Русские броневики Первой мировой. Часть 1.

Уже к началу Первой мировой войны, учитывая большую скорость движения автомашины, была выдвинута идея ее исполь­зования в военном деле — для связи, разведки и нанесения внезапных ударов по тылам противника. Бронирование и вооружение пулеметом или небольшой пушкой сделало такую машину (бронеавто­мобиль) новым боевым средством — отличающимся быстротой передвижения, эффективным пулеметным и артиллерийским огнем по открытым целям и повышенной боеготовностью.

К постройке бронеавтомобилей в России приступили сразу после начала Первой мировой войны.

17.08. 1914 г. военный министр генерал от кавалерии В. А. Сухомлинов, вызвав к себе одного из лучших стрелков русской гвардии полковника А. Н. Добржанского, предложил ему сформировать и возглавить «бронированную пулеметную автомо­бильную батарею». Задача бы­ла выполнена в рекордно короткий срок, и 22 сентября Александр Николаевич возглавил 1-ю Автомобильную пулеметную роту. А в октябре того же года рота выдвинулась на фронт.

Первоначально в составе части было 8 пулеметных (на шасси «Руссо-Балт») и 1 пушечный (на шасси 5-тон­ного грузовика «Манесман-Мулаг»; вооружение 47-мм морская пушка) бронеавто­мобилей. Кроме того, в со­ставе роты имелось 2 (затем 4) небронированных грузо­вика с 37-мм автоматическими пушками Максима-Норденфельда.

К формированию бронеавтомобильных частей русской армии был причастен и начальник Офицерской стрелковой школы генерал-майор Н. М. Филатов – его инициативой офицеры, изъявившие желание служить в этих частях, направлялись в Военную автомобильную школу (имевшую специальное отделение для бронечастей).

Пополнению бронепарка русской армии способствовала миссия командира Учебной автомобильной роты полковника П. И. Секретева – она должна была заказать в Великобритании автомобильную и бронеавтомобильную технику (мощностей Русско-Балтийского вагонного завода пока не хватало).

Было приобретено следующее количество бронеавтомобилей на шасси: «Остин» — 48, Рено — 40 и «Изотта Фраскини» — 1. Прибытие «Остинов» (этот тип стал самым массовым броневиком русской армии), позволило (после перебронирования на Ижорском заводе – британская броня была крайне слаба) начать формирование автомобильных пулеметных взво­дов — в штат которых первоначально входило три броневика.

Потребность в пушечных броневиках привела к тому, что в начале 1915 г. на Путиловском за­воде началась работа по брониро­ванию 4-тонных американских автомобилей «Гарфорд» («Гарфорд Путиловец»), вооруженных 76-мм противоштурмовой пушкой и 3 пулеметами. По новому штату каждый взвод должен был иметь 2 пулеметных и пушечный бронеавтомобили.

Весной 1915 г. в Россию начали прибывать (в разобранном виде) броневики «Рено». Вооруженные пулеметом, не имея горизонтального бронирова­ния, они исполь­зовалась в бронечастях для подвоза боеприпасов (в основном к пушечным броневикам), а 11 единиц было передано на Ижорский завод — для бронирования по системе штабс-капитана Мгеброва.

 

По системе Мгеброва было бронировано 16 машин: «Рено», «Уайт», «Пирс-Эрроу», «Бенц», «Изотта-Фраскини», «Руссо-Балт». Машины Мгеброва отличали совершенные формы бронекорпусов (рассчи­танных на рикошет) и 2-пулеметные башни оригинальной кон­струкции.

В петроградских мастерских А. Братолюбова по системе штабс-капитана Некрасова бронировалось еще 11 ма­шин (10 «Руссо-Балт» и «Рено»), а на Обуховском заводе под руко­водством штабс-капитана Былинского были забронированы 3 ма­шины (2 «Мерседеса» и «Ллойд»). Последние должны были действовать вместе с кавалерией: «Ллойд» имел две, а «Мерседесы» — по одной пулеметной башне («Мерсы» были вооружены еще и 37-мм пушками, установленными на тумбах в кормовой части корпуса). «Ллойд» и «Мерседесы» укомплектовали 25-й автомобильный пулеметный взвод.

