Пассионарий китайской революции маршал Хэ Лун

Аннотация. Статья посвящена одному из основателей Народно-освободительной армии Китая полководцу Хэ Луну.

Summary. The article deals with one of the founders of the People’s Liberation Army of China Marshal He Long.

В ЗАРУБЕЖНЫХ АРМИЯХ

 

ПОЖИЛОВ Игорь Евгеньевич — ведущий научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН, кандидат исторических наук, доцент

(Москва. E-mail: pozhilov1@yandex.ru).

 

ПАССИОНАРИЙ КИТАЙСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ МАРШАЛ ХЭ ЛУН

 

Благожелательного и прямодушного китайского военачальника Хэ Луна (1896—1969) всегда так почитали в Коммунистической партии Китая (КПК), армии и массах, как, пожалуй, никого другого из десяти маршалов, удостоившихся высшего воинского звания Китайской Народной Республики (КНР) в 1955 году.

Хэ Луна можно представить по-разному. Кто-то предпочитает видеть в нём пассионарность и ничего более, иные — демонизировать и мазать его чёрной краской, кому-то он видится улыбчивым любимцем китайского народа. В данной статье предпринята попытка без каких-либо пристрастий и неприязни разглядеть в нём человека, буквально сотканного из противоречий.

Что до «истовой преданности революции и бездонной ненависти к классовому врагу», то «позавидовать» этой «его родовой черте» не единожды призывал соратников знавший толк в подобных вещах председатель ЦК КПК Мао Цзэдун1.

Действительно, как не «позавидовать», если их товарищ, вступив на стезю «борьбы за справедливость», будучи совсем мальчишкой, собственноручно зарезал кухонным ножом первого в своей жизни человека, вернее, «угнетателя крестьянства»?! Этой историей Хэ Лун охотно делился, и она давно превратилась в его персональный символ2. Искать в характере «юного мстителя» некую склонность к жестокости, наверное, не нужно. Ведь родился и рос будущий маршал, по современным представлениям, в довольно специфической среде. Поднебесную начала ХХ века китайцы называли фэйго («страной бандитов»), хотя сами таковой её не воспринимали3.

Предки и отец Хэ Луна правили в Санчжи и окрестных уездах провинции Хунань местной ветвью влиятельнейшего тайного союза Гэлаохуэй («Старшие братья»), державшего под неусыпным контролем едва ли не все взаимосвязи обитателей деревни, включая тех, кто занимался разбоем по призванию либо безысходности обстоятельств. Провести мало-мальски зримую черту между «братьями» и «лиходеями» не следует даже пытаться — по молодости сам Хэ Лун причислял себя и к гэлао, и к даокэ (бандитам). Как бы то ни было, его клан в провинции считали «радеющим за бедных» и «враждебным к богатым». Словом, сыну как преемнику семейного промысла (отец Хэ Луна рано умер) довелось поддерживать унаследованный авторитет. Этим он занимался активно и благодаря отчаянной храбрости, природному таланту лидера, а также, по признанию Мао Цзэдуна, «умению сливаться с массами» в неполные 16 лет стал признанным крестьянским вожаком Санчжи4. Однако здесь не об «умении» идёт речь: Хэ Лун являл собою натуру и склад массового сознания сельского обитателя со всеми свойственными ему проявлениями.

В первую очередь к ним относятся архаическая ментальность и «приземлённость» житейской философии. Разве можно, к примеру, представить его на месте партийца-интеллигента, теряющегося перед невежеством и темнотой крестьянства? «Заговоришь о коммунизме, заговоришь о классовой борьбе, выдашь тираду против капитализма, вторую за марксизм, хихикают, — сетует такой пропагандист. — Оказывается, они [крестьяне] день-деньской о пропитании, об одежке горюют… Фразы им пустой звук»5. На вопрос тех же крестьян, что такое «КПК», будущий маршал без заминки отвечал и бил в самую точку: «КПК — это мой хозяин… Значит, коммунисты хорошие»6. Куда показательнее другой сюжет из его «народности». Когда 30-летнего Хэ Луна принимали в компартию, выяснилось вдруг, что грамоте-то он не обучен, потому как и года не просидел в начальной школе (выгнали за неуспеваемость). Более того, читать книжки ему, в конце концов осилившему иероглифические азы, так и не понравилось7.

