Крупный теоретик ВМФ СССР контр-адмирал В.П.Боголепов

С.С. Близниченко

Забытое имя

«ВЫСОКООБРАЗОВАННЫЙ ЧЕЛОВЕК С ГИБКИМ УМОМ И ШИРОКИМ КРУГОЗОРОМ…»

Крупный теоретик ВМФ СССР контр-адмирал В.П.Боголепов

Сведения об авторе. Близниченко Сергей Сергеевич – доцент кафедры транспортных сооружений Кубанского государственного технологического университета, кандидат технических наук.  

Аннотация. В статье описывается судьба крупного теоретика военно-морского искусства контр-адмирала В.П.Боголепова, ставшего жертвой  политических репрессий в отношении командно-начальствующего состава  флота в период 1937-1939 гг., но сумевшего оправдаться и с достоинством послужить советскому государству в последующие годы.

Виктор Платонович  Боголепов родился 24 апреля (8 мая) 1896 года в Кишиневе, Молдавия. В 1916 году он окончил в родном городе гимназию и поступил в Институт инженеров путей сообщений, затем перевелся в  Морское училище. Летом 1917 года проходил практику на кораблях Черноморского флота и участвовал в постановке мин у Босфора. 12 марта 1918 года его уволили в связи с расформированием училища.  Тогда же он вступил в ряды военных моряков (военморов) Рабоче-крестьянского Красного Флота (РККФ) [1].

В годы Гражданской войны с мая 1918 по май 1919 года военмор В.П.Боголепов служил вахтенным начальником учебного судна «Народоволец» Балтийского флота. Затем его назначили начальником распорядительной части штаба Онежской озерно-речной (декабрь 1919 – май 1920 года) и Западно-Двинской военной флотилий (май-декабрь 1920 года)[2]. Служил там Виктор Платонович под командованием будущего начальника Морских Сил СССР Э.С.Панцержанского. Эдуард Самойлович и взял с собой на Черное море В.П.Боголепова, когда  осенью 1920 года сам был назначен начальником Морских сил Черного моря (МСЧМ).

С декабря 1920 по март 1921 года В.П.Боголепов был начальником Службы наблюдения и связи (СНиС) и Охраны водного района (ОВР) Туапсинского порта, начальником штаба Таганрогского порта (март – апрель 1921), начальником Потийского укрепленного района (апрель – июль 1921 года). Затем Виктор Платонович служил помощником начальника (июль 1921 – декабрь 1922 года) и начальником (до сентября 1924 года) оперативного отдела штаба МСЧМ [3].    

По окончании навигации на Черном море В.П.Боголепов впервые был  направлен для повышения квалификации в высшее флотское учебное заведение страны. До конца 1924 года его прикомандировали к Военно-морской академии (ВМА). Но там ему в этот раз не пришлось поучиться. Срочно потребовался опытный штабной работник на Дальнем Востоке. И Виктора Платоновича направили туда.

С декабря 1924 по сентябрь 1927 года В.П.Боголепов был начальником штаба Амурской речной военной флотилии (АРВФ)[4]. Здесь ему довелось сначала служить под началом орденоносца, бывшего в 1920 году начальником Азовской военной флотилии С.А.Хвицкого[5], а затем тоже  орденоносца и заслуженного участника Гражданской войны Я.И.Озолина. 

С сентября по ноябрь 1927 года В.П.Боголепов служил начальником штаба Дальневосточной военной флотилии (ДВФ). В этот период ему удалось повторно добиться разрешения на поступление в ВМА.

С сентября 1927 по май 1930 года В.П.Боголепов проходил обучение на военно-морском факультете ВМА; параллельно он в 1928–1929 годах окончил артиллерийский класс Специальных курсов комсостава (СКУКС) ВМС РККА[6]. После окончания академии Виктора Платоновича направили для дальнейшего прохождения службы на Черное море.   

В мае-октябре 1930 года под началом командующего В.М.Орлова и члена Реввоенсовета МСЧМ Г.С.Окунева красный командир В.П.Боголепов служил старшим помощником командира крейсера (КР) «Червона Украина», затем до декабря 1931 года – начальником штаба дивизии крейсеров[7]. А командовали этой дивизией, последовательно сменяя друг друга, заслуженные флотские командиры Г.Г.Виноградский и И.Н.Кадацкий-Руднев.  

 В этот период произошла смена командования на Черном море.  В июне 1931 года вместо назначенного начальником Морских Сил РККА В.М.Орлова в Севастополь прибыл герой Гражданской войны орденоносец И.К.Кожанов. Под его началом В.П.Боголепов прослужил ровно шесть лет.   

С 29 ноября 1931 по июнь 1935 года В.П.Боголепов был начальником оперативного отдела штаба МСЧМ, а его непосредственным начальником до весны 1935 года был другой заслуженный флотский командир К.И.Душенов, занимавший должность начальника штаба флота.

В указанный период времени начальнику оперативного отдела штаба МСЧМ В.П.Боголепову пришлось решать многие оперативные вопросы, включая происшествия с боевыми кораблями и гражданскими судами на подведомственной акватории. Один такой случай запомнился ему на всю жизнь из-за последствий.  Вот в чем заключалась его суть. 

Начальником Управления безопасности кораблевождения (УБЕКО)  МСЧМ служил тогда  М.А.Доминиковский[8]. Об эпизоде, произошедшем тогда с Михаилом   Адольфовичем, а также с Г.С.Окуневым и заместителем начальника Морских Сил РККА по технико-хозяйственной части П.И.Курковым[9], поведал их бывший сослуживец, бывший начальник  Гидрографического отряда МСЧМ А.П.Белобров: «В августе 1932 года в Керчь на двух миноносцах прибыл начальник Технического отдела ВМФ Курков  в сопровождении Доминиковского… В тот же день Курков и Доминиковский на двух миноносцах отбыли из Севастополя. Через  несколько дней я узнал, что на обратном пути у них произошел большой конфуз. На головном миноносце, которым командовал Кирюша, как все его называли доброжелательно (по фамилии Никонов, выпуска 1916 г. из Морского корпуса[10]), на вахте стоял Окунев, находившийся на практике слушатель КУВНАСа (Курсов усовершенствования высшего начальствующего состава флота при Военно-Морской Академии). Он был членом Революционного Военного Совета Морских сил Черного моря. При подходе к Ялте или после прохода Ялты, перед входом в Балаклаву, Кирюша на мостике, сидя на раскладушке, спал около вахтенного Окунева, чтобы этот командир в случае необходимости немедленно его будил. Навстречу миноносцам из Севастополя шел ходивший в Ялту в ночные часы колесный товаропассажирский пароход  «Дзержинский». Сперва Окунев видел, что встречный пароход показывает красный огонь, т.е. все было нормально: по правилам предупреждения столкновения судов на море встречные корабли должны расходиться, видя красный огонь встречного судна. Однако через несколько минут встречное судно повернуло и показало зеленый огонь. Окунев, увидя нарушение правил, изменил курс и перешел так, чтобы увидеть красный огонь встречного судна. Он не сообразил, что встречному судну понадобилось повернуть к берегу – к Балаклаве или к Ялте. Но чтобы добиться соблюдения правила, чего совсем и не требовалось,  изменивший курс миноносец должен был пересечь курс встречного судна, которое было совсем близко, и, как оказалось, на самом деле, миноносец оказался перед встречным судном.  Произошло столкновение и пострадал миноносец. Капитан «Дзержинского» был старый моряк, не понимающий, что делает миноносец. Миноносец  получил пробоину, находившийся на миноносце Курков немедленно постарался удрать. Он подозвал второй миноносец, пересел на него и быстро пошел в Севастополь, оставив расхлебывать дело Доминиковскому. Оказалось, что потерпевший аварию миноносец может идти дальше только  кормой вперед, т.е. задним ходом. Доминиковский приказал поднять брейд-вымпел начальника Убеко-Черназа вместо флага начальника Технического Управления, поднятого по прибытии на миноносец Куркова. Таким образом, потерпевший аварию миноносец благополучно возвратился в Севастополь. Дело это было, конечно, судебное: каким это образом Окунев осмелился не разбудить командира миноносца, находившегося на мостике специально для такого случая и как слабо усвоил слушатель курсов Окунев правила ПСП.

