Крымская война… в Арктике. Оборона города Колы в 1854 году

Аннотация. Публикация посвящена обстоятельствам боя малочисленного гарнизона города Колы Архангельской губернии с английским военным пароходом «Миранда» 11 (23) августа 1845 года.

Summary. The publication is devoted to circumstances of fight of small garrison of the town Kola (Arkhangelsk province) the British naval steamship HMS «Miranda» in 1854, August.

НА РУБЕЖАХ РОССИЙСКОЙ ИМПЕРИИ

 

ДАВЫДОВ Руслан Александрович — ведущий научный сотрудник Института экологических проблем Севера Уральского отделения Российской академии наук (ИЭПС УрО РАН), кандидат исторических наук

(г. Архангельск. E-mail: nordhistory@mail.ru)

 

КРЫМСКАЯ ВОЙНА… В АРКТИКЕ

Оборона города Колы в 1854 году

 

Сожжение города Колы английским пароходом «Миранда»* под командованием Эдмунда Лайонса в августе 1854 года и героизм, проявленный защитниками города — одно из наиболее ярких событий Крымской (Восточной) войны 1853—1856 гг. на Европейском Севере России. Первые публикации об этом появились ещё тогда1; позже к этой теме неоднократно обращались российские и советские историки2. К сожалению, отечественные авторы не использовали работы английских историков флота.

Задача настоящей публикации — рассмотреть обстоятельства обороны Колы с учётом не только документов из российских архивов и публикаций отечественных авторов, но и в сравнении их с английской историографией.

Кола — это поселение в Кольской губе, в месте слияния рек Колы и Туломы, располагалось на мысу в довольно живописном месте. Дискуссии о том, когда возникло это поселение, ставшее впоследствии острогом, а ещё позже городом, среди историков и краеведов не прекращаются до сих пор. Сейчас принято считать, что первые известные упоминания о Коле в письменных источниках относятся к XVI веку3.

В 1580-х годах в Колу, где возводились укрепления, из Москвы был направлен воевода с отрядом стрельцов. Вскоре Кольский острог стал административным центром края. В последней четверти XVI — первой четверти XVII века он многократно подвергался нападениям со стороны датчан и шведов4. Учитывая неослабевающий интерес, который проявляли иностранцы к Мурманскому побережью, русские власти держали в Кольском остроге довольно значительный гарнизон. Так, в 1647—1648 гг. здесь находились 5 сотников и около 500 стрельцов, а также отряд пушкарей из 9 человек. В 1680-х годах артиллерийское вооружение Кольского острога состояло из 54 пушек, из которых 39 располагались на башнях и 15 хранились в «зелейном погребе»5. В эти годы в Коле был построен девятнадцатиглавый Воскресенский собор — один из шедевров русского деревянного зодчества, более чем на полтора века ставший главной достопримечательностью Колы и предметом особой гордости его жителей6.

На протяжении XVI—XVIII вв. башни, стены и постройки Кольского острога неоднократно перестраивались, менялись численность гарнизона и его вооружение. В 1780 году по распоряжению Екатерины II Кола стала уездным городом и получила свой герб. В честь такого события были устроены торжественная церемония с пушечной пальбой, выборы городских чинов. Императрица пожаловала 8000 рублей на строительство новой каменной церкви, распорядилась соорудить в Коле тюремный замок, так как прежняя «караульня» уже не вмещала большого числа ссыльных. Но укрепление города не предусматривалось, а большая часть орудий и боеприпасов была вывезена из него поближе к морю, в Екатерининскую гавань Кольского залива (там предполагалось построить военный порт)7. План этот так и не был осуществлён, но орудия в Колу не вернули (в 1801 г. они были переправлены в Соловецкий монастырь)8.

