа мыслью о полезности теснейшего союза с Англией, ради которого он при всяком удобном и неудобном случае говорил, об отказе от одного из лучших достижений Екатерининской внешней политики-системы вооруженного нейтралитета, задуманного как охрана от самовластной монополии англичан и указанных учредительницей союза не только для современного положения дел, но и будущего. Он настаивал и доказывал, «что выгодами такой системы пользуются за наш счет только чужие государства, под покровительством нейтрального флага, а отнюдь не сама виновница этого союза, Россия, так как у нее почти нет собственных торговых судов. И, следовательно, нечего и охранять на море, кроме иностранных, причастных к союзу, особенно Прусских, защищаемых исключительно нашим военным флотом, за неимением у них своего»27.
Не менее, односторонними и проникнутыми духом английской политики, казалось при Русском дворе, мнение Воронцова относительно Турецкой войны. Турок считал, самыми спокойными и безвредными соседями, забывая при этом о наших интересах по отношению к Черному морю.
Не одобрял он и раздела Польши, но на его мнение наверно повлияло и отношение Англии, которой не нужно было расширение российских владений, но которая в свою очередь никогда не церемонилась с вопросами о праве, если дело шло о собственных интересах.
Одним из заветных убеждений графа, за которое, он не перестает ратовать в своих многочисленных письмах, было решительное ограничение доступа к должностям по дипломатическому ведомству лишь лиц иностранного происхождения, к должностям посланников, поверенных в делах, консулов. Он признавал в высшей степени не правильно вверять государственные интересы выходцам из чужих краев, принимаемых на службу без всякой осторожности, заботящихся лишь формально о пользах России. Объясняя этот наплыв иностранцев в нашу дипломатическую службу недостатком знающих и образованных русских. Он предлагал способы постепенного формирования Русской молодежи для замещения подобных должностей, посредством подготовки при Коллегии Иностранных дел. Он горячо восставал против укоренившегося обычая принимать туда без разбора всяких проходимцев с сомнительным прошлым и ненадежным настоящим. «Не пора ли, восклицал он, положить конец, не только допущению чужестранцев в это ведомство, но и очистить его от теперешнего наброда Чухонцев и Немцев?»28.
Был один недостаток, Воронцов не имел сдержанности в высказываниях и поступках, что объясняется долголетним проживанием вдали от Родины. Может быть, если бы он в зрелом возрасте пожил в России подольше, то в нем выработалась привычка разговоров и действий с оглядкой. Он не стеснялся, прямо высказывать в докладах к Государыне, в своей официальной и неофициальной переписке. Он упорствовал, считая это нужным для общего блага, несмотря на напоминания друзей и брата, об опасности перечить власти непрошенными советами. Его мнения, оценки оказывались запоздалыми, так как он находился заграницей, поэтому очень часто Семен Романович со своими представлениями не отвечал государственным потребностям, а это не могло понравиться Екатерине, несмотря на ее терпимость. Многочисленные связи и знакомства в Англии, его симпатии государственного управления, быта этой страны, ставилось в укор среди полу офранцуженного Петербурга и способствовало прослыть не просто англоманом, но и человеком заподозренном в политическом заступничестве. В подтверждение этому необходимо привести высказывание Государыне: «В России есть много генерал-губернаторских мест, как, например вакантное в Москве, где он мог бы быть полезен и военной и гражданской службе, однако же, не к оным влечет его наклонность, а только быть в местах вне государства»29. И когда Государыня сошла в могилу, он не смог преодолеть личное разочарование и поэтому не сетовал о потере, которую понесла Россия от ее кончины. Хотя впоследствии, когда он все переосмыслит, он поймет действительную потерю для государства.
