Реформы со знаком вопроса. Военная контрразведка в 1940—1941 гг.
Аннотация. В статье анализируется ход реформирования органов советской военной контрразведки в предвоенный период и с началом Великой Отечественной войны 1941—1945 гг.
Summary. The article reviews the reforms of the Soviet military counterintelligence in the pre-war period and the beginning of the Great Patriotic War of 1941-1945.
Неизвестное из жизни спецслужб
Зданович Александр Александрович — советник Генерального директора Всероссийской государственной телерадиокомпании, генерал-лейтенант запаса, доктор исторических наук
(Москва. E-mail: ref_Zdan@vgtrk.com)
Реформы со знаком вопроса
Военная контрразведка в 1940—1941 гг.
Как в предвоенный период, так и с началом Великой Отечественной войны руководство СССР придавало большое значение обеспечению безопасности Красной армии и флота от внешних и внутренних угроз в целях их поступательного развития, повышения уровня боевой готовности и эффективного применения в условиях вооружённого противостояния с потенциальными противниками.
Противодействием угрозам, нейтрализацией их негативного воздействия на советские Вооружённые силы непрерывно занимались высшие политические и военные органы управления. Однако исполнительным аппаратом в данной сфере, безусловно, являлись структуры государственной безопасности, как бы они ни именовались и в какие бы ведомства ни входили на протяжении рассматриваемого периода.
Как известно, практически весь межвоенный период главным субъектом управления в сфере обеспечения безопасности армии и флота выступали органы ВЧК — НКВД, прежде всего, в лице Особого отдела. Отлаженная за многие годы служба военной контрразведки начала давать серьёзные сбои в годы массовых репрессий (1937—1938 гг.), когда острие её деятельности направлялось руководством страны на поиск «подрывных элементов», шпионов и вредителей в военной среде. В ходе массовых «чисток» контингента военнослужащих страдали и ни в чём не повинные люди. Под «каток» репрессий попали и многие сотрудники особых отделов. Были арестованы по ложным обвинениям, осуждены на длительные сроки или расстреляны все сменявшие друг друга с калейдоскопической быстротой начальники Особого отдела ГУГБ НКВД СССР и руководители его структурных подразделений. К концу 1938 года не остались на своих должностях и начальники особых отделов военных округов и флотов. После принятия постановления Политбюро ЦК ВКП(б) «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия» от ноября 1938 года1 масштаб репрессивных действий резко сократился. Однако что касается сотрудников органов госбезопасности, то количество арестованных за нарушения «социалистической законности» даже несколько увеличилось, не говоря уже об увольнениях со службы, снижении в должностях, отстранении от оперативной и следственной работы.
На основе решений Центрального комитета ВКП(б) в органы госбезопасности, включая и особые отделы, стали направлять в массовом порядке партийных и комсомольских работников, выпускников военных училищ и академий2. Так, после окончания Артиллерийской академии РККА имени Ф.Э. Дзержинского начальником Особого отдела приграничного Белорусского военного округа в феврале 1939 года был назначен П.Г. Бегма. Ещё один выпускник этой академии — Н.А. Осетров возглавил Особый отдел Киевского военного округа. Даже не окончив полный курс академии, М.Е. Ростомашвили стал в июле 1939 года начальником Особого отдела Харьковского военного округа. Аналогичные должности заняли и многие другие слушатели военных академий3.
Начальником Особого отдела Орловского, а через несколько месяцев — Киевского военного округа, весной 1939 года был назначен выпускник Военно-инженерной академии РККА имени В.В. Куйбышева А.Н. Михеев. В августе 1940 года, т.е. спустя всего полтора года на основании постановления Политбюро ЦК ВКП(б) молодой чекист возглавил всю систему военной контрразведки страны4.
Большинство из новых назначенцев, безусловно, имели безукоризненные политические и военные характеристики — аттестации, но, к сожалению, не обладали даже минимально необходимым оперативным и следственным опытом для эффективного руководства большими коллективами в специальных службах, не владели методикой чекистской работы. Исходя из этого, отстаивать интересы военной контрразведки в общей системе принятия тех или иных решений на государственном уровне им было достаточно сложно. Особенно ощутимо это стало в ходе и после окончания Советско-финляндской войны, когда зримо проявилось желание военного командования взять под своё руководство всю систему особых отделов.
Критика в адрес военной контрразведки прозвучала на заседании комиссии Главного военного совета в апреле 1940 года в выступлении начальника Автобронетанкового управления РККА командарма 2 ранга Д.Г. Павлова. Он, к примеру, констатировал, что Особый отдел НКВД СССР давал ему в ходе войны не соответствовавшие реальности сведения5. В негативном плане упомянул агентурную работу особых отделов начальник артиллерии 8-й армии комбриг Н.А. Клич. Он заявил буквально следующее: «Если я соберу своих помощников и отзовусь о формах работы иностранной армии положительно, то заранее знаю, что из 10 присутствующих 9 будут писать донесения»6.
