Численность советских военнопленных в годы Великой Отечественной войны преувеличена западными аналитиками в два раза 

Аннотация. В статье с привлечением архивных документов, которые впервые вводятся в научный оборот, рассматривается вопрос о соотношении численности советских солдат и офицеров, пленённых вермахтом, и военнослужащих армий гитлеровского блока, взятых в плен Красной армией в период Великой Отечественной войны. Подвергнуты сравнительному анализу количественные данные, содержащиеся в архивных документах. Приводятся аргументы, подтверждающие наличие среди советских военнопленных большого числа гражданских лиц. Автор выявляет значительную разницу в методах подсчёта военнопленных советской и германской сторонами. Исследование демонстрирует проблему идеологического и пропагандистского нарратива, которому следуют многие западные «специалисты». Более того, некоторые отечественные исследователи слепо принимают на веру «факты», касающиеся количества советских бойцов и командиров, попавших в плен, и численности военнопленных из армий гитлеровского военного блока.

Summary. The paper resorts to archival documents first brought into scientific circulation to look at the issue of ratio between Soviet officers and men taken prisoner by the Wehrmacht, and Hitlerite servicemen captured by the Red Army during the Great Patriotic War. It compares the numerical data in archival documents, citing arguments in favor of lots of civilians among the Soviet POWs. The author reveals considerable discrepancies between the methods used to count prisoners-of-war by the Soviet and the German side. The research displays the problem of ideological and propagandist narrative followed by most so-called experts in the West. Moreover, some domestic researchers blindly take on trust the alleged facts to do with the numbers of Soviet soldiers and commanders taken prisoner, and the numbers of POWs from the armies of the Hitler military bloc.

ВОЕННОПЛЕННЫЕ: ПРОБЛЕМЫ И РЕШЕНИЯ

ПЕРЕВОЩИКОВ Дмитрий Викторович — научный сотрудник отдела исторических исследований Удмуртского института истории, языка и литературы Удмуртского федерального исследовательского центра Уральского отделения Российской академии наук, кандидат исторических наук

ИНФОРМАЦИОННАЯ ВОЙНА: ДАННЫЕ О ВОЕННОПЛЕННЫХ НЕ СООТВЕТСТВУЮТ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ

Численность советских военнопленных в годы Великой Отечественной войны преувеличена западными аналитиками в два раза

Сведения о количестве пленённых Красной армией военнослужащих из стран гитлеровского блока, с одной стороны, и советских военнопленных — с другой до сих пор вызывают немало споров. Справедливости ради надо признать: этот вопрос до сей поры недостаточно исследован и требует дальнейшего изучения, несмотря на ряд аналитических работ, затрагивающих проблему1. При этом многие авторы этих сочинений отличаются излишним доверием к тенденциозным публикациям в ФРГ2, где без серьёзной опоры на надёжные источники необоснованно завышены данные о советских солдатах и офицерах, взятых в плен, и занижена численность немецких военнопленных в СССР. Это объясняется тем, что с конца 80-х годов XX века на выводы отечественных исследователей негативно влияла определённая политическая конъюнктура. В итоге источникам, появившимся в гитлеровском рейхе, оказывалось гораздо больше доверия, чем отечественным. Эта тенденция отчасти наблюдается и сейчас, принося определённый вред объективности публикаций.

Завышая советские потери и занижая немецкие, некоторые зарубежные исследователи проявляют субъективное стремление смягчить хотя бы психологически горечь сокрушительного поражения соотечественников во Второй мировой войне. Доходит до весьма странных и нелогичных приёмов исследований: учёт германских потерь ограничивается жителями рейха в границах 1937 года. Западные исследователи Г. Убершер и В. Ветте в своей работе обозначили наиболее цитируемые и поныне в немецкой историографии данные ОКВ3 о 5,7 млн4 солдат и офицеров Красной армии, комсостава и матросов Военно-морского флота, захваченных в немецкий плен.

