Перевод западных флотов и флотилий ВМФ СССР в оперативную готовность № 1 в ночь на 22 июня 1941 года

Аннотация. В статье представлены результаты анализа мер, предпринятых Народным комиссариатом ВМФ 21 и 22 июня 1941 года, особенностей разработанной в предвоенные годы системы оперативных готовностей, указаний о переводе флотов и флотилий ВМФ СССР на положение военного времени, а также их выполнения на местах.

Summary. The article presents the analysed measures taken by the People’s Commissariat of the Navy on 21 and 22 June 1941, as well as the features of the operational readiness system developed in the pre-war years, directives for transferring of the Soviet Navy’s Fleets and Flotillas to wartime position and their implementation at the local level.

ВЕЛИКАЯ ОТЕЧЕСТВЕННАЯ ВОЙНА 1941—1945 гг.

 

МОРОЗОВ Мирослав Эдуардович — заместитель начальника института — начальник 1-го научно-исследовательского управления (отечественной военной истории) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба Вооружённых сил Российской Федерации, полковник, кандидат исторических наук

(Москва. E-mail: red-sub@mail.ru).

 

Перевод западных флотов и флотилий ВМФ СССР в оперативную готовность № 1 в ночь на 22 июня 1941 года

 

Исследуя события начала Великой Отечественной войны, историки уделяют особое внимание приведению Вооружённых сил в полную боевую готовность. Интерес многих исследователей вызывает система оперативных готовностей, учреждённая в ВМФ СССР. В ряде военно-исторических трудов отмечается, что «флоты, имевшие разработанную и освоенную систему оперативных готовностей, сумели в короткие сроки перейти в готовность № 1 и более организованно, чем Сухопутные войска, встретить начало войны»1.

Таким образом, система оперативных готовностей и её применение руководством Наркомата ВМФ ретроспективно оценены довольно высоко. Но детальное изучение введённых в научный оборот документов и материалов показывает, что дать однозначную оценку этим действиям сложно. Попробуем привести факты в логическое соответствие и выстроить картину касавшихся столь непростой темы событий 21 и 22 июня 1941 года.

Основным источником информации о них по праву считаются мемуары наркома ВМФ в 1939—1946 гг. Адмирала Флота Советского Союза (с 1955 г., в 1941 г. адмирала) Н.Г. Кузнецова. Он вспоминал, что в субботний день 21 июня, как и в предыдущие, полный тревожных сигналов с флотов, недоумевал: «Но почему нет никакой информации сверху? Нарком обороны и Генеральный штаб из наших оперсводок знают, что флоты приведены в повышенную готовность. Генеральный штаб по своей линии таких мер не принимает, и нам не говорят ни слова.

В 20.00 пришёл М.А. Воронцов (капитан 1 ранга, военно-морской атташе. — Прим. авт.), только что прибывший из Берлина.

В тот вечер Михаил Александрович минут пятьдесят рассказывал мне о том, что делается в Германии. Повторил: нападения надо ждать с часу на час.

— Так что же всё это означает? — спросил я его в упор.

— Это война! — ответил он без колебаний»2.

Н.Г. Кузнецов описал подробности последнего предвоенного вечера, но не упомянул гораздо более значимый эпизод, на который проливает свет важный и достоверный источник, введённый в научный оборот в 1989 году, — записи дежурных секретарей приёмной И.В. Сталина, зафиксировавшие время пребывания всех посетителей в его кабинете в Кремле. В 1994 году их списки за 21 и 22 июня 1941 года опубликовал «Военно-исторический журнал»3. В 2008 году тетради (журналы) записей лиц, принятых в кремлёвском кабинете И.В. Сталиным в 1924—1953 гг., были изданы отдельной книгой4.

Список, датированный 21 июня 1941 года, начинается фамилиями:

«1. т. Молотов 18.27—23.00

2. т. Ворошилов 19.05—23.00
3. т. Берия 19.05—23.00
4. т. Вознесенский 19.05—20.15
5. т. Маленков 19.05—22.20
6. т. Кузнецов 19.05—20.15
7. т. Тимошенко 19.05—20.15
8. т. Сафонов 19.05—20.15»5.