Почему российские власти умышленно превратили когда-то грозный Кольский острог в беззащитный город — остаётся загадкой. Было ли то недальновидностью или желанием чиновников «сэкономить» казённые расходы за счёт безопасности северной окраины империи, значение которой из столицы казалось ничтожным? Или и то, и другое вместе? Так или иначе, расплата за недальновидность не заставила себя долго ждать: в 1809 году (время Наполеоновских войн) англичане высадили в Коле десант и разграбили город9. Но даже и после этого власти не сделали никаких организационных выводов: к началу Крымской войны пушки в Коле так и не появились. Неудивительно, что англичане в 1854 году снова решили «посетить» Колу с её малочисленным, плохо вооружённым гарнизоном.

2(14) марта 1854 года кольский городничий Г.Е. Шишелов направил архангельскому военному губернатору Р.П. Боилю, управлявшему также гражданской частью, рапорт под грифом «секретно». Он напомнил о «разорении» Колы в 1809-м и отметил, что сделать это снова неприятелю не составит никакого труда, поскольку у местной инвалидной команды пригодных для прицельной стрельбы ружей лишь около 40 штук, боевых патронов к ним мало, а «пушек вовсе не имеется». Городничий полагал, что роты егерей и восьми орудий было бы вполне достаточно для организации обороны Колы. Также предлагал устроить батареи на мысах в Кольской губе, на оконечности Монастырского острова, «где в тесном проходе для плавания всегда бывает сильное действие воды, особенно во время прилива и отлива», откуда можно было вести не только артиллерийский, но и ружейный огонь. Он просил разрешения привлечь к обороне Колы лопарей (т.е. местных жителей — саамов), «хоть по десяти человек с каждого погоста», известных своей меткостью в стрельбе, хорошо знавших местность и способных заблаговременно известить власти о приближении врага. Опасения у Г.Е. Шишелова вызывали и появившиеся слухи о недостатке хлеба на Севере Норвегии. Он не исключал, что в случае нарушения традиционной поставки туда зерна на поморских судах норвежцы из-за начавшегося голода могут решиться на разбои и грабежи10.

В ответе военный губернатор сделал строгое начальственное внушение: «Мне известно, что кольские жители народ отважный и смышлёный, а потому я надеюсь, что в случае недоставки по каким-либо причинам орудий в г. Колу они не допустят в свой город неприятеля, которого с крутых берегов и из-за кустов легко могут уничтожать меткими выстрелами… одна только трусость жителей и нераспорядительность городничего может понудить сдать город, чего никак не ожидаю от кольских удальцов и их градоначальника. Да поможет вам Бог нанести стыд тому, кто покусится на вас напасть. Предписываю Вам объявить о сем жителям г. Колы»11. Но кое-что Р.П. Боиль всё же выделил: по его распоряжению 16(28) марта из Архангельска в Колу был отправлен груз с боеприпасами для ружей (2050 патронов). Днём позже капитан Пушкарёв из 1-го Архангельского гарнизонного батальона получил в Архангельском арсенале 100 ружей, форму для литья пуль и 500 кремней, а из Новодвинской крепости — 2 пуда пороха, 6 пудов свинца для пуль и бумагу для патронов12. Сам же и сопровождал груз, прибыв в Колу в начале апреля (по ст. стилю).

При содействии городничего Пушкарёв раздал ружья и боеприпасы жителям города, затем сделал рекогносцировку местности (вблизи города и по берегам Кольской губы). Во время одной из поездок по Екатерининскому острову он нашёл двухфунтовое орудие, которое, предполагал капитан, могло иметь отношение к «давнему пребыванию здесь лейтенанта М.Ф. Рейнеке». В самой Коле им было «отыскано» ещё одно орудие — шестифунтовое. Испытав их и признав годными, Пушкарёв установил «находки» на импровизированные станки в местах, наиболее удобных для обороны: одно орудие поблизости от расположения инвалидной команды, другое у общественного соляного магазина. Где-то «отысканной» картечи хватило для изготовления 10 боевых зарядов «половинного размера». Сообщая об этом архангельскому военному губернатору рапортом от 5(17) мая, капитан Пушкарёв попросил выслать порох и прочую принадлежность для найденных орудий, но в ответе (от 15(27) июня) получил отказ13.