Не знаю, разбиралось ли  это дело в суде, но ясно, как немощный, глупый и самоуверенный человек, такой как Окунев, мог решать вопросы, будучи членом РВС Морских сил Черного моря! Окунев заслуживал тюрьмы, но конечно, вышел из воды сухим и непорочным даже когда  его перевели (если это случилось) из флота на другую работу. Однако случай этот представляет собой великую мерзость!»[11].

Разбираться с этим происшествием пришлось лично командующему И.К.Кожанову и начальнику оперативного отдела штаба МСЧМ В.П.Боголепову.  Вот как описал этот эпизод Адмирал Флота Советского Союза И.С.Исаков в новелле «Узкое место»: «Командованию Черноморского флота, находящемуся в  крайней степени ажитации, докладывает председатель аварийной комиссии:

– Пароход «Дзержинский» шел обычным рейсом из Ялты  в Одессу. Наш «Безупречный» в  то же время вышел из главной базы в Ялту. Сближение произошло на меридиане мыса Сарыч, то есть у самой южной точки Крыма. На мостике миноносца находился дублер командира стажер из КУВНАСа, но, к сожалению, он решил командира не беспокоить и не вызвал его. Обстановка была крайне простой.

– Так какого черта тогда они столкнулись? Днем, в хорошую видимость и с исправными механизмами!  Может, пьяный  кто-нибудь был!

– Никак нет! Оба капитана – трезвые. Ни тумана, ни шторма, ни отмелей, ни встречных судов, иначе говоря, никаких помех не было, и район для маневра – свободный.

– Как же я донесу в Москву о причинах столкновения? Ведь была же какая-либо причина!

– Докладываю: стажер резко отвернул, показал пароходу свой правый борт. Забыв, что у него, кроме руля, есть машины, – хода не уменьшил… Капитан парохода испугался этого маневра и отвернул вправо, чтобы более демонстративно показать свой левый борт, которым нужно расходиться по международным правилам. Тогда стажер тоже переложил вправо, чтобы показать свой левый борт, но поскольку машины работали, не останавливаясь, сближение продолжалось. Можно предполагать, что на «Дзержинском» заметили стремительно сокращающееся расстояние до берега. Одно ясно, когда надо было давать задний ход, капитан вновь круто отвернул в море, но было уже поздно, и эсминец врезался ему в машинное отделение, смяв свой форштевень. Только после этого оба сообразили дать ход назад. Хорошо, что столкнулись не сильно: помяли корпуса и пострадало только четыре человека. Убитых нет.

–  Это кому хорошо? А как я буду докладывать в Москву, в чем причина аварии? Ну кто поверит в возможность подобного, если даже ветра не было, ярко светило солнце и рулевые приводы были в исправности?

Томительная пауза.

– Ну что вы все молчите? Надо же давать вразумительное объяснение этому ЧП!

– Позвольте рекомендовать краткую телеграмму с изложением факта и закончить обычной фразой: назначена комиссия, расследование производится, подробности дополнительно. А там, смотришь, дня через два-три впечатление притупится…

– Вы меня или москвичей считаете идиотами? В курортный сезон во время отличной погоды, когда несколько сот пассажиров, или, вернее, свидетелей, торчит на верхней палубе, средь бела дня вам в борт врезается миноносец! Да морфлот, наверняка, давно уже телеграфировал! И потом кораблю надо в доке менять форштевень? Вы что, средства на ремонт у торгового флота рассчитываете получить?

Еще более тоскливая пауза.

– Тогда разрешите рекомендовать другую концовку донесения:   столкновение произошло в самой узкой части Черного моря.

– ???

– Так точно. От  Сарыча до мыса Инеболи – около 270 километров. Более короткого расстояния поперек Черного моря не существует…  

– Согласен. Только донесение подпишите вы сами»[12]. 

Судя по этой новелле, И.К.Кожанов не счел нужным доложить об этом  происшествии своему морскому начальству в Москву. Но за него это сделал   начальник Особого отдела МСЧМ В.Я.Бирн[13]. Через некоторое время командующий был вызван в Москву на заседание Политбюро ЦК. Там И.К.Кожанов держал ответ перед И.В.Сталиным. Тогда комфлоту удалось оправдаться. Но впоследствии эта история имела для него продолжение[14].

После перевода К.И.Душенова в Заполярье на должность командующего Северной военной флотилией, В.П.Боголепов временно исполнял обязанности начальника штаба Черноморского флота. С июня 1935 по май 1937 года он состоял в должности начальника штаба флота.  В связи с введением в  РККА  персональных званий 28 ноября 1935  года  ему было присвоено звание капитана 1 ранга[15]. 

О педантичности В.П.Боголепова в то время складывали легенды. Вот что писал об этом много лет спустя Адмирал Флота Советского Союза И.С.Исаков: «Эскадра Черноморского флота после многодневного похода с учебными стрельбами возвращалась в главную базу – Севастополь. Как назло, за сутки до приближения к Крыму эскадру накрыл густой туман.

Командующий И.К.Кожанов резонно не захотел рисковать и идти по невидимому Инкерманскому створу. Доведя эскадру до Бельбекского рейда, он сигналом по радио повелел всем стать на якоря с расчетом выждать хорошую видимость. Начальнику штаба В.П.Боголепову было приказано уточнить фактическое место стоянки.

Из-за высокой требовательности с известной долей педантизма последнего у флагманов и старших командиров с начштабом были корректные, но не очень дружеские взаимоотношения.

В данном случае, отдавая якоря по счислению и ориентируясь по глубинам и взаимным пеленгам,  не все были уверены в точности своих постановок, так как больше суток не имели точной обсервации, с непривычки немного нервничали.

Берег не был виден совсем.