Первые семь посетителей столь известны, что не нуждаются в представлении. Восьмой — заместитель прокурора СССР Г.Н. Сафонов. Продолжительность приёма — 70 минут подсказывает, что состоялось совещание.

В 20.15 наркомы обороны и ВМФ, первый заместитель председателя Совнаркома СССР Н.А. Вознесенский и заместитель прокурора, вероятно, получив указания Сталина ушли. В кабинете остались 4 посетителя, входивших в состав Политбюро ЦК ВКП(б). Через 35 минут к ним присоединились ещё 4 посетителя:

«9. т. Тимошенко 20.50—22.20

10. т. Жуков 20.50—22.20
11. т. Будённый 20.50—22.20
12. т. Мехлис 21.55—22.20…

Последние вышли 23.00»6.

Как видим, в 20.50 началось второе за вечер совещание с участием членов Политбюро и главы Наркомата обороны (НКО). Уже без наркома ВМФ.

Заслуживает внимания то, что нарком обороны СССР Маршал Советского Союза С.К. Тимошенко, отсутствовавший в кабинете лишь 35 минут, вряд ли успел бы доехать до своего наркомата и вернуться, поэтому логично предположить, что он в это время оставался в Кремле.

Сопоставим записи о посещении кабинета И.В. Сталина с описанием событий последнего предвоенного вечера Маршалом Советского Союза Г.К. Жуковым, в то время генералом армии, начальником Генерального штаба Красной армии: «Вечером 21 июня мне позвонил начальник штаба Киевского военного округа генерал-лейтенант М.А. Пуркаев и доложил, что к пограничникам явился перебежчик — немецкий фельдфебель, утверждающий, что немецкие войска выходят в исходные районы для наступления, которое начнётся утром 22 июня.

Я тотчас же доложил наркому и И.В. Сталину то, что передал М.А. Пуркаев.

— Приезжайте с наркомом минут через 45 в Кремль, — сказал И.В. Сталин.

Захватив с собой проект директивы войскам, вместе с наркомом и генерал-лейтенантом Н.Ф. Ватутиным мы поехали в Кремль. По дороге договорились во что бы то ни стало добиться решения о приведении войск в боевую готовность.

И.В. Сталин встретил нас один. Он был явно озабочен.

— А не подбросили ли немецкие генералы этого перебежчика, чтобы спровоцировать конфликт? — спросил он.

— Нет, — ответил С.К. Тимошенко. — Считаем, что перебежчик говорит правду.

Тем временем в кабинет И.В. Сталина вошли члены Политбюро. Сталин коротко проинформировал их.

— Что будем делать? — спросил И.В. Сталин.

Ответа не последовало.

— Надо немедленно дать директиву войскам о приведении всех войск приграничных округов в полную боевую готовность, — сказал нарком.

— Читайте! — сказал И.В. Сталин.

Я прочитал проект директивы. И.В. Сталин заметил:

— Такую директиву сейчас давать преждевременно, может быть, вопрос ещё уладится мирным путём. Надо дать короткую директиву, в которой указать, что нападение может начаться с провокационных действий немецких частей. Войска приграничных округов не должны поддаваться ни на какие провокации, чтобы не вызвать осложнений.

Не теряя времени, мы с Н.Ф. Ватутиным вышли в другую комнату и быстро составили проект директивы наркома.

Вернувшись в кабинет, попросили разрешения доложить.

И.В. Сталин, прослушав проект директивы и сам ещё раз его прочитав, внёс некоторые поправки и передал наркому для подписи»7.