9(21) июня в Колу пришли тревожные известия о близости неприятеля. Капитан Пушкарёв, не мешкая, собрал и построил в назначенном им сборном пункте у Воскресенского собора не только инвалидную команду и обывателей города, вооружённых ружьями, но и местное начальство. Через день, 11(23) июня члены Кольской ратуши направили военному губернатору Р.П. Боилю прошение «об освобождении членов ратуши от нахождения на сборных пунктах по случаю тревоги при появлении неприятеля». Перспектива новых сборов и возможного личного участия в бою с неприятельским десантом плечом к плечу с солдатами кольского гарнизона и с ружьями в руках повергла людей, обычно имеющих дело с бумагами и чернильницами, в уныние. В пространном послании архангельскому военному губернатору они просили избавить их от «лишних хлопот», поскольку «дела, денежные документы с книгами и другие бумаги, ратуше принадлежащие», дескать, в это время будут «оставаться без присмотра». В случае реального появления неприятеля, по их мнению, идти на сборный пункт им не пристало; важнее «сберегать принадлежащие ратуше дела с денежными книгами, суммами и другими бумагами, отвозя таковые из города в секретные, безопасные места»14. Р.П. Боиль, получив это письмо 6(18) июля, в тот же день написал короткий ответ: «Предписываю городовой ратуше г. Колы и по приготовлению к отражению неприятеля исполнять, что потребует капитан Пушкарёв, который знает военное дело более, нежели члены ратуши»15.

Произошедший в те же дни обстрел Соловецкого монастыря и известия об активности военно-морских сил Великобритании и Франции в Белом море побудили военного губернатора командировать 12(24) июля своего адъютанта лейтенанта А.М. Бруннера в Онегу, Кемь, Колу и Соловецкий монастырь с полномочиями принять на себя в случае явной угрозы командование по обороне «как по званию своему, так и по известной Вашей опытности в морском и военном деле»16.

Пока Бруннер добирался до Колы, там произошёл инцидент: вечером 31 июля (12 августа) капитан Пушкарёв, отвечавший за оборону города, «за непослушание» и «дерзости» допустил «рукоприкладство», выбив зуб рядовому кольской инвалидной команды М. Жалобневу17. Тот в ответ выхватил нож и дважды ударил им обидчика18. Прибывший в Колу 5(17) августа лейтенант Бруннер, видя состояние капитана Пушкарёва, не оправившегося от ранений, решил задержаться в городе. Он, осмотрев орудия, найденные Пушкарёвым, одно из них, «край дульной части» которого был отколот, забраковал. Пообщавшись с жителями, убедился в том, что многие из них были совершенно не опытны в стрельбе. Благонадёжность нижних чинов инвалидной команды, один из которых едва не зарезал своего командира, также вызывала сомнения. На Еловом мысу лейтенант решил устроить окоп для расположения стрелков и там же поместить несколько маленьких медных орудий (вероятнее всего, сигнальных, снятых с поморских судов), предложенных местным купцом Шабуниным. Но Бруннеру не хватило всего нескольких дней, чтобы воспользоваться его услугой19. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Более подробно см.: Сборник известий, относящихся до настоящей войны, издаваемый с высочайшего соизволения Н. Путиловым. Отдел II — Военные известия. Известия из Беломорского края. Кн. XIII—XXIV. СПб., 1856.

2 Голубцов Н. К истории города Колы Архангельской губернии // Известия Архангельского общества изучения Русского Севера. 1911. № 1. С. 14—16; № 5. С. 392, 393; Кунцевич Г.З. О защите г. Колы от неприятеля в 1854 году. М., 1906; Карбасникова Н.А. Оборона г. Колы в 1854 году // Историко-краеведческий сборник. Вологда, 1973. С. 40—46; Ушаков И.Ф. Кольская земля. Очерки истории Мурманской области в дооктябрьский период. Мурманск: Мурманское кн. изд-во, 1972. С. 251—257; Фруменков Г.Г. Соловецкий монастырь и оборона Беломорья в XVI—XIX вв. Архангельск: Сев.-Зап. кн. изд-во, 1975. С. 144—146 и др.