Во второй половине 1915 — весной 1916 г. из-за границы в Россию прибыл 161 бронеавтомобиль (60 «Остинов» 2-й серии, 36 «Армиа-Мотор-Лориес», 30 «Армстронг-Уитворт-Фиат», 25 «Шеффильд-Симплекс», 10 «Армстронг-Уитворт-Жаррот»). Пригодными для боевого применения оказались лишь «Остины», а остальные пришлось дорабатывать, устранять недостатки. «Жарроты» и «Фиаты» стали поступать на фронт лишь в конце 1916 г., в то время как «Шеффильды» и «Армиа» в Дей­ствующую армию так и не попали (один «Шеф­фильд-Симплекс» был превращен в бронедрезину, остальные – не успели).

Для укомплектования пушеч­ных отделений новой серии (формируемой из «Остинов» 2-й серии) автопулеметных взводов понадобился новый пушечный броне­автомобиль. Тогда 37-мм пушкой Гочкиса вооружили 22 бронеавтомо­биля «Ланчестер», предназначав­шихся для Английского бронедивизиона – и с лета 1916 г. новые пушечные броневики успешно применялись на Русском фронте.

Летом началось и брониро­вание (по системе штабс-капитана Поплавко) 30 гру­зовиков «Джеффри» — впоследствии из них был сформирован Броневой дивизион Особого Назна­чения. А Путиловскому заводу был дан заказ на разра­ботку пушечного бронеавтомобиля на базе грузовика «FWD» — и уже в октябре 1916 г. неброни­рованное шасси с установленной на нем 76,2-мм полевой пушкой об­разца 1902 г. успешно прошло ис­пытания. Было решено усилить во­оружение, установив на машине 42-х линейную (107-мм) пушку с прекрасными баллистическими данными (броневик фактически становился самоходным орудием), но по­сле февраля 1917 г. работы были прекращены.

В сентябре 1916 г. броневые части Русской армии перешли на дивизионную структуру. Помимо Броневого дивизиона Особого Назначения было сформиро­вано 12 броневых автомобильных дивизионов, Анг­лийский и Бельгийский бронедивизионы. Каждый дивизион включал в свой состав 3 — 4 автопулеметных взво­да. Взводная организация осталась там, где это было целесообразно – например, на Кавказском фронте.

Помимо приобретения 60 «Остинов», было решено организовать широкомасштабное бронирование автомобильных шасси на русских заводах. Для этой цели были приобретены 150 шасси (90 «Фиат» и 60 «Остин») – бронированием занялись Путиловский и Ижорский заводы. Из-за задержек с поставкой шасси работы были сорваны — к октябрю 1817 г. было забронировано лишь 41 шасси «Фиат».

Одновременно на Обуховском за­воде по системе старше­го лейтенанта Ульяно­ва бронировалось 31 шасси «Паккард» — в законченном виде был изготовлен лишь один экземпляр, вооруженный 37-мм автоматической пушкой Максима-Норденфельда во вращающейся башне на крыше корпуса и 7,62-мм пулеметом «Максим» в башенке в кормовой части маши­ны.

Интересно отметить и факт развития полугусеничных машин, изготовленных по проекту заведующего Технической частью Собственного Его Императорского Величества гаража А. Кегресса. Ле­том — осенью 1916 г. испытание «Остина» 2-й серии было на­столько успешно, что было решено поставить на гусеничный ход часть бронируемых «Остинов» и «Фиа­тов», а также все пушечные «Паккарды» Обуховского завода. В перспективе же намечалось обо­рудовать движителем Кегресса все бронеавтомобили Русской армии. Планам сбыться было не суждено: помешала революция, по­сле которой А. Кегресс покинул Рос­сию.

Необходимо упомянуть и оригинальные 3-колесные пушечно-пулеметные броневики, строившиеся Ижорским заводом и Офицерской стрелковой школой, бронеавтомобили прапорщика Вонлярлярского, бронеавтомобиль «Бурфорд» (забронированный на Кав­казе).

Наконец, стоит сказать и о рус­ской танковой программе. Речь идет не о сложных конструкциях танков А. Пороховщикова («Вездеход») и Н. Лебеденко («Царь-танк»), обоснованно отвергнутых ГВТУ, а о следующем. Во-первых, для укомплектования планируемых к формированию танковых частей Русской армии пред­полагалось в 1917 — 1918 гг. закупить во Франции 360 танков «Шнейдер» (присутствовал инте­рес и к английскому танку MK V); во-вторых, имелся реальный и доступ­ный для производства русский проек­т – его объектом являлся 12-тонный танк, воору­женный трехдюймовым орудием и пулеме­том (был предложен ГВТУ обществом «Русский Рено» в конце 1916 г.).

