Становление военной географии и военной статистики в России в первой половине XIX века
Аннотация. В статье рассматриваются становление и развитие военной географии и военной статистики как самостоятельных наук в России в первой половине XIX века, вклад в их разработку преподавателей и профессоров Императорской военной академии: П.А. Языкова, Г.Ф. Стефана, Д.А. Милютина и др., роль указанных наук в подготовке офицеров Генерального штаба.
Summary. The paper examines the emergence and development of military geography and military statistics as sciences in their own right in Russia in the first half of the 19th century, the contribution of lecturers and professors at the Imperial Military Academy P.A. Yazykov, G.F. Stefan, D.A. Milyutin, and others in their development, and the role of the said sciences in training General Staff officers.
История военной науки
Михайлов Андрей Александрович — научный сотрудник научно-исследовательского отдела (военной истории Северо-Западного региона РФ) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, доктор исторических наук, доцент
(Санкт-Петербург. E-mail dragun66@mail.ru).
«Честь первого опыта преподавания столь важной науки, без сомнения, принадлежит Императорской военной академии»
Становление военной географии и военной статистики в России в первой половине XIX века
Первая половина XIX века ознаменовалась в России и государствах Западной Европы быстрым развитием военных наук, в ходе которого совершенствовались существовавшие (стратегия, военная история, военная администрация) и формировались новые отрасли знания, в т.ч. военная география и военная статистика1.
Мощный импульс этому процессу дали Наполеоновские войны, которые охватили обширные и разнообразные в географическом плане территории. Вполне закономерно, что уже в ходе военных действий и сразу после их завершения специалисты в различных странах стремились проанализировать и обобщить накопленный опыт.
Широкое распространение среди них получила мысль о воздействии на ход войны географических факторов. Разумеется, уже в глубокой древности военачальники стремились собрать сведения о местности, на которой им предстояло вести военные действия. Упоминания о необходимости изучать территорию для верной прокладки маршрута войск или подготовки плана сражения можно найти у античных и средневековых авторов, в русских летописях и европейских хрониках. Данное обстоятельство дало основание видному российскому и советскому военному теоретику А.Е. Снесареву (1865—1937) в работе «Введение в военную географию» (1924) отметить: «Влияние географии на войну и военные действия является вечным; оно было всегда, оно и всегда останется. Отсюда глубокая древность военной географии как науки. Она возникла ранее своей матери — общей географии, в семье военных наук она в числе первых, рядом с тактикой, обратила на себя внимание человека»2.
Многие авторы вслед за Снесаревым начинали статьи о военной географии с рассказа о древнегреческих или даже древнекитайских стратегах3. Однако совершенно очевидно, что учёт при планировании похода, сражения или целой кампании географических факторов и разработка военной географии как целостной науки — далеко не одно и то же. На возникновение военной географии и тесно с ней связанной военной статистики повлияла не только «отвечавшая» за решение практических задач военная топография, но и в не меньшей степени военная история, особенно труды авторов, взгляды которых сформировались в наполеоновскую эпоху или испытали её воздействие. Среди них видное место занимали французский и российский военный деятель (швейцарец по национальности) Антуан-Анри (Генрих Вениаминович) Жомини (1779—1869), австрийский военачальник эрцгерцог Карл (1771—1847), российские авторы П.А. Языков (1800—1869), Г.Ф. Стефан (1796—1873), Д.А. Милютин (1816—1912).
Важнейшим центром формирования и развития военной географии и военной статистики в России в первой половине — середине XIX века стала Императорская военная академия (позже Николаевская академия Генерального штаба).
В феврале 1829 года к российскому императору Николаю I обратился с запиской генерал А.А. Жомини. Он предлагал план создания Генерального штаба как целостной организации и, обосновывая свои рекомендации, подчёркивал: «Хороший генеральный штаб для армии столь же важен, как хорошее правительство для народа. Без него можно иметь хорошие полки, но, тем не менее, не иметь хорошей армии»4. Для подготовки офицеров Генерального штаба Жомини рекомендовал учредить специальное учебное заведение, которому надлежало стать также центром распространения военно-научных знаний.
4 октября 1830 года Николай I утвердил «Устав Военной академии» и ее штаты5. В уставе чётко обозначались два взаимосвязанных направления в деятельности академии: «Приготовлять Офицеров собственно для службы Генерального Штаба» и «Распространять военные познания всеми способами, в сем Уставе изложенными»6.