3 Об изменении взглядов историков на возникновение Колы см.: Шаскольский И.П. О возникновении города Колы // Исторические записки. М., 1961. Т. 71. С. 270—279; Ушаков И.Ф., Дащинский С.Н. Кола. Мурманск, 1983. С. 7—10.

4 Щербачёв Ю.Н. Материалы по истории древней России, хранящиеся в Копенгагене, 1326—1690 гг. М., 1893. С. 124, 125; Ушаков И.Ф. Кольский острог (1583—1854): военно-исторический очерк. Мурманск, 1960.

5 Ушаков И.Ф. Кольский острог… С. 14.

6 Подробнее см.: Косточкин В.В. Деревянный «город» Колы (Из истории русского оборонного зодчества конца XVI — начала XVIII вв.) // Материалы и исследования по археологии СССР. М., 1958. № 77. С. 201—236; Сорокажердьев В. Крылатый собор // Мурманский вестник. 2008. 27 августа; Описи церковного имущества Кольского Печенгского монастыря и Воскресенского собора города Колы XVIII — середины XIX веков / Сост. и авт. статей Д.А. Ермолаев, С.А. Никонов. Мурманск, 2013.

7 О плане устройства в Екатерининской гавани военного порта в конце 1700-х гг. упоминал в своей книге архангельский губернатор А.П. Энгельгардт. См.: Энгельгардт А.П. Русский Север. СПб., 1897. С. 90.

8 Досифей, архимандрит. Географическое, историческое и статистическое описание ставропигиального первоклассного Соловецкого монастыря и других подведомых сей обители монастырей, скитов, приходских церквей и подворьев, с присовокуплением многих царских, патриарших и других знаменитых гражданских и духовных лиц, грамот, относящихся к истории сего монастыря: В 3 ч. 2-е изд. М., 1853. Ч. I. С. 186.

9 Государственный архив Архангельской области (ГА АО). Ф. 2. Оп. 1. Т. 1. Д. 601; Рейнеке М.Ф. Описание города Колы в Российской Лапландии. СПб., 1830. С. 16, 17; Ушаков И.Ф. Кольский острог… С. 34, 35; Фёдоров П.В. Северный вектор в российской истории: центр и Кольское Заполярье в XVI—XX вв. Мурманск: МГПУ, 2009. С. 93, 94.

10 Кунцевич Г.З. Указ. соч. С. 5.

11 Там же.

12 ГА АО. Ф. 2. Оп. 1. Т. 5. Д. 5578. Л. 8, 8 об., 29, 33, 40.

13 Там же. Л. 78—80.

14 Там же. Л. 99, 100.

15 Там же. Л. 101.

16 Там же. Д. 5581. Л. 26—28 об.

17 Встречается и другой вариант написания фамилии — Жолобнев. См.: Государственный архив Мурманской области. Ф. 16. Оп. 1. Д. 51. Л. 298 об.

18 Впоследствии М. Жалобнева отвезли в Архангельск, лишили военного звания; предполагали даже расстрелять. По решению губернатора расстрел был заменён наказанием шпицрутенами — 3000 ударов. 38-летний, служивший с 1839 г. М. Жалобнев выдержал сперва (13 октября) 1500 ударов, затем (13 января и 5 апреля 1855 г.) — 60 и 1460 ударов соответственно. Впоследствии за инцидент с Жалобневым Пушкарёв отсидел на гауптвахте двое суток. См. подробнее: ГА АО. Ф. 2. Оп. 1. Т. 5. Д. 5533.

19 Там же. Д. 5582. Л. 123—124 об.