Структурно в составе Русской армии в конце 1917 — начале 1918 гг. должны были появиться еще 12 броневых ди­визионов, оснащенные полно-при­водными бронемашинами «FWD» и «Джеффри», полугусеничными броневиками (система Кегресса) и танками.

Применялись русской армией и бронепоезда – прежде всего на галицийском фронте. В конце 1915 г. на Русском фронте действовало 15 бронепоездов — 8 на Юго-Западном, 4 на Кавказском, по 1 на Северном и Западном фронтах и 1 в Финляндии (использовался для береговой обороны побережья). Главное в тактике бронепоездов – активность действий как в обороне (усиливая боевые порядки войск), так и в наступлении (совершая рейды вглубь обороны противника). Например, бронепоезд  2-го Сибирского железнодорожного батальона № 3 в начале июня 1915 г., прорвав фронт, совершил дерзкий набег на позиции австрийцев под г. Красный, и нанес артиллерийский удар по тылам противника.

Могла ли главная бронесила русской армии Первой мировой – бронеавтомобили — оказывать серьезное тактическое или (тем более) оперативное значение на ход боевых действий?

Тактические свойства бронеавтомобиля, особенно значимые в период маневренной войны на широком фронте, определили его роль как инструмента, предназначенного наносить противнику неожиданные и сильные удары. Слабыми сторонами бронеавтомобиля являлись зависимость от качественных грунтовых дорог и ограниченный радиус действий.

Каждый броневик вместе с приданными ему грузовым и легковым автомобилем, а также мотоциклом, составляли отделение. Как мы отмечали, три бое­вых броневых и одно запасное (как правило) отделения объединялись в броневые (автопулеметные) взвода. Последние придавали армейским корпусам. Броневые взвода могли объединяться в дивизионы или роты.

Штат взвода – 4 офицера, 60 — 65 ниж­них чинов (шоферов, пулеметчиков, артиллеристов и механиков), которые обслуживали три бронема­шины и вспомогательный полуброневой грузовик. Как отмечал очевидец, солдатский состав был отличный — особенно пу­леметчики и артиллеристы, прекрасно знавшие свое дело. Шоферы машин часто были не на высоте — прибегая к различным уловкам, чтобы избе­жать тягот боевой обстановки. Офицерский состав, преимущественно добровольцы, всегда был на высоте. Новый род оружия пока не имел специальной тактики — все основывалось на здравом смысле командира машины.

Для бое­вого использования броневой взвод выделял: 1) боевую часть, в которую входили только броневики и мотоциклы для разведки и связи; 2) резерв — легковые автомобили с запасом личного состава и боевых средств и 3) парк (грузовики).

Тактически бронеавтомобили считалось целесообразным применять в основном на дорогах и небольшими группами, т. к. их главное «преимущество – скорость хода».

Бронеавтомобили осуществляли разведку, поддерживали огнем пехотинцев, действовали совместно с кавалеристами, проводили рейды и защищали фланги частей и соединений, применялись для удара во фланг и тыл, захвата рубежей, преследования противника. Бронечасть – это эффективный бронированный мобильный резерв в руках общевойскового командира.

Первое применение русских броневиков состоялось в ходе Лодзинской битвы 29. 10. – 06. 12. 1914 г. Операция началась с попытки неприятеля окружить 2-ю армию, а заканчивалась выходом из окружения самих германцев — ударной группы 9-й армии. Операция стала единственным в мировую войну удачным примером окружения русской армией крупной группировки противника (5 германских дивизий). И хоть в «котле» вражеская группировка оказалась почти уничтожена (потеряв 42000 человек – до 90% состава) — остаткам удалось прорваться из окружения.

Ключевое значение приобрели действия т. н. Ловичского отряда, замкнувшего кольцо вокруг группировки Р. фон Шеффер-Бояделя. Ловичский отряд активно поддерживался 8-ю бронеавтомобилями 1-й Автопулеметной роты, приданной 2 армии.