Кроме того, поразительная (в тисках внутрипартийной этики, схожей с иезуитской) бесхитростность и редкое прямодушие отделяли полководца от его коллег, но делали его неотрывным от масс. Хэ Луна зачастую называли «деревенщиной неотёсанной», де отсюда и проистекали его «наивные шалости» (мог непочтительно высказаться о вождях; в сердцах выругаться по поводу тех или иных указаний сверху и т.д.). Но, видимо, дело в том, что он просто не умел притворяться, льстить, транслировать чепуху. Зримее всего эта данность обнаруживалась в его общении с председателем ЦК КПК: превознося Мао до небес, маршал тем не менее вёл себя с ним не как с небожителем и не пресмыкался подобно большинству8.

Что всё-таки отчуждало его от масс, так это тщательно скрываемое, однако на поверку непомерное, честолюбие. Существует, в частности, ряд свидетельств того, что Хэ Лун порвал с Гоминьданом и в 1927 году присоединился со своим 20-м корпусом к коммунистам, руководствуясь желанием продвинуться по службе и занять пост главнокомандующего их армией (что и пообещали ему накануне Наньчанского восстания, уловив охоту генерала до чинов). Крайне ревнивым отношением к собственной славе объясняются и позднейшие трения маршала с некоторыми высшими военачальниками НОАК, на его взгляд, «незаслуженно почивавшими на лаврах»9.

В довершение ко всему приведём обобщённое мнение о Хэ Луне работавших с ним в середине 1920-х годов сотрудников IV управления (разведывательного) Штаба РККА: «Из бандитов, бесшабашный. <…> Парень энергичный, беззаветный в смысле личной храбрости. <…> Как военный технически неграмотный; в моральном отношении со склонностями подозрительными для революционного вождя: слаб по женской линии, слаб к выпивке… [что может], несомненно, сыграть отрицательную роль в дальнейшем сотрудничестве его с коммунистической партией». В Разведупре не преминули подчеркнуть и одну из самых колоритных особенностей генерала, которая будет свойственна ему на протяжении очень многих лет: «Он свои части способен бросать, как на убой»10. Среди китайских военных (имперских, республиканских или гоминьдановских) подобное отношение к подчинённым — большая редкость, ибо при колоссальном народонаселении желавших пойти в солдаты недоставало катастрофически. Хэ Лун, с его необъятной популярностью, на сей предмет не сокрушался, зная, что «потери восполнятся с лихвой». И действительно, так было всегда: за считанные дни ему удавалось собирать под свои знамёна тысячи добровольцев11. Не самая человечная его черта — «вырывать победу любой ценой» свидетельствует о не слишком высоком профессионализме (маршал никогда и нигде не учился военному делу), что впоследствии сказалось на его полководческой карьере.

Вышеотмеченное из характера (от рождения и приобретённое), равно как и проистекавшие из противоречивой натуры Хэ Луна невнятные мотивации во многом предопределили крутые, нередко возникавшие без достаточных на то объективных оснований изгибы на жизненном пути маршала и его трагический финал.

После Синьхайской революции (1911—1913) Гэлаохуэй стремительно терял позиции, теснимый на задворки локальной политики новоиспечёнными поместными владыками в лице милитаристов (по наречению в постцинском Китае — цзюньфа). Хэ Луну не потребовалось много времени для адаптации к изменившимся условиям, и уже в 1914 году бывший «бандит» с отрядом своих земляков перешёл на службу к сычуаньскому генералу Сюн Кэу. Укажем при этом на его осознанный выбор в пользу верного сторонника Сунь Ятсена, а не кого-то ещё: заманчивые приглашения следовали одно за другим. Молодой офицер (и сразу командир полка, затем — бригады) оставался неуклонно преданным «отцу нации» вплоть до его кончины в 1925 году, когда, уже командуя отдельной дивизией в погонах генерал-лейтенанта, он «вовсю» контактировал с коммунистами12.