В 1800г., когда у власти стоял Павел І, произошло событие, В котором Воронцов опять принимает активное участие как дипломат. В английских военных портах находились наши суда, под командованием адмирала Макарова. Находившиеся там, в связи, с предполагавшимися совместными действиями против Франции. Но император решает ее отозвать по причине боязни распространения революционной пропаганды, влияния речей по поводу французской революции, особенно деятельных в Ирландии, где ожидалась высадка французов. Он повелевает Воронцову объясниться с лондонским двором и заверить Английское правительство, что русская эскадра отзывается не из-за разрыва дипломатических отношений, а только по соображению, что при громадном превосходстве английской морской силы перед неприятельской. И дальнейшее пребывание эскадры вне отечества считает не нужной. Граф уже готовится приступить к исполнению, как вдруг в портах на английских судах вспыхивает восстание. Матросы овладевают судами, перестают повиноваться офицерам. Английское правительство озадаченное и внезапностью мятежа и совпадением его со временем, когда оно боялось высадки французов. Восставшие матросы держали в блокаде и Лондонский порт и отвлекали все оборонительные силы от защиты восточного берега страны против внешнего нападения. Положение Англии грозило самыми бедственными последствиями. Гордая «владычица морей» висела на волоске от гибели. Правительство в лице лорда Гренвиля умоляет Воронцова об отсрочке обратной отправки эскадры Макарова, без которой Англия оказалась бы беззащитной. Семен Романович задерживает эскадру на три недели положенного срока, тем самым нарушил приказ Государя, тогда как Павел не терпел ни малейшего нарушения или даже проволочки в таких делах. Русская эскадра, по указанию посла, двинулась в Тексель для соединения с английским адмиралом Дунканом, у которого вследствие бунта было в распоряжении не больше двух кораблей и который, с такими малыми силами, не смог бы без русского подкрепления, удерживать от наступательных действий Голландский флот, насчитывающий у себя до 14 кораблей. Мера, принятая послом, выручила Англию из большой беды и помогла погасить бунт. Император одобряет смелый поступок своего подданного, взвесив необходимость взаимодействия союзных держав в поддержании законных властей и в борьбе с революционными принципами якобинцев. Именно в Павловское время, Воронцов осторожен как никогда. Рассуждения по вопросам иностранной политики стали более сдержанными и короткими, а по внутренним вопросам он ограничивается общими мыслями. Он прекрасно был осведомлен о том, что творилось в России. Беспредельный личный произвол, грозные и ни чем невызываемые меры, как по отношению к отдельным личностям, так и к обществу. Беспощадная ломка всего, что совершилось в царствование матери и поминутная перемена в том, что делалось за время Павловского царствования. Непостижимо рискованные шаги в делах внешней политики, без соотношения с силами и потребностями государства. Внешняя политика Павла была во многом непредсказуема и лишена логики. Естественно, что от внешнеполитических виражей самодержца более всего страдали дипломаты, аккредитованные в иностранных столицах. По прихоти одной личности нарушались союзнические договоры, заключались новые соглашения и чаще всего не в интересах России. Одно из подтверждений этому, увлечение сумасбродным походом Павла в Индию, резкое изменение курса внешней политики. Англо-русский союз расторгается, и Павел вступает в сношения с Бонапартом. Престарелый Воронцов и здесь остается, верен своим принципам и убеждениям, несмотря на то, что жестоко пострадает за них. В мае 1800г, он был уволен с поста дипломатического посла, а затем следует царское распоряжение о конфискации и наложении секвестра на все имущество.