9 — 10 но­ября 1914 г. 6 пулеметных броневиков прорвались че­рез г. Стрыков, занятый германскими войсками, тогда как 2 пушечных броневика артогнем и маневром поддерживали наступление 3-й Туркестанской стрелковой бригады. Оказавшиеся в тисках 2-х бронегрупп германцы, понеся очень тяжелые потери, были выбиты из города.

20 ноября 1-я Автопулеметная рота встала в засаду на стыке между левым флангом 19-го армейского корпуса и 5-й армией — у Пабианице. И на рассвете 21-го пять русских броневиков уничтожили 2 полка германской пехоты, попытавшиеся приступить к окружению левого фланга 19-го корпуса.

В этих боях проявил себя командир 4-го автопулеметного взвода штабс-капитан Павел Васильевич Гурдов. Прикрывая от обхода германцами фланг пехотного полка, броневики вышли к Ласскому шоссе – обнаружив обходной маневр германцев. Документ рассказывает, как подступила вплотную к шоссе германская пехота — и Гурдов, врезавшись в наступавшие цепи противника, открыл огонь из 4-х пулеметов со 100 — 150 метровой дистанции. Германцы не выдержали кинжального огня, и, пре­кратив наступление, залегли. Но с такого расстояния пули пробивали броню – экипажи были ранены, а оба броневика выведены из строя. Отст­реливаясь из 2 пулеме­тов, П. В. Гурдов при помощи раненых пулеметчиков откатил машины к цепям русской пехоты – и затем они были отбуксированы.

П. В. Гурдов был удостоен ордена Св. Георгия 4-й степени, а бойцы его взвода — Георгиевских крестов.

Вот что писал военный корреспондент о подвиге взвода П. В. Гурдова, приводя интересные подробности: «С самого начала войны австрийцы и, особенно, немцы пугали наши войска своими пулеметами на автомобилях. Идет русская конница, или рассыпалась цепь — вдруг из земляного возвышения выскакивает автомобиль. Летит он прямо в лоб или вдоль фронта и осыпает наши силы дождем пуль. Наша пехота немедленно ложится, начинает пальбу по автомобилю, но его уже и след простыл. А в цепи там и здесь убитые и раненые. … И вот 21 ноября, к югу от Лодзи, по шоссе Пабианицы — Ласк высту­пили наши бронированные автомобили. 20 ноября было получено известие, что конница немцев выступила на шоссе от Пабианицы на Ласк. Было приказано выступить двум взводам пулеметных автомобилей со скорострельной пушкой, делающей 300 выстрелов в минуту и атаковать эти колонны. Командование было поручено штабс-капитану Гурдову, и отряд немедленно выступил. Наш батальон, сдерживавший наступление неприятеля, должен был отступить под убийственным огнем неприятеля. Как раз в этот момент отряд автомобилей пришел на место боя. На шоссе в виду неприятеля остался один Гурдов со своими двумя бронированными автомобилями. Приходи­лось держаться до семи утра, когда его обогнали наши. Офицеры с шашками наголо быстро вели своих вперед, крича ему: Немцы атакуют по шоссе.

В глухие удары артиллерийского огня ворвалась трескотня ружей. По обоим шоссе работали их батареи; между ними все заливала свинцом пехота. …

Уже много было убитых и раненых. С каждою мину­той стремительность немецкого насту­пления усиливалась. Наши тоже спешно шли в контратаку, торопясь живою силой положить конец этому натиску превосходившего своею численностью врага.

— Скорее пулеметы вперед!

Гурдов кинулся по шоссе. С одной стороны его был, казавшийся безлюдным, лес, но когда он поравнялся с деревьями, оттуда в упор грянули выстрелы. В чаще засели немецкие стрелки, прикрываясь стволами. Еще ночью они заняли эту закрытую позицию и теперь в полной мере воспользовались ею. Останавливаться и сооб­ражать было некогда. Пули ураганом неслись справа точно тысячи молотков стучались в стальные брони автомоби­лей. Мало этого. Не прошло и нескольких минуть, как заметившая их издали батарея бросила очереди за очередями шрапнелей. Било сбоку, поражало сверху, а в упор работали ружья наступающей немецкой пехоты. … Перед автомобилями и в лесу ложились де­сятки точно подкошенных немцев. Пулеметы, точно железными метлами, сметали их прочь, но на места убитых и раненых являлись другие. Как вдруг один из автомобилей поворачивает назад.