Учебный курс был рассчитан на два года и состоял из двух отделений: младшего — «теоретического», старшего — «практического». Устав включал подробный перечень предметов, включённых в программу академии. Среди них значились: «Военная География Европы, в особенности же Империи Российской и соседственных с нею Государств» и «Военная Статистика, или познание о сухопутных и морских силах и военных средствах Европейских государств»7. Обе дисциплины должны были преподаваться в теоретическом отделении.
Восстание в Польше 1830—1831 гг. и трудности с укомплектованием профессорского и преподавательского состава академии заставили отложить её официальное открытие, которое состоялось лишь 26 ноября (по старому стилю) 1832 года8.
В середине 1831 года, т.е. после утверждения императором Устава академии, но до её официального открытия на страницах «Военного журнала» была опубликована статья «О потребности познаний в науках для Офицеров Генерального штаба»9. Её анонимный автор уделил особое внимание военной географии. Он чётко указал на связь и отличия между нею и топографией («наукой о местоположениях»). В статье говорится: «Так называемая Военная География, о коей мы ещё весьма мало имеем хороших сочинений, состоит в тесной связи с наукою о местоположениях; можно сказать, что она в отношении сей науки то же самое, что стратегия в отношении к тактике»10.
В задачу «науки о местоположениях», по мнению автора статьи, входил выбор мест для лагерей и сражений, маршрутов движения войск, тогда как познания в области военной географии позволяли «общим обзором судить о выгодности или невыгодности местоположения для военных действий»11.
В период подготовки к открытию академии её администрация вела напряжённую работу по отбору профессоров и преподавателей. Непосредственное руководство высшим учебным заведением осуществляли в то время директор и вице-директор12. На этих должностях находились генерал-лейтенанты И.О. Сухозанет и Л.И. Зедделер соответственно.
И.О. Сухозанет был известен не как педагог или учёный, а как очень строгий и взыскательный строевой командир13. Л.И. Зедделер, выходец из Австрии, выпускник Терезианской академии, напротив, имел репутацию высокообразованного офицера и знатока военной истории.
По данным Н.П. Глиноецкого, Л.И. Зедделер был лично известен императору Николаю I, который и выбрал его из числа трёх кандидатов на должность вице-директора. Интересно, что двумя другими претендентами были генерал-майоры Н.А. Окунев и А.И. Михайловский-Данилевский14. Оба они являлись авторами работ по военной истории, которая в то время считалась важнейшим элементом военной науки.
На должность профессора военной географии и статистики И.О. Сухозанет и Л.И. Зедделер решили пригласить преподавателя Института Корпуса инженеров путей сообщения подполковника Петра Александровича Языкова15.
Выбор представляется вполне обоснованным. П.А. Языков давно служил в путейском ведомстве, участвовал в сооружении нескольких крупных дорог и, следовательно, хорошо разбирался в географии и топографии. Кроме того, в декабре 1827 года он был направлен к генералу Жомини для подготовки «извлечений» из его трактата «Traite des grandes operations militaries» («Наука о больших военных действиях»)16. Совместная работа с видным учёным обогатила Языкова познаниями в области военной истории и стратегии.
Администрация академии при её открытии приняла решение по причине отсутствия учебных пособий и опыта отложить преподавание военной статистики «до более благоприятного времени» и знакомить слушателей только с военной географией, на которую отвести не четыре лекции в неделю, как планировалось изначально, а две17.
Курс не носил обобщающего характера. После краткого освещения теоретических основ военной географии речь в нём шла об отдельных регионах и государствах. П.А. Языков решил сосредоточить внимание на «северо-западном пограничном пространстве» Российской империи, «внутреннем пространстве России», Польше и Кавказе18. Нетрудно заметить, что приоритет был отдан регионам, данные о которых с наибольшей вероятностью могли потребоваться офицерам Генерального штаба в их деятельности. В Польше совсем недавно отгремело восстание, на Кавказе полыхала война с приверженцами имама Шамиля. Натянутые отношения с государствами Западной Европы диктовали внимание к «северо-западному пограничному пространству», и, разумеется, нельзя было обойтись без данных о собственно российских территориях («внутреннем пространстве России»).
Впрочем, внедрение даже относительно краткого курса военной географии сопровождалось большими затруднениями, т.к. в российских учебных заведениях не имелось ни опыта его преподавания, ни каких-либо учебных пособий19.
В сентябре 1834 года П.А. Языков составил для администрации Военной академии записку «Рассуждение о военной географии и новые предположения о преподавании сей науки»20. Во введении он подчеркнул: «Военная география, составляющая весьма важную отрасль наук военных, оставалась до сего времени неисследованною. Честь первого опыта преподавания столь важной науки, без сомнения, принадлежит Императорской военной академии»21.
