Один год двух адмиралов
Аннотация. В статье анализируется содержание монографии А.В. Смолина «Два адмирала: А.И. Непенин и А.В. Колчак».
Summary. The article analyzes the content of the monograph AV Smolina «Two Admirals: A.I. Nepenin and A.V. Kolchak».
КРИТИКА И БИБЛИОГРАФИЯ
Гагкуев Руслан Григорьевич — заместитель главного редактора литературы по профессиональному образованию издательства «Дрофа», кандидат исторических наук (Москва. E-mail: gagkuev@yandex.ru)
Один год двух адмиралов
Новое исследование петербургского историка профессора А.В. Смолина* посвящено деятельности в 1917 году двух русских адмиралов, флотоводцев Первой мировой войны — командующего Балтийским флотом Адриана Ивановича Непенина и командующего Черноморским флотом Александра Васильевича Колчака. В сравнительно небольшой по объёму монографии была поставлена задача показать «действия двух неординарных личностей в обстановке надвигающейся революции, в первые дни после Февральского переворота и деятельность (для А.В. Колчака) при новой власти» (с. 6). Одним из главных достоинств вышедшей книги стало обращение автора к вопросу о роли высшего военного командования в свержении монархии в феврале 1917 года.
Три из четырех глав монографии посвящены А.И. Непенину и одна (четвёртая) — А.В. Колчаку. Особое внимание автора к личности Непенина вполне оправдано, так как эта фигура гораздо менее известна широкому читателю, чем будущий Верховный правитель России. В жизненном пути обоих адмиралов до 1917 года было много общего. Непенин (1871 г. рождения) и Колчак (1874 г.) окончили Морской кадетский корпус (соответственно в 1892 г. и 1894 г.), а затем участвовали в Русско-японской войне 1904—1905 гг. Во время Первой мировой оба морских офицера были произведены Николаем II в вице-адмиралы и назначены в 1916 году командующими Балтийским и Черноморским флотами, что вызвало немало вопросов и в военной среде, и в обществе. Дело в том, что эти назначения состоялись вопреки их выслугам. Например, Непенин не обладал опытом командования не только крупными оперативными соединениями кораблей, но и большими кораблями. Кроме того, оба морских офицера стали командующими флотами в сравнительно молодом возрасте: Колчаку было 42 года, Непенину — 45 лет. Как же отнеслись флотоводцы к падению монархии и отречению от престола выдвинувшего их императора?
Для понимания действий адмирала Непенина накануне и в феврале 1917 года Смолин в первой главе своего исследования подробно рассмотрел возможность его причастности к так называемому морскому заговору, а фактически — к деятельности существовавшего на Балтийском флоте кружка морских офицеров. Автор констатирует, что адмирал был монархистом и не помышлял о свержении монархии в России. Даже если «морской заговор» и существовал (хотя, по мнению автора, достаточных оснований для подобного вывода нет), то он представлял собой скорее оппозиционный кружок, чем реальную угрозу для самодержавия. Смолин внимательно изучил дневник офицера штаба Балтийского флота капитана 2-го ранга И.И. Ренгартена, на основании которого в основном и строится вся теория «морского заговора». Копия этого документа (местонахождение подлинника неизвестно) хранится в одном из фондов Российского государственного архива Военно-морского флота в Санкт-Петербурге. Историк указал на неоднократную правку документа его автором, что во многом снижает достоверность дневника и его надёжность как исторического источника. Относительно назначения Непенина в августе 1916 года командующим Балтийским флотом Смолин пишет: «Нет на сегодняшний день доказательств того, что группа И.И. Ренгартена, а также В.М. Альтфатер и А.П. Капнист, продвигая Непенина, преследовали политические цели в будущем. В должности командующего флотом, как показывают имеющиеся источники, адмирал ни в каких заговорщицких авантюрах не участвовал»; назначение «имело чисто военное значение, и какая-либо политическая подоплёка в нём не просматривается» (с. 51).
Вторая глава книги призвана развенчать устоявшуюся в отечественной историографии точку зрения о том, что Непенин будто бы «первым признал Временное правительство, да ещё под давлением кружка И.И. Ренгартена — М.Б. Черкасского» (с. 52). Проанализировав научную литературу и документы по этой теме, введя в научный оборот ряд новых источников, Смолин опровергает это утверждение. Он очень подробно описывает действия командующего Балтийским флотом в февральские дни 1917 года и приходит к обоснованному выводу о том, что его поведение можно назвать пассивно-выжидательным: «Другим оно и не могло быть. Балтийский флот подчинялся непосредственно Ставке, и командующий был обязан выполнять её приказания. Однако никаких чётких и ясных указаний он не получил. Здесь можно говорить о том, что Непенин попал в определённый информационный вакуум. В период с 27 февраля по 1 марта 1917 года он проявил осторожность в словах и поступках» (с. 86). Признание адмиралом Временного комитета Государственной думы произошло тогда, считает автор, когда дальнейшее выжидание уже не имело смысла, оно должно было разрядить накалившуюся на Балтийском флоте обстановку и сохранить его боеспособность.