— Куда? — кричит  своему шоферу Гурдов.

— Назад, в деревню. Я ранен шрапнелями три раза. Если останусь, — автомобиль пропадет. Через несколько минут истеку кровью, не хватит силы вести его.

Гурдов вернулся. За ним последовал второй, с его фельдфебелем. Гурдов, уже раненый сам в шею, пересел на новый автомобиль, а на место раненого шофера посадил фельдфебеля и приказал ему нагнать его у леса. Опять начался бой пулеметных авто­мобилей с отовсюду наседающим неприятелем. …Немцы падали и впереди, и в леcy. Гурдов следил только за одним — чтобы обстрел не прекра­щался ни на минуту.

Автомобили блестяще сделали свое дело. Неприятельский огонь стал стихать. … В девятом часу огонь его сталь гаснуть в лесу. Впереди немцы отхлы­нули. Весь путь их был устлан трупами. Враги едва успевали подхватывать своих раненых…

…Встретили командира полка.…

— Возьмите по шоссе… Там неприятельские пулеметы. Они нам наносят страшный урон. Гурдов покатил туда.

Скорострелка показала себя великолепно.

Впереди лесок. В нем засады. Их все уложили. За ними Гурдов видит ложбинку впереди. За нею пу­леметы, а по ложбинке перебегают люди, занимая окопы к северу, на Ласк… Гурдов мгновенно сообразил положение дела и сейчас же открыл беспощадный огонь и по ложбине, и по окопам.

Прибегает унтер-офицер наблюдательного поста.

—  Ваши снаряды ложатся отлично. Неприятель частью выбит из ложбин­ки и окопов. Группируется у кирпичного завода вправо у шоссе.

В это время подъехал взвод авто­мобилей капитана Шулькевича.

Он заработал по ложбинке и окопам, а Гурдов — по кирпичному заводу,  Опять с наблюдательного поста:

— Немцы с завода выбиты… Бегут налево в деревню.

… Должно быть, артиллерийский парк, как видно было после. Их пулеметы были сбиты и замолчали… Гурдов начал бить указанную деревню, и вдруг на всю окрестность — оглушитель­ный взрыв… Разнесся далеко-далеко, и вскинулась громадная туча, … загорелась деревня. Неприятель смолк».

В этом бою пушечный броневик уничтожил германскую батарею, была разгромлена бригада противника – и русские броневики, парировав охват фланга 19-го армейского корпуса, решили важную оперативную задачу.

Сводка Ставки сообщала подробности знаменательного боя: «В сумерках 20 ноября, направляясь для занятия леса, значительная германская колонна должна была пересечь шоссе Пабианицы-Ласк. В это время в германскую колонну врезались наши бронированные автомобили, вооруженные пулеметами и пушками. Бой наших автомобилей с неприятелем шел преимущественно на расстоянии около 150 шагов. Неприятель понес огромный урон от пулеметов и картечи и совершенно рассеялся. С нашей стороны был ранен командовавший автомобилем штабс-капитан Гурдов и  некоторые пулеметчики. Два автомобиля были повреждены, но сохранили возможность передвигаться. Штабс-капитан Гурдов, распорядившись об отступлении поврежденных в бою автомобилей, будучи уже ранен, пересел в автомобиль-пушку, сменил раненого наводчика и продолжал лично расстреливать германцев. Затем наши автомобили также внезапно скрылись с места боя, как и появились. В отместку за блестящее дело германская автомобильная батарея 23 ноября дерзко выехала засветло перед фронтом нашей пехотной дивизии, действовавшей в краковском районе, но сейчас же один автомобиль был опрокинут огнем наших полевых батарей; другие автомобили спаслись полным ходом. Также в лодзинском районе нам пришлось встретиться с германским бронированным автомобилем,  подъехавшим почти вплотную к нашему окопу, ранившим наших часовых и поспешно отступившим. Наши войска приветствуют прибывшие в армию бронированные автомобили, которые могут существенно облегчить боевую работу войск ночью, в тумане и при других условиях, позволяющих, не опасаться неприятельской артиллерии».

Мы видим, что в Лодзинской битве русские броневики разгромили гарнизон Стрыкова, а под Пабианицами уничтожили 2 полка — решая не только тактические, но и оперативные задачи.

Продолжение следует

 Алексей Олейников