Характеризуя курс военной географии, Языков указывал, что при его изложении могут быть использованы два подхода: описательный и аналитический (его автор записки именовал также «стратегическим»).
«Можно рассматривать предметы, находящиеся на земной поверхности и имеющие непосредственное влияние на военные действия, — писал П.А. Языков, — просто как данности, необходимые для соображений военных, ограничиваясь единственно обозначением сих предметов, не входя в стратегические исследования или заключения»22.
Другой подход требовал «рассматривать военную географию с высшей точки зрения и в смысле совершенно стратегическом»23. Именно такое изложение курса, считал Языков, более всего соответствовало задачам академии. Однако в силу недостаточной, по его мнению, подготовки слушателей сразу перейти к стратегическому уровню было невозможно. Поэтому Языков рекомендовал в младшем классе использовать описательный подход, а в старшем — стратегический.
При этом он считал ненужным стремиться к подробному описанию многих стран, но рекомендовал избрать в качестве примера самые значимые театры военных действий: «Не нужно обозревать всю Европу, но достаточно ограничиться разбором поучительнейших театров войн»24.
Ещё до подачи Языковым записки, в начале 1834 года в помощь ему в академию был приглашён штабс-капитан Гренадерского Императора Австрийского полка Ф.Ф. Мец. По решению администрации академии Ф.Ф. Мец и П.А. Языков должны были разделить обязанности по разработке новых разделов курса военной географии. Языкову надлежало составить «записки» по военной географии Южной России, Южной Германии и Северной Италии. Мецу поручалось помочь Языкову в решении его задачи, а также подготовить военно-географическое описание Норвегии и Швеции.
Указанная работа, однако, сопровождалась трудностями и даже конфликтами. К началу марта 1834 года Ф.Ф. Мец завершил составление записок по военной географии Швеции и Норвегии. Текстом заинтересовался сам директор академии И.О. Сухозанет, который затребовал записки и дал их на прочтение некоему «шведскому уроженцу». Швед сделал к описанию стран несколько замечаний. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Иминов В.Т. Военные теоретики — известные и забытые: из истории становления теории военной стратегии // Воен.-истор. журнал. 2006. № 10. С. 3—9.
2 Снесарев А.Е. Введение в военную географию. М.: типо-литография Военной академии Р.К.К.А., 1924. С. 5.
3 См.: Кожевников Д. Военная география, её место и роль в военной науке // Военная мысль. 1952. № 5. С. 34, 35.
4 Глиноецкий Н.П. Исторический очерк Николаевской академии Генерального штаба. СПб.: Типография Штаба войск гвардии и Петербургского военного округа, 1882. С. 4.
5 Полное собрание законов Российской империи (ПСЗРИ). Собр. 2. Т. V. СПб., 1831. № 3975. С. 91—107.
6 Там же. С. 92.
7 Там же. С. 94.
8 Академия Генерального штаба. 170 лет / Под ред. генерал-полковника В.С. Чечеватова. М.: Защитники Отечества, 2002. С. 28—30.
9 О потребности познаний в науках для Офицеров Генерального штаба // Военный журнал. 1831. № IV. С. 28—69.
10 Там же. С. 54, 55.
11 Там же. С. 55.
12 ПСЗРИ. Собр. 2. Т. VII. СПб., 1833. № 5069. С. 8.
13 Глиноецкий Н.П. Указ. соч. С. 24.
14 Там же. С. 25.
15 Российский государственный военно-исторический архив (РГВИА). Ф. 544. Оп. 1. Д. 13. Л. 11, 12.
16 Данное издание вышло в свет уже после поступления П.А. Языкова на службу в академию, в 1836 г. См.: Жомини Г.В. Наука о больших военных действиях. Извлеч. из соч. ген. Жомини: «Traite des grandes operations militaries» под руководством самого автора подполковником Языковым в 2 ч. СПб.: Типография Департамента военных поселений, 1836. Ч. 1. 506 с.; Ч. 2. 354 с.
17 Глиноецкий Н.П. Указ. соч. С. 59.
18 РГВИА. Ф. 544. Оп. 1. Д. 40. Л. 5.
19 Там же. Д. 13. Л. 120.
20 Там же. Д. 40. Л. 45—55 об.
21 Там же. Л. 45.
22 Там же. Л. 46.
23 Там же. Л. 46 об.
24 Там же. Л. 55, 55 об.