В Северном походе Национально-революционной армии (НРА) в 1926—1927 гг. Хэ Лун выказал образцы воинской доблести и получил титул «героя сражений». Потому не случайно накануне развала единого революционного фронта его корпус оказался в фокусе внимания всех заинтересованных сил — «левого» центра в Ухани, Чан Кайши, КПК, цзюньфа и др. Между тем соединение Хэ Луна не выделялось крепкой дисциплиной и особой боеспособностью. Впечатляло другое: почти неограниченный мобилизационный ресурс (фактическая численность корпуса в разы превышала штатную) и ошеломляющий почёт, окружавший командира. Нельзя сказать, что Хэ Лун без колебаний принял решение вступить в компартию13, но верным ему остался до конца жизни. Ничуть не смутившись скорым разгромом повстанческой армии14, её бывший командующий уже в январе 1928 года отправился на родину, в Хунань, где с нуля приступил к строительству опорной базы КПК и первых частей китайской Красной армии15.

Восемь лет борьбы в Хунань-Хубэйском советском районе были полны невероятных жертв и лишений. Району, находившемуся на перекрёстке важнейших путей сообщения и в коридоре бойкой межпровинциальной торговли, довелось пережить десятки карательных экспедиций Гоминьдана, продержаться в жёсткой экономической блокаде, преодолеть внутренние распри и ужасающие перегибы в истреблении контрреволюции16, однако выстоять и организованно, с минимальными потерями эвакуироваться на северо-запад страны17.

Здесь, в Шэньси, Хэ Лун впервые встретился с Мао Цзэдуном, и в этом, как вскоре выяснилось, состояло его преимущество над другими видными командирами, с которыми вождь был годы знаком по Центральному советскому району. Очень подозрительный и ничего дурного не забывавший руководитель партии не раз и не два публично похвалил «отшельника», а потом обласкал и приблизил его к себе. Вот почему с началом Антияпонской войны (1937—1945) Хэ Луну, уступавшему многим в командирских талантах, выпало возглавить одну из трёх дивизий 8-й армии (бывшие войска КПК), вошедшей в боевой состав национальных вооружённых сил18. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Фан Хэ Лун юаньшуай фужэнь Сюэ Мин [Интервью Сюэ Мин, жены маршала Хэ Луна] // Шидай фэнцай. 1995. № 8. С. 32.

2 Song Yuwu. Biographical Dictionary of the People’s Republic of China. Jefferson, 2013. P. 114; Billingsley P. Bandits in Republican China. Stanford, 1988. P. 35. Согласно официальной версии, которой придерживаются в КНР, Хэ Лун происходил из бедной крестьянской семьи (См., например: Хэ Лун чжуань [Биография Хэ Луна]. Пекин, 2007. С. 7, 8).

3 Billingsley P. Op. cit. P. 27.

4 Жэнь Чжэньцзе. Лянба цайдао нао гэмин дэ гунхэго юаньшуай Хэ Лун [Маршал Хэ Лун: в революцию с двумя кухонными ножами] // Данши боцай. 2013. № 4. С. 17; Шобуцзиньдэ Мао Цзэдун [О Мао Цзэдуне всего не скажешь]. Т. 2. Шэньян, 1995. С. 272.

5 Сяннань ции цзай Ичжан [Южнохунаньское восстание в Ичжане]. Чанша, 1987. С. 57.

6 Шобуцзиньдэ Мао Цзэдун. Т. 2. С. 272, 273.