Изредка в разрыве тумана показывался силуэт соседнего мателота.

На флагмане – сигнал (конечно, от начштаба): «Показать свое место!»

Линкор «Парижская коммуна» (конечно, от имени командира) отвечает: «Бельбекский рейд!»

Сигнал с флагмана: «Требую указать более точное место!»

«Парижская коммуна» отвечает: «Черное море»[16].

Так продолжалось боевая учеба флота до конца весны 1937 года. Затем начались испытания в ходе политических репрессий в стране.

 Характерные события на ЧФ развернулись в апреле.  Во время выборов в партбюро линкора «Парижская коммуна» военком корабля Д.И.Бакулин[17]предложил отвести кандидатуру политрука Эйдельвайна, обвинив его в «связях с чуждым элементом». Никаких фактов при этом  приведено не было. Но большинство коммунистов корабля поверило     военкому без доказательств. Однако 10 апреля 1937 года четыре члена  партии – Гасилин, Каневский, Поляков и Рыжиков – обратились в партбюро линкора с заявлением, в котором взяли политрука Эйдельвайна под защиту, обвинив военкома Бакулина в клевете. Копию своего заявления они послали в редакцию флотской газеты «Красный черноморец», и та 11  апреля опубликовала его под рубрикой «Полностью соблюдать внутрипартийную демократию»[18]. Публикацию газета сопроводила комментарием «От редакции», в котором поддержала заявление и даже выразила надежду, что парторганизация линкора обеспечит права членов партии при выборах и полную внутрипартийную демократию в соответствии с Уставом ВКП (б), поскольку выпад военкома Д.И.Бакулина разоблачен партийными членами экипажа корабля как клевета, как месть за критику.  

На следующий же день  газета «Красный черноморец» напечатала принятое единогласно решение партбюро линкора «Парижская коммуна» об объявлении члену ВКП (б) Д.И.Бакулину строгого выговора «за антипартийное выступление на отчетно-выборном собрании парторганизации с необоснованным, клеветническим обвинением тов. Эйдельвайна, с целью опорочить его перед собранием…». На той же полосе была помещена информация о том, что начальником политуправления Черноморского флота армейским комиссаром 2 ранга Г.И.Гугиным перед Политуправлением РККА поставлен вопрос об отстранении Д.И.Бакулина от занимаемой должности[19]. Обо всем этом корреспондент центрального органа ЦК ВКП (б) газеты «Правда» Н.Токарев подготовил статью «Клевета в ответ на критику», которая заканчивалась утверждением: «Большевики флота не потерпят бакулинских нравов на кораблях»[20]. Были набраны гранки.

Но тут в дело вмешался редактор «Правды» член Оргбюро ЦК ВКП (б) Л.З.Мехлис. 14 апреля он обратился к членам Политбюро ЦК ВКП (б) И.В.Сталину, Л.М.Кагановичу, А.А.Андрееву, А.А.Жданову, Н.И.Ежову и К.Е.Ворошилову со следующим посланием: «В редакцию поступило сообщение крымского корреспондента «Правды», побывавшего в Севастополе. Мы его корреспонденцию печатать в «Правде» не намерены. Факты, о которых пишет корреспондент, а равно и то, что все это размалевывается на страницах «Красного черноморца», заставляет бить тревогу. Вряд ли целесообразно такие вопросы и в такой форме обсуждать на страницах местных красноармейских газет»[21]. Уже 16 апреля начальник Политического управления (ПУ) РККА армейский комиссар 1 ранга Я.Б.Гамарник, реагируя на это послание Л.З.Мехлиса, докладывал Генеральному секретарю ЦК ВКП (б)  И.В.Сталину: «Факты, сообщенные Вам тов. Мехлисом, и материалы, помещенные  в газете «Красный черноморец», мы рассматривали с тов. Ворошиловым. Командируем в Севастополь помполита начальника Морских Сил тов. Ильина с группой политработников для расследования этих дел и исправления допущенных ошибок. В Севастополь уже послана комиссия Генерального штаба для проверки работы штаба Черноморского флота. После этих обследований тов. Кожанов и Гугин будут вызваны в Москву»[22].

Две последние недели апреля ушло у двух комиссий на полную проверку всех дел в Главной базе ЧФ. Помполит начальника Морских Сил РККА корпусный комиссар Н.И.Ильин вместе с работниками ПУ ВМС РККА проверял работу Политуправления ЧФ. В результате этого были представлены к увольнению из РККА заместитель начальника ПУ флота дивизионный комиссар И.А.Мустафин, начальник отдела руководящих партийных органов (ОРПО) ПУ ЧФ  полковой комиссар И.А.Орловский, начальник политотдела бригады крейсеров ЧФ бригадный комиссар М.М.Субоцкий и начальник политотдела 1-й бригады подводных лодок ЧФ полковой комиссар А.М.Конопелькин. Всех их вскоре уволили и репрессировали. Одновременно получил строгий выговор по партийной  линии начальник ПУ ЧФ армейский комиссар 2 ранга Г.И.Гугин.

Не менее строгой была проверка работы штаба Черноморского флота комиссией Генерального штаба РККА. Работники Генштаба также обнаружили ряд упущений в деятельности командования Черноморского флота. По результатам обследования были приняты строгие меры. Командующий ЧФ И.К.Кожанов получил в апреле 1937 года строгий выговор за строительство дачи, в чем ему помогал начальник инженерного управления РККА комкор Н.Н.Петин[23].

7 мая 1937 года был снят с должности начальник штаба ЧФ капитан 1 ранга В.П.Боголепов. Его перевели в Ленинград на преподавательскую должность в Военно-морскую академию. И к тому были веские основания.  Еще в 1930-х годах Виктор Платонович начал научную работу. Он опубликовал ряд трудов: «О тактике применения прожекторов» (1930), «Описание Черноморского театра военных действий» (1932), «Методика тактической подготовки надводного корабля» (1935).

До начала января 1938 года В.П.Боголепов являлся преподавателем кафедры оперативного искусства ВМА имени К.Е.Ворошилова. Он начал успешно осваиваться в новой должности. В частности, здесь будет небезынтересно упомянуть целый ряд докладных записок Виктора Платоновича, которые он направил во второй половине 1937 года начальнику Академии и в Управление Морских Сил РККА. В этих записках Боголепов излагал свое видение тех основных проблем, которые имелись в системе боевой подготовки отечественного ВМФ, и предлагал конкретные меры по их устранению.

В первом докладе, датированном 15 июля 1937 года, Виктор Платонович поднял вопрос об организации боевой подготовки (БП) на флотах. По  его мнению, «огромные время, энергия и средства, уделяемые сейчас боевой подготовке, затрачиваются с меньшим коэффициентом полезного действия, нежели это могло бы быть достигнуто при некоторых изменениях в организации боевой подготовки»[24]. Отрицательную роль при этом играла система комплектования флотов, при которой все соединения и части ежегодно обновляли свой рядовой состав на 30–40% за счет молодых краснофлотцев, которых приходилось готовить самим, а также обновляли почти на 50% свой командный состав. Ежегодно боевую подготовку приходилось начинать практически сначала, «сводя ее в течение долгого времени к одиночным и частным учениям — впредь до момента, когда удастся более или менее подготовить молодой состав к выполнению своих обязанностей»[25].