Эта цифра является весьма сомнительной хотя бы потому, что, во-первых, информации ОКВ (гитлеровско-нацистской структуры) доверять полностью по меньшей мере наивно, во-вторых, командование вооружённых сил фашистской Германии в число военнопленных включало также лиц, не относившихся непосредственно к РККА и Военно-морскому флоту. Среди военнопленных значились арестованные или задержанные сотрудники партийных и советских органов, партизаны и подпольщики, заложники из числа местного населения, лица, угнанные на принудительные работы, а также железнодорожники, моряки, речники, лётчики гражданской авиации, медики, работники связи, строители оборонительных сооружений, представители народного ополчения, истребительных батальонов, сотрудники НКВД СССР и милиции. Помимо всего прочего, в первые недели Великой Отечественной войны гитлеровцы захватили и отправили в концлагеря около 500 тыс. безоружных мобилизованных советских граждан, задержанных по пути в воинские части5. Фактически в число советских военнопленных, кроме солдат, матросов и офицеров РККА и ВМФ, гитлеровцы включали многих дееспособных лиц мужского пола в возрасте от 16 до 60 лет, по какой-либо причине задержанных на оккупированных территориях и отправленных в концлагеря.

Примеров, подтверждающих факт нахождения среди советских военнопленных большого количества гражданских лиц и партизан, достаточно. Так, в дулаге6 № 126, располагавшемся в Смоленске, гитлеровцы за период оккупации города истребили 60 тыс. горожан и военнопленных7. В Сырецком лагере военнопленных, находившемся в районе Киева, фашистами была оборудована печь, где сжигали партизан, коммунистов и лиц советского актива8. Начальник штаба верховного главнокомандования вермахта В. Кейтель в июле 1943 года в одном из приказов написал: «…4. Мужчины в возрасте от 16 до 55 лет, захваченные в борьбе с бандами9 в зоне военных действий, фронтовых тылах, комиссариатах восточных областей, генерал-губернаторстве и на Балканах, отныне считаются военнопленными. То же самое относится к мужчинам этой категории во вновь завоёванных областях Востока. Они должны отправляться в лагеря военнопленных, а оттуда на работу в Германию…»10. В данном случае можно не сомневаться в том, что в ходе боевых действий на оккупированных гитлеровцами советских территориях каратели захватывали и отправляли в концлагеря в качестве военнопленных не только задержанных или арестованных партизан, но и гражданских лиц, только заподозренных в сочувствии к ним. Об этом же свидетельствует приказ генерального комиссара Литвы начальнику немецкой полиции безопасности и СД Литвы от 29 июля 1943 года, где говорилось следующее: «…Соответствующий общий приказ верховного командования армии предписывает начальнику управления по делам военнопленных в Остланде принять всех пленных с помощью своих местных служебных органов в Каунасе, как только командующий полицией безопасности в Литве передаст в концлагерь всех “задержанных” в качестве пленных в ходе борьбы против “банд”»11. В июле 1941 года в лагере для военнопленных, размещавшемся в Минске, находились (по немецким данным) около 100 тыс. военнопленных и 40 тыс. гражданских заключённых12.

В 1941 году в одном из приказов нацистской службы безопасности (СД) говорилось о том, что в число военнопленных следует включать деятелей Коммунистического интернационала, ВКП(б) и других организаций, руководящих работников советских государственных органов, а также всех интеллигентов13. В ходе Нюрнбергского процесса были оглашены данные о расстрелах гитлеровцами военнопленных и мирных жителей, содержавшихся в концлагере, который находился в районе г. Рава-Русская Львовской области (шталаг14 № 325)15. По свидетельству бывшего узника П. Пальникова, в феврале 1945 года в г. Либенау (северная часть Германии) была отправлена партия заключённых, включавшая 70 русских. Их привезли в местный «исправительный» лагерь для военнопленных. В этой смешанной группе узников находились гражданские лица, а также офицеры и солдаты Красной армии16.

Таким образом, за вычетом арестованных или задержанных партизан, подпольщиков, городских и сельских жителей, а также не относившихся непосредственно к армейским структурам других категорий населения временно оккупированных районов СССР в числе советских военнослужащих, находившихся в 1941—1945 гг. в немецком плену, числились около 4 млн 60 тыс. человек17. Но и эта цифра, вероятнее всего, является преувеличенной, поскольку германское военное командование в своих публичных отчётах с пропагандистскими целями завышало количество пленённых. Многие отечественные и особенно зарубежные исследователи в своих работах совершенно не учитывают данный фактор. Нацисты рассматривали свои официальные сообщения о значительном количестве взятых в плен военнослужащих противоборствующей стороны как пропагандистский инструмент для укрепления авторитета вермахта на международной арене и подавления морально-психологической устойчивости противника. Поэтому в сводках руководящих структур германских вооружённых сил приводились, как правило, явно преувеличенные цифры пленённых солдат и офицеров враждебных армий. Широко известен факт о том, что осенью 1941 года гитлеровцы на весь мир раструбили «сенсационную» весть о 665 тыс. советских солдат и офицеров, взятых в плен под Киевом. В реальности же вся численность Юго-Западного фронта к началу оборонительной операции составляла 627 тыс. человек, причём 150 тыс. военнослужащих вообще не находились в окружении18 (из которого, кстати, прорвались к своим или перешли к партизанам ещё дополнительно не менее 150 тыс. бойцов и командиров Красной армии).

