К 100-летию создания первого русского противогаза

Аннотация. В статье обобщён исторический опыт создания основных образцов противогазов в Российской империи.

Summary. The article generalises the historical experience of creating basic designs of gas masks in the Russian Empire.

ИЗ ИСТОРИИ ВООРУЖЕНИЯ И ТЕХНИКИ

 

БАКИН Алексей Николаевич — заместитель начальника Военной академии радиационной, химической и биологической защиты (РХБЗ) имени Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко по учебной и научной работе, полковник, кандидат биологических наук, доцент

(156015, г. Кострома, ул. Горького, д. 16);

РОГОЖКИН Юрий Александрович — доцент кафедры средств защиты от оружия массового поражения Военной академии РХБЗ имени Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко, полковник в отставке, кандидат химических наук

(156015, г. Кострома, ул. Горького, д. 16);

ГОРОШИНКИН Михаил Валерьевич — старший преподаватель кафедры средств защиты от оружия массового поражения Военной академии РХБЗ имени Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко», подполковник запаса, кандидат технических наук

(г. Кострома. E-mail: mastersk72@mail.ru).

 

«С МОИМ ПРОТИВОГАЗОМ НЕ БОЙТЕСЬ! ОН СПАСЁТ ВАС ОТ ЛЮБЫХ ГАЗОВ»

К 100-летию создания первого русского противогаза

 

31 мая 1915 года (18 мая по ст. ст.) в ходе Первой мировой войны немцы провели первую газобаллонную атаку на русском фронте. Эффект этого события не явился чем-то исключительным на фоне неудач русской армии в Восточной Пруссии, Галиции и Польше, сопровождавшихся огромными потерями среди личного состава. Однако известие о применении противником отравляющих веществ (ОВ) и незащищённости войск от нового смертоносного оружия всколыхнуло самые широкие слои населения тогдашней России, в том числе и научную общественность. И в истории химической войны, в вопросе создания средства противодействия ОВ — надёжного противогаза русские учёные сыграли исключительно важную роль.

За месяц с небольшим перед этим (22 апреля 1915 г.) подобная же газобаллонная (волновая) атака была проведена немцами на Западном фронте против французских войск. Таким образом, химическое нападение 31 мая не было неожиданностью для русского командования и руководства страны. Тем не менее сам факт применения противником нового грозного средства вооружённой борьбы вызвал у них растерянность, в значительной мере отразившуюся на первоначальных мероприятиях по обеспечению войск эффективными средствами защиты от газов. Растерянность вполне понятную — противопоставить новому грозному оружию массового поражения было нечего. В довоенное время в России противогазы имели лишь незначительное распространение: некоторые химические производства, горная промышленность, пожарные и медицинские учреждения.

Тем не менее проблема создания надёжного и мощного (способного длительное время противостоять ОВ высокой концентрации. — Прим. авт.) противогаза была решена в России ещё в конце лета 1915 года, т.е. раньше, чем в других странах — участницах войны. Однако продвижению этого важнейшего изобретения от опытных образцов к массовому производству и оснащению войск мешали бюрократические препоны. Своевременное обеспечение действующей армии эффективной защитой от ОВ, несомненно, значительно сократило бы потери русской армии от отравлений уже в начале 1916 года1.

С чего же пришлось начинать отечественным учёным и конструкторам, взявшимся за создание противоядия от нового оружия, угрожавшего жизни и здоровью миллионов русских солдат на фронте? Наследие было небогатым. Существовало несколько десятков различных типов респираторов (преимущественно противопыльных), свойства которых подробно исследовались различными авторами, в том числе и русским врачом Шабловским. Исследования выявили наилучший тип этих респираторов, а именно маску Кобрака, сделанную из батистовой ткани2.

Кроме этих образцов, на заводах химической промышленности применялись маски-повязки из марли с вкладышем, пропитанным содой, либо без всякой пропитки. К началу войны в продаже имелись также противопыльные маски, снабжённые патроном, наполненным ватой, и маски из губки.

В начале мая 1915 года до первой атаки немцев на русском фронте (рано утром 18 мая ст. ст.) организации Красного Креста приступили к изготовлению первых противохлорных масок, представлявших собой компресс из пяти-шести слоёв марли, простроченный по краям и снабжённый двумя парами тесёмок для укрепления маски на лице (маска-повязка первого образца). Длина компресса около 15 см, ширина 5—8 см. Против рта и носа имелся карман, в который вкладывалась пропитанная гипосульфитом корпия (растереблённая старая ветошь из льняной ткани, использовавшаяся как перевязочный материал. — Прим. авт.). Такие маски-повязки в начале мая 1915 года изготовлялись в довольно значительных количествах, по крайней мере в Москве, Минске и, по-видимому, в Петрограде.

Немедленно после первой газовой атаки началась лихорадочная деятельность многочисленных организаций по изобретательству и изготовлению всевозможных противогазовых средств. Координация этой деятельности, так же как и сама организация защиты войск от ОВ, были возложены на санитарную и эвакуационную часть (СЭЧ) русской армии. Должность верховного начальника СЭЧ в то время занимал член Императорского Дома генерал от инфантерии принц А.П. Ольденбургский.