В результате флот к августу-сентябрю каждого года достигал своей максимальной боеспособности, но затем быстро терял ее с увольнением в долгосрочный отпуск краснофлотцев соответствующего года. Таким образом, флот отбрасывался назад по уровню БП и на следующий год повторял весь цикл заново. Установление линий боевой подготовки мало что меняло. Результатом такой политики, по словам Боголепова, была «низкая фактическая ступень боеготовности всех частей флота в течение  большей части года (кроме осени)», чему способствовало отсутствие боевого ядра флота, хорошо подготовленного к выполнению всех возможных и необходимых с началом войны оперативно-тактических задач[26].  Отсутствие в необходимый момент хорошо подготовленных частей чрезвычайно снижало темпы роста боевой подготовки личного состава вообще и особенно-оперативно-тактической подготовки.  

Для решения этой  проблемы Боголепов предлагал принять следующие меры: 1) осуществить переход на более длительный срок службы, при котором ежегодно сменяемая часть личного состава была бы незначительной; 2) увеличить число сверхсрочников, ввести институт добровольцев с более длительным сроком службы, а также институт юнг; 3) более равномерно комплектовать соединения и части флота молодым личным составом; 4) назначать на корабли и части боевого ядра лишь достаточно опытных командиров, способных обеспечить высокий уровень огневой и оперативно-тактической подготовки[27].

В качестве главного практического предложения Боголепов советовал выделить с осени 1937 года на всех флотах боевое ядро кораблей и частей, которое следовало комплектовать только старослужащим личным составом и опытными командирами. Боевому ядру флота полагалось вести круглогодичную боевую подготовку (огневую и тактическую) «на повышенной основе»[28]. Кроме того, Боголепов полагал целесообразным создать на флотах учебные отряды кораблей, основной задачей которых была бы подготовка молодого пополнения[29].

В своем докладе от 5 декабря 1937 года В.П.Боголепов остановился на работе штабов флотов, соединений и частей. Причину отсутствия слаженности, сноровки, гибкости в выполнении своих функций и отставания от требований БП флотов Виктор Платонович видел «в отсутствии достаточной организованности, методичности в работе штабов и в неудовлетворительной постановке командирской учебы в них»[30].  

В более подробном изложении, отмеченные Боголеповым основные недостатки штабной работы, сводились к отсутствию: 1) хорошей регламентации организации и методов работы штабов, поскольку имевшееся «Наставление» 1932 г. уже устарело; 2) элементарно разработанных указаний о содержании и методике командирской учебы в морских штабах; 3) обмена опытом между штабами разных флотов, когда новые организационные, организационно-технические и методические разработки, составленные на одном флоте, оставались в то же время неизвестными на других флотах[31]. Автор записки рекомендовал ряд практических мероприятий в масштабах Морских Сил РККА: 1) скорейшее издание современного «Наставления по службе штабов Морских Сил»; 2) разработку и выдачу организационно-методических указаний о командирской подготовке штабов; 3) проведение ежегодных штабных сборов в масштабе МС РККА для обмена опытом[32].  Причем штабные сборы он рекомендовал проводить при Военно-Морской академии, что позволило бы «шире и лучше использовать в значительной своей части флотам малоизвестный и ими не применяемый опыт ВМА, а с другой — оживило бы и соответствующую внутриакадемическую работу, поставив ее лицом к лицу с требованиями флотов»[33].

Очередной доклад В.П.Боголепова командованию Морских Сил РККА от 7 декабря 1937 года был посвящен проведению маневров на флотах. Основной недостаток он усматривал здесь в излишне кратких сроках их проведения (как правило, не более 2–4 дней), что вызывало ряд отрицательных последствий. Во-первых, ввиду участия в маневрах возможностях оперативного напряжения флота, а личный состав не приучался к продуманной организации своей работы и отдыха в военных условиях[34].

По мнению Боголепова, сама постановка боевой подготовки флотов, помимо маневров (или учебно-боевых операций), предусматривала исключительно тактические учения, которые не предполагали проверки оперативной подготовки комсостава. Большим минусом в боевой подготовке флотов было то обстоятельство, что «до сих пор огромное большинство тактических учений и даже операций представляло, по сути дела, односторонние учения с обозначенным противником, действия которого заранее с той или иной степенью точности были известны главной стороне»[35].

В случае, если частое проведение длительных (до 10–15 суток) оперативных учений было невозможно по финансовым причинам, автор доклада рекомендовал их периодическое проведение (1–2 раза в год для каждого флота). Учебные цели таких учений: 1) учебно-оперативная подготовка флотов в самом широком смысле, подразумевающая подготовку командования и штабов к ведению подлинных, длительных операций в условиях встречной оперативной и боевой деятельности противника и подготовку командования и штабов к ведению подлинных, длительных операций в условиях встречной оперативной и боевой деятельности противника и подготовку личного состава к длительным боевым действиям; 2) проверка старых и установление новых норм по целому ряду оперативных вопросов (разведка, дозорная служба, вопросы оперативного использования и взаимодействия сил в различных типовых операциях, нормы оперативного напряжения и др.)[36].

В своем докладе от 9 декабря 1937 года В.П.Боголепов сосредоточил внимание на методике проведения больших оперативных игр. Одним из главнейших недостатков в общей системе подготовки Морских Сил РККА, полагал автор, было «отсутствие единых точек зрения у различных флотов (а отчасти и внутри них) по ряду оперативных и тактических вопросов, упирающееся… в недостаточную их разработанность и вообще в недостаточную работу над ними»[37]. 

Причиной такого положения дел было проведение оперативных игр лишь в масштабах отдельных флотов. По мнению Боголепова, большие оперативные игры на высшем уровне (с приглашением командующих флотами, некоторых командиров соединений и сотрудников центральных управлений), на которых продумывались бы и проигрывались вопросы  оперативной и боевой подготовки, а также отдельные вопросы строительства флота, при условии правильной их организации и направленности, могли стать «исключительно удобным инструментом как для оживления творческой работы военно-морской мысли, так для воспитания в среде руководящих работников флотов и центральных управлений под руководством центрального командования единства взглядов по основным вопросам оперативной и тактической подготовки флотов, организационной работы и т. д.»[38]. Весь исторический опыт, накопленный русским и иностранными флотами, утверждал Боголепов, служил тому наглядным подтверждением.

Таким образом, в записках капитана 1 ранга В.П.Боголепова фигурировали основные проблемы в области боевой подготовки Военно-Морского Флота в 1930-х годах, на которые в большей или меньшей степени обращали внимание многие командиры флота. Благодаря солидной теоретической и практической подготовке Боголепову удалось обобщить свои наблюдения в виде весьма четких и компактных докладов и предложить пути решения наиболее злободневных вопросов организации и проведения боевой подготовки на флотах. Следует заметить, что командование Морских Сил РККА сделало определенные выводы из его докладов.  Но самого Виктора Платоновича это не уберегло от репрессий.  