Если поверить в цифры, содержавшиеся в сообщениях ОКВ и в некоторых более поздних публикациях — 3,8 млн19 советских военнопленных к середине декабря 1941 года, то вполне логичен вывод о том, что вермахт и войска СС за первые шесть месяцев войны обезоружили и бросили за колючую проволоку свыше трёх четвертей бойцов и командиров Красной армии, оборонявшихся летом—осенью 1941 года в европейской части СССР. Почему же тогда гитлеровцам не удалось захватить Москву и Ленинград, а фронт в октябре—ноябре 1941 года — в самый тяжёлый для Советского Союза период войны — пролегал много западнее запланированной нацистскими стратегами линии Архангельск — Астрахань? Почему той же осенью в советское народное ополчение не мобилизовали глубоких стариков и 12-летних подростков, как это случилось весной 1945 года с немецким «Фольксштурмом»20 по причине крайнего истощения людских резервов фашистской Германии?

Среднемесячная численность советской действующей армии в третьем квартале 1941 года составляла около 3 млн 300 тыс. человек, в четвёртом — примерно 2 млн 800 тыс. военнослужащих21. По информации маршала А.М. Василевского, который в первый период Великой Отечественной войны занимал должность заместителя начальника Генерального штаба Красной армии, к началу декабря 1941 года в действующей армии находились около 4,2 млн солдат и офицеров22. Если бы гитлеровцам и их союзникам удалось к середине декабря захватить в плен более 3 млн советских бойцов и командиров, то между количеством военнослужащих действующей армии в третьем и четвёртом кварталах 1941 года обозначился бы явный разрыв в сторону резкого сокращения личного состава войск, и Москву можно было бы брать голыми руками. Но мы не наблюдаем ничего подобного. Уменьшение среднемесячного количества военнослужащих составило лишь 500 тыс. человек. В декабре наметился, наоборот, резкий рост численности.

Исходя из обобщённых данных, полученных из материалов Центрального архива Министерства обороны РФ, Российского государственного военного архива, Государственного архива РФ, в 1941 году общие безвозвратные потери действующей армии советских Вооружённых сил составили около 2 млн 990 тыс. солдат и офицеров23. В это число входят помимо попавших в плен убитые на поле боя, умершие от ран, пропавшие без вести. Сюда же относятся небоевые потери — скончавшиеся от болезней, суицидов, в результате чрезвычайных происшествий, а также осуждённые военными трибуналами к высшей мере наказания. Кроме того, в годы Великой Отечественной войны были нередки случаи, когда боец или командир, считавшийся в официальных документах погибшим или пропавшим без вести, позднее прибывал из партизанского отряда или освобождался из плена и после проверки в фильтрационном лагере НКВД СССР либо в запасной части Наркомата обороны вновь включался в ряды РККА и участвовал в боевых действиях. Так, уроженец г. Ижевска Г.А. Мельников перед самой войной был призван в армию Пастуховским райвоенкоматом города. Службу в рядах 98-й дивизии начал 11 июня 1941 года в должности воентехника 2 ранга, что тогда приравнивалось к званию лейтенант. В боевой биографии офицера значатся и отметка «пропал без вести», и попадание в плен24, и участие в партизанском отряде «За Родину», и служба в советских Вооружённых силах. В 1946 году Г.А. Мельников был уволен в запас. И это далеко не единственный подобный случай. Таким образом, безвозвратные потери действующей армии в течение первых 6 месяцев войны в реальности составляли цифру менее 2 млн 990 тыс. солдат и офицеров. Исходя из вышеизложенного, можно со всей уверенностью заключить: упомянутые данные о 3 млн советских военнослужащих, захваченных в немецкий плен к концу 1941 года, явно не соответствуют действительности.