Эти воспоминания не совпадают с данными журнала записей лиц, принятых в кремлёвском кабинете И.В. Сталиным. Его посещение Ватутиным в тот вечер журнал не подтверждает. Если Жуков приехал в Кремль вместе с Тимошенко, то сразу в кабинет Сталина он не попал. Тимошенко зашёл в него в 19.05, а Жуков должен был ждать в приёмной или где-то поблизости. Вероятно, после того, как в 20.15 нарком обороны вышел из кабинета, проект директивы был за 35 минут доработан, и в 20.50 Тимошенко на этот раз вместе с Жуковым представил его Сталину.

Сравнение записей в журнале и процитированного фрагмента мемуаров Г.К. Жукова позволяет предположить, что доклад о немецком перебежчике с представлением проекта директивы, отклонённого И.В. Сталиным, прозвучал в ходе совещания с 19.05 до 20.15 в присутствии Н.Г. Кузнецов, и нарком ВМФ ушёл, не получив конкретных указаний о повышении готовности флотов, или получил указание ждать окончательного текста директивы наркома обороны и на её основе разработать свою директиву флотам. В этом не было ничего необычного. Постановление Комитета обороны при СНК СССР № 67сс/ов от 20 апреля 1938 года8 предусматривало в случае начала войны оперативное подчинение ВМФ Наркомату обороны и Генеральному штабу РККА. Иначе невозможно объяснить, почему нарком ВМФ с 20.15 до 23.37 — более трёх часов после заседания не предпринимал никаких мер повышения боеготовности флотов до новой встречи с наркомом обороны, отражённой в его мемуарах: «Около 11 часов вечера зазвонил телефон. Я услышал голос маршала С.К. Тимошенко:

— Есть очень важные сведения. Зайдите ко мне.

Быстро сложил в папку последние данные о положении на флотах и, позвав Алафузова (в то время контр-адмирал В.А. Алафузов был начальником оперативного управления — заместителем начальника Главного морского штаба9. — Прим. авт.), пошёл вместе с ним… Маршал, шагая по комнате, диктовал… Генерал армии Г.К. Жуков сидел за столом и что-то писал… Семён Константинович заметил нас, остановился. Коротко, не называя источников, сказал, что считается возможным нападение Германии на нашу страну.

Жуков встал и показал нам телеграмму, которую он заготовил для пограничных округов. Помнится, она была пространной — на трёх листах. В ней подробно излагалось, что следует предпринять войскам в случае нападения гитлеровской Германии.

Непосредственно флотов эта телеграмма не касалась. Пробежав текст телеграммы, я спросил:

— Разрешено ли в случае нападения применять оружие?

— Разрешено.

Поворачиваюсь к контр-адмиралу Алафузову:

— Бегите в штаб и дайте немедленно указание флотам о полной фактической готовности, то есть о готовности номер один. Бегите!

Тут уж некогда было рассуждать, удобно ли адмиралу бегать по улице. Владимир Антонович побежал, сам я задержался ещё на минуту, уточнил, правильно ли понял, что нападения можно ждать в эту ночь. Да, правильно, в ночь на 22 июня. А она уже наступила!..

Позднее я узнал, что нарком обороны и начальник Генштаба были вызваны 21 июня около 17 часов к И.В. Сталину. Следовательно, уже в то время под тяжестью неопровержимых доказательств было принято решение: привести войска в полную боевую готовность и в случае нападения отражать его»10.

Но список посетителей кремлёвского кабинета Сталина подсказывает: если бы это решение было принято в 17 часов, нарком ВМФ узнал бы о нём, войдя в 19.05 в кабинет главы государства вместе с наркомом обороны.

Выйдя из него в 22.20, Тимошенко и Жуков без труда могли вернуться в свой наркомат до 23 часов. Утверждённый Сталиным текст директивы нужно было отправить адресатам, один из которых — нарком ВМФ. Отсюда его приглашение в кабинет Тимошенко и вручение экземпляра директивы без номера военным советам приграничных округов о приведении войск в полную боевую готовность в связи с возможным нападением фашистской Германии11.

Резонен вопрос: какое решение, получив директиву наркома обороны, принял нарком ВМФ — привести западные флоты и флотилии в полную боевую или в оперативную готовность № 1?