 Бывший начальник штаба ЧФ капитана 1 ранга В.П.Боголепов был
 арестован Особым отделом НКВД ЛВО 5 февраля 1938 года. На
допросах он показал: «В военно-фашистский заговор я был завербован в 1935 г. бывшим нач. морских сил РККА ОРЛОВЫМ В.М., с которым я был тесно связан». Боголепов показал также: «…я разновременно сообщил ОРЛОВУ о вербовке мною в заговор Чубрик, Кактинг, Пышинского и Котловского»[39].

О том, каким способом были получены признания В.П.Боголепова в
контрреволюционной деятельности, стало известно в судебном заседании 14 августа 1939 года в военном трибунале КБФ. Подсудимый пояснил суду: «Я признаю себя виновным только в том, что я под давлением насилия и угроз увечьем писал и подписывал на себя ложь, но когда следствие стало вестись нормально, я от своих показаний отказался и стал показывать правду. Когда стали применять ко мне неправильные методы следствия тогда встали передо мною три пути:

1. Это покончить жизнь самоубийством.

2. Получить увечье.

3. Писать и подписывать на себя ложь.

Я выбрал третий путь, т.к. знал, что ложь в нашей стране долго не
продержится, и я всегда имел надежду эту ложь разоблачить и доказать
правду.

Следователь Кабанов со мною лично говорить не хотел, а всегда
меня убеждал, что я не прав и все равно буду осужден.

Когда я беседовал с Литвином (Нач. УНКВД по Ленобласти) и сказал, что ко мне применяют побои, то он ответил, что Вы военный человек и должны побои выдержать, что если побои выдержишь, то участие в заговоре снимется»[40].

Подсудимый попытался в суде раскрыть и причину появления показаний во вредительстве: «Вначале когда следователь допрашивал меня о вредительстве, я все отрицал. Затем следователь спросил, были ли на Черном море недостатки. Я сказал, что были. После этого он предложил мне про них написать. Я указания следователя выполнил, причем изложил те недостатки, которые существовали не только на Черном море, а на всех морях… Недочеты в работе, о которых я указывал в этих своих показаниях были потом следователем предъявлены мне в качестве обвинительного материала, но уже не в качестве тех или иных недочетов в работе, а как вредительство. Написан был новый протокол, который я под угрозой подписал»[41].

В итоге Военным трибуналом КБФ дело было возвращено на доследование, однако ничего существенного следователи НКВД предъявить В.П.Боголепову так и не смогли.

12 ноября 1940 года Главной военной прокуратурой дело на Боголепова за недоказанностью преступления по п. «б» ст. 204 УПК РСФСР было прекращено и он был освобожден из-под стражи.

В декабре 1940 года В.П.Боголепова восстановили в кадрах ВМФ и позволили вновь вернуться в ВМА.  Виктор Платонович преподавал в академии, стал доцентом кафедры стратегии и оперативного искусства. В этой должности Боголепов вступил в Великую Отечественную войну. Но уже в июле 1941 года он получил новую должность[42]. 

С 21 июля капитан 1 ранга В.П.Боголепов стал начальником штаба Ладожской военной флотилии (ЛВФл). Командовал флотилией с 19 июля контр-адмирал П.А.Трайнин[43]. Флотилия находилась с 10 июля в оперативном подчинении 19-го стрелкового корпуса. Когда финские войска прорвали фронт северо-восточнее Ладожского озера, флотилия получила 19 июля приказ высадить десант на остров Лункулансари, чтобы угрожать флангу и тылу противника. Утром 24 июля был высажен 1-й батальон 4-й отдельной бригады морской пехоты. При высадке был ранен Трайнин, и Боголепов принял командование флотилией. Десанту пришлось отступить, так как противник подтянул свежие части с бронетехникой. Неудачей окончилась и высадка 2-го батальона бригады морской пехоты на соседний остров Мантсинсари утром 26 июля. Из-за отсутствия взаимодействия с 23-й армией, недостаточной подготовки десантников и других ошибок десант не выполнил задачу и в ночь на 28 августа был эвакуирован. Врио. командующего ЛВФл капитан 1 ранга В.П.Боголепов был подвергнут аресту  «за неудовлетворительно проведенную операцию по высадке десанта»[44]. После этого он был снят с должности, отдан под суд «с отсрочкой исполнения приговора к высшей мере наказания – расстрела  до окончания военных действий»[45]. 

 В январе-мае 1942 года В.П.Боголепов оставался в распоряжении Наркомата ВМФ. Позднее он выполнял специальное задание по передаче опыта Краснознаменного Балтийского и Черноморского флотов морякам-тихоокеанцам, состоял начальником 1-го отдела Управления боевой подготовки ВМФ. С июля 1942 по июль 1943 года В.П.Боголепов был начальником штаба Иоканьгской военно-морской базы (ВМБ)[46].

Иоканьгская ВМБ была создана по приказу командующего Северным флотом (СФ) от 22 июня 1941 года как маневренная база для обеспечения действий флота по обороне подступов к Белому морю. Моряки с начала войны содержали корабельные дозоры у Иоканьги и в северной части Белого моря. Ядро корабельного состава образовали из пограничных кораблей, дополненных вооруженными мирными судами. Саму базу укрепили батареями для отражения атак с моря и воздуха. В 1942 году авиация, прикрывающая с воздуха конвои, была значительно увеличена. Этим сравнительно небольшим силам приходилось отбивать нападения германских кораблей, подводных лодок. Со временем база стала важным промежуточным пунктом, обеспечивающим переходы судов как внутренних, так и внешних конвоев и авиации. А 2 августа 1941 года приказом наркома ВМФ для обороны побережья, баз, портов и морских коммуникаций была создана Беломорская военная флотилия (БМВФл). В ее состав вошла и Иоканьгская военно-морская база[47].

Летом 1942 года Иоканьгская ВМБ продолжала обеспечивать перевозки в северной части Белого моря. Конвои в Иоканьге формировал штаб военно-морской базы. Во второй половине года увеличилась воздушная опасность. Если ранее конвои из 1–2 судов прикрывало столько же кораблей охранения, теперь морякам пришлось формировать конвои по 3–4 судна и 3–4 корабля, а для конвоев в Арктику, насчитывавших до 13 транспортов – по 1 кораблю на 2 судна. На наиболее опасных участках конвои прикрывали с воздуха[48].

Осенью 1942 года Иоканьгская ВМБ обеспечивала переход в своей зоне одиночных союзных судов, которые перевозили грузы в период, когда англичане прекратили отправку конвоев. В оперативное распоряжение командира базы Г.А.Степанова 3 ноября 1942 года были переданы 3 эсминца, 2 сторожевых корабля и 2 английских тральщика. База в Иоканьге обеспечивала также переход конвоя JW-51 в декабре 1942 года[49].  