Переворот 1801г., положит конец опале Воронцова. В первые, же дни царствования Александра І, имения были возвращены, и он снова занимает свой дипломатический пост, на котором оставался до 1806г. Неизменно отстаивая идею необходимости и пользы англо-русского союза. Воронцов писал: «Этот узурпатор Наполеон, убедился, что не в силах завоевать Англию, и он, разумеется, никогда не сумеет этого осуществить. Но утешением ему служит то, что он правит европейским континентом. Потерять это господство он может только в результате постоянного союза между этой страной и нашей, и без этого союза Европа никогда не обретет ни спокойствия, ни устойчивого равновесия. Найдутся ли на всем земном шаре еще две другие страны, которые по их местоположению, по различному роду их мощи могут подобно России и Англии быть свободными от всякой взаимной зависти, страха и недоверия и столь плодотворно сотрудничать друг с другом?»30. После ухода с дипломатического поста, он продолжает с неослабевающим интересом следить за событиями на Родине и в Европе. Мы можем проследить это, по письмам к сыну, друзьям. В них встречаются многие замечания о событиях царствования Александра, об эпохе Наполеона. При страшной ненависти, которую питал Семен Романович к Наполеону, его поразило известие о Тильзитском мире. Он не понимал, каким образом военные неудачи, могли заставить Россию к сделке с Францией. Он писал к сыну: «Это известие ввергло меня в несчастье, я чувствую себя совсем униженным. Я погружен в ужасные страдания, раздражение и отчаяние. Я не могу с твердостью перенести посрамление, унижение, неизбежное падение моего несчастного отечества»31.Интересно высказывание Воронцова в ноябре 1812г, в одном из писем: «У нас тратят большие деньги на учреждения университетов, которые наполняют немецкими профессорами, отравляющими Россию философией Канта, а о добывании надлежащих запасов военных снарядов, необходимых для избежания неприятельского ига, не думают. Если Россия будет спасена, то это чудо всемогущего Бога»32. Узнав о пожаре Москвы, об отступлении французов, Семен Романович в восторженных выражениях хвалил патриотизм русских. «Все, писал он — мне говорят, что завидуют моей славе быть русским, и что мой народ первый в мире. Они правы»33.
Довольно часто в письмах говорилось о России во время последних годов царствования императора Александра. Иногда чрезвычайно резкие отзывы о правительственных распоряжениях. Особенно о мерах принятых по отношению к Польше: «Россия продолжает содержать польское войско. Всему свету известно, в сколь блестящем положении находятся наши финансы, благодаря процветанию сельского хозяйства, промышленности и торговли. Поэтому никто не станет удивляться щедрости в отношении к этим добрым полякам, которые нам преданы всем сердцем со времени Годунова. Они никогда не пропускали случая побывать у нас в гостях; так, например они были у нас в 1612г и будут всегда, когда к этому представиться случай. И, так нужно милосердно способствовать их желанию отдавать нам такие визиты. Таково действие либеральных идей и обещание управлять сообразно с началами Евангелия»34. Не нравилась ему и чрезмерная раздача орденов. «Эти метафизические отличия потеряли свою цену, с ним то же самое, что с французскими ассигнациями, которые убиты чрезмерным умножением»35.
После отставки он остается в Англии, как частное лицо, что явилось еще одним поводом, считаться у себя на родине англоманом. Но через всю жизнь он пронес верность девизу рода Воронцовых «Всегда непоколебимая верность» и «Честь моей родины превыше всего для меня на свете».
Интересно высказывание биографа Воронцова — Д.Д Рябинина: «Кем был. Воронцов на своем веку? Воин, принужденный безвременно покинуть дело, к которому, быть может, имел истинное свое призвание, потом импровизированный дипломат без подготовки и без особенной склонности к той области, где язык слывет орудием скрытия мыслей, — дипломат, возместивший все, чего ему не доставало, вдохновением доброй воли и высокого патриотизма, с помощью которых успевал он достигать важных плодов, каких мало кто добывал из специалистов по этой части, далее, непризнанный и малосильный по влиянию ревнитель отечества, подававший издалека свой мужественный голос в государственных делах, о которых совсем его не спрашивали. Русский патриот, изживший свой век вне отечества и заподозренный на родине в англомании. Такова была жизненная роль графа С.Р.Воронцова, — роль человека не в своей настоящей среде»36.
ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА
1. Автобиография графа Воронцова. Русский Архив. СПб. Кн.1. 1876г.с.32-59.