Версия, отличающаяся от обнародованной Н.Г. Кузнецовым, приведена в письме ему В.А. Алафузова от 13 ноября 1965 года12: «Должен сказать, что ночь на 22 июня мне очень твёрдо врезалась в память. С другой стороны, при написании настоящего письма пользуюсь не только памятью, но и кой-какими записями. Так вот. Когда мы вошли в кабинет Тимошенко, то Жуков в расстёгнутом кителе (как Ты и пишешь) сидел за столом и заканчивал писание под копирку документа, который он не то писал под диктовку Тимошенко, не то составлял вместе с ним и бывшими в кабинете несколькими генералами. Тимошенко, обращаясь к Тебе, сказал, что получено предупреждение (источник не был упомянут), что возможно нападение на нас Германии, и он даёт нашим пограничным округам об этом шифровку, копию которой Жуков сейчас передаст Тебе, что Жуков и сделал. Ты, бегло её посмотрев, передал мне, сказав, что надо её немедленно передать командующим флотами. Я, быстро пробежав глазами этот документ, обнаружил, что он написан на двух с лишним страницах и содержит не только предупреждение, но и довольно подробные указания о выводе войск на позиции. Эти указания по своему сугубо “сухопутному” характеру флотам были совершенно не нужны. Мне даже подумалось, что они излишни и для сухопутных войск, так как вместо коротких предупреждения и указания об объявлении тревоги содержат детали, которые могли бы дать войскам сами командующие. Я прикинул, что на одно зашифрование этой телеграммы уйдёт час—два, столько же на расшифрование, а если сюда добавить время на розыски и доклады командующим (ночь была предвоскресная, и, наверное, командующие были на дачах, охоте, рыбалках и т.п.) и отдачи ими распоряжений войскам, то пройдёт немало часов, и приготовления к отражению противника начнутся только утром, и то не раньше полдня. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Великая Отечественная война 1941—1945 гг. Т. ом 2. Происхождение и начало войны. М.: Кучково поле, 2012. С. 625. Ранее такая же оценка («…флоты, имеющие разработанную и освоенную систему оперативных готовностей, сумели в короткие сроки перейти в готовность № 1 и более организованно, чем Сухопутные войска, встретить начало войны») обнародована в другом военно-историческом труде «1941 год — уроки и выводы» (М., 1992).

2 Кузнецов Н.Г. Накануне. 3-е изд., доп. М., 1989. С. 368—371.

3 Ямпольский В.П. Бездействовал ли Сталин в первые дни войны // Воен.-истор. журнал. 1994. № 6. С. 27, 28.

4 На приёме у Сталина. Тетради (журналы) записей лиц, принятых И.В. Сталиным (1924—1953 гг.): справочник. М.: Новый хронограф, 2008. 784 с.; Интернет-ресурс: http://militera.lib.ru.

5 Там же С. 337.

6 Там же.

7 Жуков Г.К. Воспоминания и размышления. 13-е изд. М., 2002. С. 261, 262.

8 Государственный архив Российской Федерации. Ф. Р-8418. Оп. 28. Д. 134. Л. 1, 2.

9 Алафузов // Военная энциклопедия в 8 т. Т 1. М.: Воениздат, 1997. С. 117.

10 Кузнецов Н.Г. Указ. соч. С. 371, 372.

11 О приведении войск в полную боевую готовность в связи с возможным нападением фашистской Германии (Директива военным советам приграничных округов). 21 июня 1941 г. // Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации. Ф. 48-А. Оп. 1554. Д. 90. Л. 257—259. Подлинник. Опубл.: Жуков. Г.К. Воспоминания и размышления. М., 1971, С. 233, 234; Русский архив: Великая Отечественная: Приказы народного комиссара обороны СССР. Т. 13 (2—1). M.: TEPPA, 1994. С. 282.

12 Адмирал Кузнецов: Москва в жизни и судьбе флотоводца. Сборник документов и материалов. М., 2000. С. 423, 424.