Работа БМВФл по обеспечению доставки стратегических грузов была высоко оценена в Москве. В феврале 1943 года «за успешную работу, проявленную при этом энергию, смелость, решительность и мужество в руководстве боевыми действиями подчиненных частей» судимость с Боголепова сняли[50]. С 20 июля 1943 по март 1945 года он состоял начальником штаба БМВФл,  а позднее – начальником штаба Беломорского морского оборонительного района (БМОР) Северного флота.  31 марта 1944  года его произвели в контр-адмиралы[51].

С 11 марта 1943 года по 30 августа 1944 года Беломорской флотилией командовал контр-адмирал С.Г.Кучеров. 20 июля 1943 года В.П.Боголепов сменил Ф.В.Зозулю на посту начальника штаба флотилии[52].

В 1943 году часть кораблей флотилии, переоборудованных из рыболовецких судов, вернули рыбакам для увеличения лова рыбы. Но уменьшение численности компенсировали возрастанием качества. Флотилия получила в 1943 году 3 тральщика, в 1944 году – 8 больших охотников из США. Корабли оснащали современным оружием и техническими средствами. Недостаток кораблей во флотилии пополняли за счет приданных кораблей Северного флота, что позволяло обеспечивать операции. А зона операций Беломорской военной флотилии распространилась в 1943 году не только на Карское море, но и на все море Лаптевых. В июле 1944 года в зону флотилии вошел и Беломорско-Балтийский канал. В своей зоне флотилия обеспечивала плавание торговых судов, не допускала прорыва кораблей противника в Белое море и обеспечивала безопасность берегов от высадки десантов[53].

В 1943–1944 годах две трети конвоев прошли в Белом море и на линии Архангельск – Кольский залив, треть – в Арктике. В зоне главной базы флотилии формированием конвоев руководил начальник штаба БМВФл В.П.Боголепов через конвойное отделение оперативного отдела. Он принимал решение о составе эскорта, давал указание штабам соединений на выделение кораблей и ставил в известность о времени и месте формирования конвоя начальника пароходства, который давал заявку на организацию конвоя. Конвоирование продолжалось до конца войны, так как сохранялась угроза от авиации и подводных лодок[54]. 

Наиболее сложным и важным районом перевозок явилась Арктика. По Северному морскому пути осуществляли маневр кораблями и судами с Тихим океаном, вывозили продукцию северных предприятий и завозили необходимое снабжение. Чтобы прервать перевозки, германские подводные лодки в арктических морях ставили мины и атаковали суда и корабли торпедами, в том числе самонаводящимися на шум винтов.

Так как активность германских подводников возросла в июле-августе 1943 года, в Арктике к середине сентября сосредоточили большую часть кораблей Беломорской военной флотилии. Поэтому В.П.Боголепов с группой офицеров штаба прибыл для руководства действиями в районе пролива Югорский Шар и Диксона. А в марте 1944 года начали организацию Карской военно-морской базы[55].

Осенью 1943 года для вывода ледоколов и транспортов из Арктики на Диксон прибыли В.П.Боголепов и командующий БМВФл С.Г.Кучеров, а всей операцией командовал командующий Северным флотом вице-адмирал А.Г.Головко. С 20 по 22 октября корабли выступали навстречу  ледоколам «И.Сталин» и «Ф.Литке», образовавшим конвой АБ-55 под командованием Кучерова; с последним отрядом кораблей вышел Боголепов. Для прикрытия и обеспечения перехода были по пути развернуты эсминцы и тральщики, очищавшие путь от мин и отгонявшие германские подводные лодки. 18 ноября конвой благополучно прибыл к устью Северной Двины[56].

В следующем году перевозки в Карском море продолжались до ледостава и, несмотря на атаки противника, моряки почти не имели потерь.

В августе контр-адмирала С.Г.Кучерова сменил вице-адмирал Ю.А.Пантелеев. О первых впечатлениях по прибытии на Север последний  писал в воспоминаниях: «…B Архангельске на вокзале меня встретил начальник штаба флотилии контр-адмирал В.П.Боголепов – весьма колоритная и широко известная на флоте личность. Мы когда-то служили на Черноморье, воевали на Балтике, и вот теперь вновь встретились. Я был этому рад, зная, что Виктор Платонович – высокообразованный человек с гибким умом и широким кругозором. Работать с такими людьми – всегда удовольствие.

– Война, кажется, на исходе, – сказал он, – впору думать о плане боевой подготовки применительно к условиям мирного времени.

– Не торопитесь! – заметил я. – Думаю, что нам еще боевых дел хватит…»[57].

«Виктор Платонович Боголепов докладывал мне о составе флотилии. Я попросил его показать границы нашей оперативной зоны. Начштаба хитровато улыбнулся, посмотрел на члена Военного совета В.Е.Ананича, подошел к большой карте, висевшей на стене, и повел указкой. Да, вот это масштабы! Указка скользила от горла Белого моря к Новой Земле, очертила Карское море и море Лаптевых – до самой бухты Тикси.

– Только по берегу арктическая зона тянется на четыре тысячи километров, – сказал начштаба»[58].

Дел хватало, так как неприятель продолжал действовать подводными лодками и авиацией против советского судоходства и союзных конвоев. Однако у Северного флота стало больше кораблей и самолетов, чтобы отражать нападения неприятеля. Свою лепту внесла и Беломорская флотилия. Недаром Пантелеева удивил простор, на котором предстояло действовать. Для Боголепова уже было привычно, что флотилия оперировала от Новой Земли на западе до бухты Тикси на востоке.

Осенью вновь для вывода ледоколов из Арктики (из моря Лаптевых) собрали конвой АБ-15. В этот раз В.П.Боголепов командовал отрядом кораблей, которые должны были встретить ледоколы при выходе их изо льдов, а командующий флотилией Ю.А.Пантелеев на лидере «Баку» с отрядом кораблей охранения встречал ледоколы в Карских Воротах. Два отряда кораблей и две авиагруппы обеспечивали переход конвоя. 10 октября Боголепов с походным штабом прибыл на Диксон, через 10 дней вышел навстречу ледоколам с ЗМ-90 и СКР-19. В середине ноября конвой встретился с двумя отрядами охранения и 23 ноября, идя сквозь шторм, благополучно прибыл к Северной Двине[59]. Как и ранее, в последние месяцы войны Беломорская военная флотилия обеспечивала в своей зоне переход союзных конвоев, борьбу с подводными лодками и минами. 

В послевоенные годы В.П.Боголепов сначала оставался на Севере[60]. Для него и подчиненных ему моряков война продолжалась. К примеру, транспорт «Кингисепп» получил повреждение от взрыва мины 26 июня 1945 года. Потребовалось проводить траление в 1945–1947 годах, чтобы уничтожить якорные, донные и плавающие мины, угрожавшие мирным судам.

С марта 1946 по ноябрь 1947 года В.П.Боголепов являлся председателем научно-технического комитета, затем оставался в распоряжении главкома. С февраля 1948 по октябрь 1949 года он служил заместителем председателя по малым надводным кораблям Постоянной комиссии госприемки военных кораблей при главкоме ВМС[61].