Для выяснения вопросов, касавшихся выработки мер противодействия отравляющим газам, аристократ-военачальник обратился за консультациями и помощью к известному учёному-химику генерал-лейтенанту В.Н. Ипатьеву, бывшему в то время председателем комиссии по заготовке взрывчатых веществ при Главном артиллерийском управлении (ГАУ). Ипатьев, являясь не только выдающимся учёным в области химических наук, но и крупным организатором русской химической промышленности, предложил целую программу, направленную на ликвидацию опасных последствий применения противником нового оружия. Наряду с созданием собственного производства боевых газов требовалось в кратчайшие сроки обеспечить свои войска надёжной защитой.

Одним из первых шагов принца Ольденбургского на этом поприще стало его воззвание к женским организациям (институтам, гимназиям, благотворительным обществам и т.д.) с призывом начать массовое изготовление марлевых повязок. Это обращение нашло широкий отклик во всех слоях российского общества, и, как писала газета «Русский врач», «было повсеместно приступлено к изготовлению предохранительных масок».

Таким путём удалось быстро снабдить все фронтовые части масками, однако результат поспешного и кустарного производства одного из важнейших и жизненно необходимых предметов воинского снаряжения сказался, к несчастью, достаточно быстро — «действительная защита от газов была совершенно не обеспечена». В погоне за количеством изготовленных противогазовых повязок почти не обращалось внимания на их качество. Маски Красного Креста, поступавшие на фронт, оказывались либо слишком малыми, либо слишком большими. Тесёмки были плохо пришиты и быстро отрывались. Количество слоёв марли, как правило пять-шесть, было совершенно недостаточным для эффективной защиты.

Однако самое главное заключалось в том, что маски поступали на фронт без всякого предварительного их испытания в газовых камерах и проверки их действия. Неизвестно сейчас, какими данными пользовались организации Красного Креста, когда рекомендовали для изготовления шести- или десятислойные марлевые маски. Такая защита удерживала на себе слишком мало пропитки с антихлором и в лучшем случае, как позднее выяснилось, защищала в течение всего 2—3 мин. Наконец, при изготовлении пропитки была допущена грубая ошибка химического характера, делавшая защитные повязки не только бесполезными, но и усугублявшими последствия воздействия ОВ для их пользователей. Дело в том, что маски в первый период химической войны пропитывали раствором гипосульфита без добавки соды. В результате взаимодействия гипосульфита и хлора образовывались серная и соляная кислоты, которые, в свою очередь, вступали в реакцию с гипосульфитом, при этом выделялся сернистый газ. Этот опасный элемент попадал в дыхательные пути вместе с воздухом, прошедшим через маску, и неизбежно приводил к трагическому исходу. Массовое производство «народных» средств защиты было способно успокоить, а точнее, на время усыпить общественное мнение, но на фронте последствия их применения привели к тому, что авторитет «защитных средств» оказался подорванным с самого начала.

Несостоятельность первых образцов марлевых повязок потребовала научного объяснения этому и выработки средств защиты. Эта ошибка, имевшая трагические последствия, была обнаружена учёными-химиками Н.А. Шиловым и Б.М. Беркенгеймом, прибывшими на фронт и изучавшими обстоятельства гибели военнослужащих от последствий немецких газовых атак. Исследование химического состава пропитки первых образцов масок инициировало одно из первых научных исследований, касавшихся противогазового дела. Такое исследование («О продуктах реакции гипосульфита с хлором в различных условиях») было выполнено учёным-электрохимиком Н.А. Изгарышевым в Москве, в лаборатории профессора Н.А. Шилова (в Коммерческом институте).

По итогам исследования уже летом 1915 года рецепт пропитки изменили, в её состав была введена сода (в достаточном количестве), а также глицерин как предохранявшее от быстрого высыхания маски средство. Тогда же было организовано производство сухой смеси солей, из которой простым растворением изготовлялась пропитывающая жидкость. Такая смесь доставлялась на фронт в запаянных жестяных коробках, причём содержимого каждой из них было достаточно для пропитки 100 масок3.

Помимо вышеописанной маски-повязки Красного Креста в армии имелись и другие образцы масок, в том числе и маска Химического комитета ГАУ, сконструированная одним из наиболее активных работников в области противогазов в 1916—1918 гг. инженером Н.Т. Прокофьевым. Изделие состояло из 30 слоёв марли и содержало так называемую поливалентную пропитку, т.е. пропитку, обеспечивавшую защиту от группы различных отравляющих веществ.

Если предыдущие образцы соответственно их форме именовали «рыльцем», то эта маска могла быть справедливо названа «рылом». И хотя внешний вид защитной конструкции не ласкал взор наблюдателей, в маске были хорошо продуманы линия непроницаемости и способ крепления. Первые образцы маски прикреплялись к лицу посредством системы завязок. Эти влажные маски применялись в комбинации с резиновым шлемом Кумманта, что повышало надёжность их работы. Маска Химического комитета ГАУ поступила в армию в конце 1916 года и оставалась на вооружении до конца войны. В 1917 году ею снабжались преимущественно тыловые части и учреждения, в то время как действующая армия обеспечивалась универсальным противогазом Н.Д. Зелинского4. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

___________________

ПРИМЕЧАНИЯ

 

1 Фигуровский Н.А. Очерк возникновения и развития угольного противогаза Н.Д. Зелинского / Под ред., предисл. акад. М.М. Дубинина. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1952. C. 47, 49.

2 Там же. С. 54.

3 Он же. Очерк развития русского противогаза во время империалистической войны 1914—1918 гг. М.; Л.: Изд-во Академии наук Союза ССР, 1942. С. 8—11.

4 Там же. С. 18, 19.