7 Чжоу Баолинь. Хэ Лун юаньшуай дуйлянь цюйвэнь [Из собрания историй о маршале Хэ Луне] // Данши тяньди. 2006. № 3. С. 40.

8 Ляо Ханьшэн хуэйилу [Мемуары Ляо Ханьшэна]. Т. 2. Пекин, 2003. С. 155, 156; Хуэйи Хэ Лун [Воспоминания о Хэ Луне]. Шанхай, 1979. С. 77; Чжоу Баолинь. Указ. соч. С. 40, 41.

9 Чжан Факуй тань Наньчан ции [Чжан Факуй о восстании в Наньчане] // Данъань юй шисюэ. 1995. № 2. С. 73; Ляо Ханьшэн хуэйилу. С. 216.

10 Российский государственный архив социально-политической истории. Ф. 514. Оп. 1. Д. 254. Л. 6, 9.

11 Лян Сипин. Сян нинь цзинли: во цзюнь чжундэ удо цзиньхуа [Отдаем Вам честь: блестящий талант нашей армии] // Данши тяньди. 2009. № 8. С. 20.

12 Оуян Эньлян. Синань Паогэ юй Синьхай гэмин [Паогэ на Юго-Западе и Синьхайская революция] // Синань дасюэ сюэбао. 2011. № 5. С. 12; Хэ Лун чжуань. С. 14, 15.

13 В последних числах июля 1927 г. уханьское правительство, обеспокоенное активностью коммунистов в корпусе, постановило арестовать Хэ Луна, если тот не «вычистит войска от смутьянов». Поскольку командир отказался подчиниться, приказ вступил в силу (См.: Ван Цзюнь. Наньчан ции цяньхоудэ Гао Юйхань [Гао Юйхань и восстание в Наньчане] // Шицзи жэньу. 2011. № 8. C. 36).

14 Восставшие 1 августа 1927 г. в Наньчане части НРА под командованием Чжоу Эньлая и Хэ Луна двинулись в Гуандун с намерением воссоздать там базу революции. В октябре в районе Луфэна «наньчанцы» потерпели поражение и были рассеяны противником. Остатки 25-й дивизии во главе с Чжу Дэ через Южную Хунань ушли в Цзинганшань и соединились с отрядом Мао Цзэдуна; несколько батальонов 24-й дивизии прорвались в советский район Хайлуфэн. Попавший в окружение 20-й корпус Хэ Луна, пока тот отлучался в штаб восстания, сложил оружие и капитулировал (См.: Наньчан ции циньлицзи: Хэ Лун цзинвэй ляньчжан суйцзюнь цзяньвэнь [О Наньчанском восстании: личные записки командира охранной роты Хэ Луна]. Наньчан, 2007. С. 142, 143).

15 Хэ Лун. Хуэйи хун эр фанмяньцзюнь [Воспоминания о 2-м фронте Красной армии] // Цзиньдайши яньцзю. 1981. № 1. С. 4, 5.

16 От необоснованных репрессий в войсках и партийных органах района, в том числе по причине политической близорукости Хэ Луна, погибли более 10 тыс. человек (См.: Ху Шанъюань, Цай Линчжи. Хэ Лун юй Сянъэси суцюй суфань [Хэ Лун и борьба с контрреволюцией в советском районе Хунань-Западный Хубэй] // Данши тяньди. 2005. № 10. С. 33—35).

17 2-й фронт под командованием Хэ Луна, неустанно маневрируя в течение 1934—1935 гг. (пройдено с боями около 5 тыс. км) и тем самым отвлекая на себя значительную часть группировки противника, прикрывал отход 1-го фронта из Цзянси и соединился с главными силами Красной армии в Северо-Западном Китае только в 1936 г.

18 Boorman H. Chinese Communist Insurgent Warfare, 1935—1949 // Political Science Quarterly. 1966. №. 2. P. 179; Ван Фушэн. Мао Цзэдун юй Хэ Лун [Мао Цзэдун и Хэ Лун]. Пекин, 2008. С. 86.