Со слов самого контр-адмирала В.П.Боголепова, он и начальник кафедры ВМАКВ профессор вице-адмирал Л.Г.Гончаров были не согласны с программой военного судостроения 1946 года. В частности, они категорически возражали против строительства крупных кораблей – линкоров и тяжёлых крейсеров, поскольку опыт Второй мировой войны показал, что эти типы судов в связи с развитием авианосцев изжили себя. Виктор Платонович и Леонид Георгиевич составили совместную записку в правительство, обосновывая свою точку зрения. Ответа они не получили, а последствия не замедлили сказаться: контр-адмирал В.П.Боголепов был уволен в запас[62], Л.Г.Гончаров арестован.

С октября 1949 по декабрь 1954 года В.П.Боголепов находился в запасе. Затем его снова призвали на службу, и некоторое время он   находился в распоряжении Управления кадров ВМС[63].  

С февраля 1955 по май 1956 года В.П.Боголепов являлся начальником полигона № 220. Затем  до июня 1957 года он служил адмиралом по исследованию оперативно-тактических проблем Группы исследования оперативно-тактических проблем. С июня 1957 по июнь 1958 года В.П.Боголепов был научным референтом заместителя главкома, а с июня 1958 референтом самого главкома по военно-научной работе. С июля 1960 по март 1961 года он служил начальником 2-го отдела ПВО ВМФ, затем до декабря 1961 года – заместителем руководителя научно-исследовательской группы. С декабря 1961 года по октябрь 1963 года В.П.Боголепов являлся профессором-консультантом ВМА, после чего вышел в отставку. Его перу принадлежит свыше сотни статей в журналах и газетах. Под его редакцией вышел капитальный труд «Блокада и контрблокада» (1967), в котором В.П.Боголепов являлся одним из соавторов[64].  За службу В.П.Боголепова наградили орденом Ленина (1945), 3 орденами Красного Знамени (1944, 1945, 1948), орденом Ушакова II степени (1944), медалями, именным оружием (1958). Скончался В.П.Боголепов 19 декабря 1974 года в Москве[65].

---

[1] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР в период Великой Отечественной и советско-японской войн (1941–1945). – СПб.: Изд-во «Русско-Балтийский информационный центр «БЛИЦ», 2001. С.30.  

[2] Там же.

[3] Там же.

[4] Там же.

[5] ХВИЦКИЙ Сергей Александрович [6 (18).10.1890, Кронштадт – 1933, Тобольск], лейтенант (1913), командир сторожевого судна «Горностай» (1913-1919), командир дивизиона сторожевых судов ДОТ БФ (1920), начальник ДОТ Азовского моря (1920), командующий Азовской военной флотилией (1920), командующий МСКМ (1920-1921), командующий Амурской военной флотилией (1923-1926), преподаватель ВМА РККФ (1926). Награжден орденом Красного Знамени РСФСР (Приказ РВСР №576, 1920 г.). Постановлением коллегии ОГПУ от 28 февраля 1927 г. заключен в Соловецкий  лагерь особого назначения (СЛОН) на 10 лет. В 1930 г. Соловки ему заменили ссылкой в Тобольск. В 1933 году он скончался и был похоронен в Тобольске. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 29.09.1956 г. дело в отношении С.А.Хвицкого было прекращено за отсутствием в его действиях состава преступления (Надзорное производство Военной коллегии Верховного суда (ВК ВС) СССР № 44-08651/56). 

[6] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР… 2001. С.30. 

[7] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР… 2001. С.30.  

[8] ДОМИНИКОВСКИЙ Михаил Адольфович (1895-01.11.1938). Капитан 1 ранга. Член ВКП(б) с 1918. В 1918 военком штаба Северо-Двинской флотилии; 1919-1920 военком СФ; 1924-1925 – военком штаба  МСДВ; 1925-1928 окончил Военно-Морскую Академию; 1928-1930 начальник УБЕКО МСКМ; 1931-1938 начальник УБЕКО МСЧМ и гидрографического отдела штаба ЧФ; награжден орденом Красного Знамени. Арест 13.10.37 г. Приговор ВКВС 01.11.38 г. ВМН. Реабилитирован 28.09.57 г. 

[9]КУРКОВ Петр Иванович (1889–08.1937). Русский. В КП с 05.1917. Образование: начальное. Учился в ремесленном училище, окончил; служил в Армии до 1918; учился в минной школе Балтийского флота, окончил; унтер-офицер крейсера «Аврора» 17-18; служил в РККА с 1918; военком штаба Балтийского флота 02.19-04.19; военком действующего отряда Балтийского флота 04.1919; военком линкора «Севастополь» 19-20; уполном. Балтийского флота по доставке угля с Урала 20-02.21; нач. полит. упр. Балтийского флота 3.03.21-9.04.21; член РВС Балтийского флота 12.21-23; начальник-военком гл. морского технико-хозяйственного управления 23-24; пом. нач. морсил РККА по технико-хозяйственной части 24-27.09.24; член РВС Балтийского флота, нач. полит. упр. 27.09.24-01.26; в распоряжении главного управления РККА 01.26-01.26; пом. нач. морсил РККА по технико-хозяйственной части 01.26-1.09.26; зам нач. Морсил РККА по технико-хозяйственной части 1.09.26-35; в распоряжении упр. начсостава РККА 35-02.36; пом. командующего ЧФ по материально-техническому обеспечению 02.36-25.03.37; нач. гл. морского порта ЧФ 02.36-25.03.37; арестован 25.03.37; осужден ВК Верховного Суда СССР 29.08.37 к ВМН; приговор исполнен 08.1937; решением ВК Верховного Суда СССР 6.10.56 приговор отменен и дело прекращено за отсутствием состава преступления, реабилитирован. Дивизионный интендант 26.11.35. Источник: РГАСПИ. Ф.17. Оп.114. Д.735.    

[10] НИКОНОВ Кирилл Владимирович. Род. 1896 г. Из двор. Б/оф. Б/п. Образование: 1916 г. окончил Мор. Корпус; 1925 г. СККС Штур. кл. Уч. Гражд. в. Пр. сл.: 1917 г. – Н-к Группы стор. катеров; 1918 г. — Фл. Секр. Штаба МСБМ; К-р КЛ №7  Онеж. Фл.; 1919 г. — К-р КЛ №1 там же;  1922 г. – И.д. Фл. Штур див-на с.к.,1923 г.- К-р ЭМ III ранга «Марти»; 1924 г. – Слушатель СККС; 1925 г. – Штурм. ЭМ «Петровский»; 1926 г. – Ст. Штур. КР «Коминтерн»; 1927 г. – Див. Штур. Отд. Див-на ЭМ МСЧМ; с 1/XII 1929 г. – К-р ЭМ «Петровский» МСЧМ.1932 г. – Уволен в долгосрочный отпуск. Поступление на службу в ВМФ СССР 4.11.1942 г. Капитан 1 ранга. Преподаватель Каспийского ВВМУ. Награды: Орден Красного Знамени  (ЦВМА. Ф. 3. Оп.1. Д. 1149. Л. 816); Медаль «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» (ЦАМО. Ф. 682. Оп. 1. Д. 2.).               