Сгладить ситуацию попытался начальник ВВС РККА командарм 2 ранга Я.В. Смушкевич, который посчитал разговоры об особых отделах не главными при разборе состояния дел в Красной армии7. Однако выступавшие за ним генералы продолжили тему об органах военной контрразведки, а также о контрпродуктивности масштабного засекречивания информации, необходимой командирам и начальникам.
Приводя фрагменты выступлений участников совещания комиссии Главного военного совета, следует подчеркнуть, что ни одного доклада от имени органов НКВД на нём не прозвучало. И это при том, что в эти же дни (14—17 апреля 1940 г. — Авт.) на прошедшем при ЦК ВКП(б) совещании по обобщению опыта боевых действий с Финляндией присутствовали 17 представителей Главного управления государственной безопасности НКВД СССР, включая начальника Особого отдела В.М. Бочкова, трёх его заместителей и практически всех руководителей отделений8. Среди 64 членов комиссии Главного военного совета по обобщению и редакции предложений, выдвинутых участниками совещания, мы не находим ни одного ответственного сотрудника Особого отдела ГУГБ НКВД СССР9. Несмотря на это, подкомиссией по партийно-политической работе (руководитель — начальник Политического управления РККА Л.З. Мехлис. — Авт.) были выработаны предложения, напрямую затрагивавшие организацию и практическую деятельность особых отделов. В частности, рекомендовалось привлекать к ответственности совершеннолетних членов семей изменников Родины, для чего добавить ряд положений в соответствующую статью закона от 8 июня 1934 года. Военным советам фронтов и отдельных армий предлагалось разрешить давать санкции на арест красноармейцев, младших и средних командиров по представлениям особых отделов10. Участники совещания положительно оценили работу, проведённую контрольно-заградительными отрядами (КЗО). Эти отряды были созданы на основании совместного приказа наркомов обороны и внутренних дел СССР № 003/0093 от 24 января 1940 года. В задачи КЗО входило пресечение случаев дезертирства, а также очистка тылов действующей армии от «вражеского элемента». Предлагалось в случае нового вооружённого конфликта или войны незамедлительно воссоздать заградительные отряды на основных направлениях действий армий и подчинить их органам НКВД11. А в пункте 17 принятого на совещании документа прямо указывалось на потребность в кратчайший срок издать положение о работе особых отделов в военное время. Также категорически подчёркивалось, что именно военные советы фронтов и армий должны объединять и направлять деятельность особых отделов, военной прокуратуры и военных трибуналов. Предлагалось, в частности, воссоздать оправдавшие себя как в мирной, так и в военной обстановке постоянно действующие военно-политические совещания под руководством членов военных советов фронтов (армий), разработать в ближайшее время и издать положение о них. Одним из участников данного совещания, представлявшего собой некий рабочий орган, должен быть и начальник соответствующего особого отдела, а принимаемые решения являлись бы обязательными для исполнения всеми представленными в нём структурами (политическим управлением, особым отделом, военной прокуратурой и трибуналом. — Авт.)12.
Следует заметить, что участие чекистов в военно-политических совещаниях предусматривалось ещё в постановлении Политбюро ЦК ВКП(б) от 11 января 1939 года «О работе особых отделов НКВД СССР», однако этот коллегиальный орган регулярно не функционировал13.
В течение второй половины 1940 года основная часть предложений участников совещания в подкомиссии по партийно-политической работе были реализованы. В частности, в августе Политбюро ЦК ВКП(б) приняло специальное постановление об усилении работы по борьбе с изменой Родине. В документе отмечалось, что в отношении лиц, совершивших побег или перелёт за границу, уголовные дела расследуются в ускоренном порядке военными трибуналами и приговоры выносятся не позднее чем через 10 дней. Военной коллегии Верховного суда СССР предлагалось выносить решения и о привлечении к уголовной ответственности членов семей изменников Родины14. <…>
Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru
___________________
ПРИМЕЧАНИЯ
1 Лубянка. Сталин и Главное управление госбезопасности НКВД 1937—1938. Документы. М., 2004. С. 607.
2 Там же. С. 617, 618.
3 Петров Н.В. Кто руководил органами госбезопасности. 1941—1954. Справочник. М., 2010. С. 659, 745.
4 Лубянка. Сталин и НКВД — НКГБ — ГУКР «Смерш». 1939 — март 1946. Документы. М., 2006. С. 185.
5 «Зимняя война»: работа над ошибками (апрель—май 1940 г.). Материалы комиссий Главного военного совета Красной армии по обобщению опыта финской кампании. М., 2004. С. 352.
6 Там же. С. 355.
7 Там же. С. 367.
8 Там же. С. 31.
9 Там же. С. 42—44.
10 Там же. С. 126.
11 Там же. С.127.
12 Там же.
13 Лубянка. Сталин и НКВД — НКГБ — ГУКР «Смерш»… С. 18.
14 Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 17. Оп. 162. Д. 28. Л. 73.