2. Судравский В. К. «История лейб- гвардии гренадерского полка 1756-1906г.». СПб. том 1 1-й Гренадерский полк 1756-1801г. с.164.
3. Фрейман « Пажи за 185 лет. Биографии и портреты бывших пажей с 1711 по 1896г. СПб. 1897г. с.31-33.
4. Русский Архив. СПб. 1879г. Кн.2. с. 58.
5. Там же. с.59.
6. Архив Воронцова. СПб.Кн.8,1876, . с.95-96. см. 12-е письмо гр. Ростопчина к гр. Воронцову.
7. «Автобиография графа Воронцова» Русский Архив. СПб.Кн.1.1876г. с.40.
8. Рябинин Д. Д. Биография графа С. Р. Воронцова. Русский Архив. СПб. 1879г. Кн. 1. с. 67-70.
9. Там же. с.75.
10. Русский Архив. Записка С. Р. Воронцова о русском войске. Кн. 3. 1876.СПб. с. 35.
11. Рябинин Д. Д. Биография графа С. Р. Воронцова. Русский Архив. СПб. 1879г. Кн. 1. с. 78-80.
12. Рябинин Д. Д. Биография графа С. Р. Воронцова. Русский Архив. СПб. 1879. Кн.4. с. 47
13. Архив Воронцова. СПб. Кн. 16.1881, с. 190. Письмо к А. А. Безбородко.
14. Архив Воронцова. СПб. Кн. 8. 1876,с. 18.
15. Архив Воронцова. СПб. Кн. 9. 1879, с. 99.
16. Архив Воронцова. СПб. Кн. 16. 1881,с. 190.
17 Штейнберг. Е. С. Р. Воронцов и англо-русские отношения на рубеже 18 и19веков.М. 1943г. с.37.
18. Архив Воронцова. СПб. Кн. 8.1876, с. 20.
19. АВПРИ, ф. Сношения России с Англией, оп.6, Д. № 419. л. 3.
20. АВПРИ, ф. Сношения России с Англией, оп. 7,Д. №442. л. 175
21. Петинова. Е. Ф. Русские портреты 18 -19 столетия. М.1999г. с.35-37.
22. Штейнберг. Е. С. Р. Воронцов и англо-русские отношения на рубеже 18 и 19 веков. М.1943г. с. 40-42
23. Архив Воронцова. СПб. Кн. 8.1876, с. 24.
24. Архив Воронцова. СПБ. Кн. 15.1880.с. 461.
25. Рябинин Д. Д. Биография С, Р. Воронцова. Русский Архив. СПб.1879. Кн. 3. с. 324.
26. Вестник Европы. СПб.1888. №3. с. 244-245.
27. Архив Воронцова. СПб. Кн. 9.1879, с. 472.
28. Там же. с. 16.
29. Архив Воронцова. СПб. Кн. 12. 1880,с.256. Письмо 73 от1794г.
30. Там же. Кн. 16.1881, с. 478-479.
31. Вестник Европы. Спб.1888. .№2. с. 237.
32. Там же. с.238.
33. Там же. с.239.
34. Там же. с. 239.
35. Там же. с.243.
36. Рябинин Д. Д. . Биография С. Р. Воронцова. Русский Архив. СПб. 1879. Кн. 4. с.499-502.
Исторический журнал. М. 1943. №11-12. с.34-40
Огарков В.Воронцовы. Их жизнь и общественная деятельность. СПБ; 1892,с.46.
Богданович М. Русская армия в век императрицы Екатерины. СПБ; 1873,с.97.
Платонов С. Ф. Полный курс лекций по русской истории. Петрозаводск.1996г, с.325.
Захарова О. Ю. Я князь, коль мой сияет дух. Подольск. 1997г, с.23-45.
Половинкина Марина Леонидовна — соискатель Липецкого государственного технического университета.