В третьей главе монографии рассматриваются обстоятельства убийства адмирала Непенина неизвестными лицами в Гельсингфорском порту 4 марта 1917 года. Автор, проанализировав восстание 3—4 марта в Гельсингфорсе, в ходе которого происходили убийства морских офицеров, опровергает существующие в историографии утверждения о том, что гибель Непенина была делом рук наёмных убийц или большевиков, полагая, «что русского адмирала, как и других офицеров, убивали русские матросы» (с. 120). Историк выяснил, что «большая часть пострадавших — младшие офицеры с малых кораблей. Такая ситуация сложилась вследствие того, что младшие офицеры по роду деятельности чаще соприкасались с личным составом, были молоды, стремились к повышению в должности и звании, хотели показать себя требовательными, умеющими держать подчинённых в руках, что приводило к злоупотреблениям служебным положением» (с. 121).
В четвёртой главе своего труда Смолин подробно исследует вопрос об отношении к Февральской революции одного из будущих лидеров Белого движения адмирала Колчака. Историк утверждает, что «вопрос о вовлечении командующего Черноморским флотом А.В. Колчака (назначение состоялось в июне 1916 г. — Р.Г.) в заговор с целью устранения от власти последнего российского императора неоднократно обсуждался в исторической литературе, однако сколько-нибудь убедительных доказательств в обоснование этой версии так и не прозвучало» (с. 128). По поводу политических взглядов адмирала исследователь отмечает, что этот вопрос «до сих пор остаётся дискуссионным». В январе 1920 года на допросе Чрезвычайной следственной комиссии в Иркутске Колчак говорил, что до февраля 1917-го он был монархистом, добавляя при этом, что «приветствовал революцию» как возможность довести войну до победы и «думал, что, вероятно, будет установлен какой-нибудь республиканский образ правления, и этот республиканский образ правления я считал отвечающим потребностям страны» (с. 142). В то же время, указывает Смолин, Колчак говорил о том, что ему безразлично, какая форма правления (монархическая или республиканская) установится в России, главное — служить Родине, а не правительству. Поэтому «на сегодняшний день нет особых оснований говорить о том, что адмирал в одночасье поменял свои убеждения. Другое дело, что он не мог их высказывать открыто и вынужден был приспосабливаться к революционной действительности. По-видимому, впоследствии позиция, занятая адмиралом в ситуации с отречением, способствовала его популярности в Белом движении, поскольку на нём не было “греха” Февраля, как на некоторых других военачальниках» (с. 143, 144). Далее Смолин пишет, что «историки не располагают никакими достоверными данными, что накануне Февраля Колчак выступал за свержение Николая II. Его поступки на должности командующего Черноморским флотом в начале революции (до отречения) не являлись антимонархическими и антидинастическими». После же отречения императора «Колчак, как и весь офицерский корпус, уже связанный присягой, вполне искренне перешёл на службу новой государственной власти» (с. 189). Впоследствии, как и другие офицеры армии и флота, убедившись в том, что Временное правительство не способно довести войну до победы и наладить жизнь в стране, Колчак пришёл к убеждению в необходимости установления в стране военной диктатуры. Дальнейшее участие Колчака в Белом движении и его «восхождение к званию Верховного правителя России», установление военной диктатуры в Сибири, отмечает исследователь, «стали закономерным и осознанным итогом политической деятельности адмирала А.В. Колчака, начало которому положил Февраль 1917 г.» (с. 190).
В заключение своего исследования автор ещё раз обращает внимание читателей на то, что «по своим политическим взглядам А.И. Непенин и А.В. Колчак являлись монархистами и верно служили существовавшему государственному порядку. После февраля 1917 года у Колчака произошла смена политических ориентиров, но не взглядов, и его мировоззрение эволюционировало в сторону установления военной диктатуры и вовлечения армии в управление страной… Стремление задним числом представить адмиралов либералами, конституционалистами, республиканцами, как это делают современные авторы, основываясь не на научно выверенных фактах, а на собственных умозаключениях и новой конъюнктуре, ведёт к искажению исторических событий и мировоззрения их участников» (с. 191, 192).
Монография профессора А.В. Смолина может быть рекомендована не только профессиональным историкам, занимающимся проблематикой революции 1917 года и Гражданской войны в России, сотрудникам архивов и музеев, учителям и студентам, но и широкому кругу читателей, интересующихся историей нашей страны начала ХХ века.
* Смолин А.В. Два адмирала: А.И. Непенин и А.В. Колчак в 1917 г. СПб.: «Дмитрий Буланин», 2012. 200 с.