[11] Белобров А.П. Воспоминания. 1894-1979. – М.; СПб.: Индрик, 2008. С. 533-524.

[12] Морской сборник. 1989. №4. С.85-86.

[13] БИРН  Вальдемар  Янович. Родился в 1895 г., Латвия, Курляндская губ.; латыш; Капитан ГБ. В 1932-1935 гг. – начальник ОО МСЧМ. В 1936-1937 гг. – начальник ОО БФ. Переведен в Умостройлаг НКВД. Проживал: г. Куйбышевка-Восточная.. Арестован 26 декабря 1938 г. Приговорен: ОС при НКВД СССР 23 декабря 1940 г., обв.: ст. 58-1б УК РСФСР. Приговор: 8 лет ИТЛ. Реабилитирован 6.06.1956 г. по определению ВТ ЧФ за отсутствием состава преступления.

[14] В 1938 году И.К.Кожанов был приговорен к смертной казни как враг народа. Он написал на имя И.В.Сталина просьбу о помиловании. Бывший комфлот просил генсека поверить ему, что ни  в чем не виновен. Сталин приказал своему помощнику Поскребышеву подать письмо и тот сразу же вынул из папки исписанный лист бумаги. Вождь пробежал его глазами и начертал отказную резолюцию, произнося при этом вслух: «За кого вы меня принимате? Вы говорите, что расстояние  от мыса Сарыч до турецкого берега – самое узкое место. Не могу не согласиться с вами. Специалисты утверждают, что это так. И я сам смотрел на карту, – точно, самое узкое место. Но за кого вы нас принимаете? Что в августе месяце при штиле два корабля столкнулись в Черном море в ясную погоду и нанесли материальный ущерб советскому государству. Не вижу оснований для отмены приговора».    

[15] Приказ НКО № 2484 от 28.11.1935 г.

[16] Морской сборник. 1989. №4. С. 86.

[17] БАКУЛИН Дмитрий Иванович (9.01.1900 —  ?). Полковой комиссар 2.01.36 пр. № 10, бригадный комиссар,   Родился 11.02.1900 в г. Родники Иваново-Вознесенской губ., русский, рабочий, член ВКП(б) с 02.1918. 09.1919-01.1920 инструктор ПО 22 сд, 01.-05.1920 комиссар дивизионного театра ПО 22 сд, 05.-10.1920 начальник политпросвета ПО 22 сд, 10.1920-05.1921 председатель краевого комитета Кубано-Черноморского пролеткульта, 05.-09.1921 зав.клубом бригады 22 сд, 09.1921-01.1922 начальник агитпропотдела ПУ 1 КА, 01.1922-01.1925 начальник клуба 33 и 36 кавполков 1 КА, 01.1925-10.1927 инструктор пропаганды ПО 4 кавбригады БВО, 01.10.1927-01.05.1930 слушатель ВПАТ, 05.1930-08.1932 военком 66 кавалерийского полка ККА, 19.08.1932 — военком линкора «Парижская коммуна», 19.09.1937 — военком Ленинградской ВМБ, 02.11.1937- военком  ДВФ, 14.05.1938 — в распоряжение КУ НКВМФ, арестован 01.11.1938, освобожден 17.01.1940. Полковой комиссар (пр. НКО № 10 от 02.01.1936), бригадный комиссар (пр. НКО № 3800 от 02.11.1937). В 1921 условно исключался из ВКП(б) за нетактичное отношение к подчиненным, взыскание снято в 1929, в июне 1937 объявлен выговор за администрирование, зажим самокритики, ослабление большевистской бдительности и принятие незаконной премии от Севастопольского морского завода, исключен из ВКП(б) 10.09.1938 (за участие в белорусско-толмачевской группировке), состоящий в распоряжении КУ РККФ, уволен пр. НКВМФ № 453 от 11.10.1938 по ст.43а. Работал директором Ивановского автотранспортного техникума.

[18] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 9. Оп. 29. Д. 323. Л. 78.

[19]Там же. Л.77.

[20]Там же. Л.78.

[21]Там же. Л.77.

[22]Там же. Л. 76.

[23] РГВА. Ф. 4. Оп. 15. Д. 14. Л. 127.

[24] Российский государственный архив Военно-Морского Флота (РГА ВМФ). Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 166.

[25] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 166.

[26] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 166 об.

[27] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 167.

[28] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 167 об.

[29] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 167 об.

[30] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. Л. 121.

[31] РГА ВМФ. Ф. Р–1877. Оп. 1. Д. 35. л. 121–121 об.

[32] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 121 об.

[33] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 122.

[34] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 118.

[35] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 118 об.

[36] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 118 об.–119.

[37] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. 4, л. 120.

[38] РГА ВМФ. Ф.Р-1877. Оп. 1. Д. 35. л. 120–120 об.

[39]Архив Управления Федеральной Службы Безопасности  (УФСБ) по Санкт-Петербургу и Ленинградской области (СПб и ЛО). Д. П-62651. Т. 2. Л. 13.

[40] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-62651. Т. 2. Л. 13-14.

[41] Архив УФСБ по СПб и ЛО. Д. П-62651. Т. 2. Л. 14.

[42] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР… СПб., 2001. С.30.

[43] ТРАЙНИН Павел Алексеевич, контр-адмирал. Командующий Ладожской военной флотилией. 28.07.1941 арестован; 12.08.1941 ВКВС СССР осужден к 10 годам заключения; 11.09.1941 помилован со снятием судимости. Обвинение: оставление части имущества в Риге и беспорядочная эвакуация Либавы и Виндавы.

[44] Гангут. 2011. № 63. С. 70-84.

[45] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР…, 2001. С.30.

[46] Там же.

[47]  Боевая летопись Военно-Морского флота, 1941–1942. М.: Воениздат, 1983. С. 36.        

[48] Там же. С. 39.

[49] Там же. С. 41.   

[50] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР…, 2001. С.30.

[51] Там же.

[52]  Там же.

[53] Пузырев В.П. Беломорская флотилия в Великой Отечественной войне. – М.: Воениздат, 1981. С. 36.   

[54] Там же. С. 47.

[55] Там же. С. 54.

[56] Там же. С. 57.

[57] Пантелеев Ю.А. Полвека на флоте. – М.: Воениздат, 1974. С. 258.  

[58] Там же. С. 260.  

[59] Пантелеев Ю.А. Полвека на флоте. – М.: Воениздат, 1974. С. 263.   

[60] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР…, 2001. С.30.

[61] Там же.

[62] Лурье В.М. Адмиралы и генералы Военно-Морского Флота СССР…, 2001. С.30.

[63] Там же.

[64] Там же.

[65] Красная звезда. 1974. 24 декабря.