Судя по данным федерального и военного архивов Германии, а также Центрального архива Министерства обороны РФ, в гитлеровских концлагерях (без учёта пересыльных лагерей — дулагов) по положению на 1 февраля 1942 года находились около 1 млн 168 тыс. советских военнопленных, к 1 сентября 1942 года — около 2 млн 50 тыс. В дальнейшем следует явное снижение количества узников, даже с учётом статистики дулагов. 1 февраля 1943 года в фашистских концлагерях содержались около 1 млн 532 тыс. человек, 1 марта 1944 — примерно 1 млн 455 тыс., 1 января 1945 — около 1 млн 680 тыс., 25 апреля 1945 года — 800 тыс. советских военнопленных25. При такой динамике в среднем в год в гитлеровских концлагерях всех видов содержались около 1 млн 500 тыс. — 1 млн 600 тыс. узников. Эти цифры в основном подтверждаются данными из исследования «Гриф секретности снят: потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах». Так, безвозвратные потери РККА и ВМФ в третьем квартале 1942 года составили около 1 млн 140 тыс. человек, в первом квартале 1943 — примерно 655 тыс., в первом квартале 1944 — около 470 тыс., в третьем квартале 1944 — не более 432 тыс., во втором квартале 1945 года — приблизительно 163 тыс. солдат и офицеров26.

В результате, учитывая пребывание в числе военнопленных значительного количества гражданских лиц, не имевших прямого отношения к армии, и высокую смертность заключённых (минимум 40 проц. из них погибли за колючей проволокой), в 1941—1945 гг. в немецком плену в реальности находились в общей сложности менее 3 млн солдат и офицеров Красной армии, а также представителей комсостава и матросов ВМФ.

Подход советской стороны к подсчёту военнопленных из армий гитлеровского блока был совершенно иным. В число лиц, взятых в плен, почти не включались подростки из «Гитлерюгенда»27, старики из «Фольксштурма», которые встретили наступавших в Германии красноармейцев с автоматами и фаустпатронами в руках. Таких «солдат» (кто выжил в ходе боёв) советские военные власти чаще всего разоружали и отпускали по домам. Не вошли в число военнопленных безоружные призывники. Не было и речи о внесении в списки лиц, захваченных в плен, немецких железнодорожников, членов строительной «Организации Тодта»28 и других представителей гражданского населения, занятых на обслуживании тыловых нужд вермахта. Не считались военнопленными задержанные члены нацистских организаций, бургомистры, некоторые другие представители местной власти, а также лица, причастные к антисоветской агитации и пропаганде. Их отправляли в лагеря для интернированных29. Контингент военнопленных состоял в основном из немцев и австрийцев — солдат и офицеров вермахта, войск СС, а также представителей иных национальностей, выступивших с оружием в руках на стороне фашистской Германии. В частности, среди них находились испанцы, французы, голландцы, бельгийцы, евреи, турки, греки, люксембуржцы, поляки, чехи, словаки, сербы, хорваты, словенцы, боснийцы, болгары, датчане, норвежцы, швейцарцы, шведы, латыши, литовцы, эстонцы и даже англичане с американцами30.

Граждан США, выступивших на стороне немецкого вермахта, вместе с другими пленными отправляли в глубь СССР, в специальные пункты для содержания пленных солдат и офицеров из Германии, а также Венгрии, Румынии и других стран — сателлитов гитлеровского военного блока. Например, по состоянию на 4 января 1946 года американские военнопленные находились в Новозыбковском (№ 327), Ленинградском (№ 339), Мценском (№ 406), Дегтярском (№ 313), Смоленском (№ 218), Ярославском (№ 276), Крымском (№ 241), Новомосковском (№ 417), Шепетовском (№ 306), Одесском (№ 159), Валгинском (№ 287), Ракверском (№ 292) лагерях. При этом количество граждан США, содержавшихся в них, было незначительным — по одному человеку в каждом вышеуказанном пункте пребывания бывших солдат и офицеров из армий гитлеровского альянса.

К 9 мая 1945 года контингент иностранных военнопленных насчитывал в общей сложности около 4 млн 377 тыс. солдат и офицеров. В это число вошли также свыше 799 тыс. человек из вооружённых сил союзных гитлеровцам стран — Италии, Финляндии, Румынии, Венгрии и Словакии31. В 1944—1945 гг. нередко случалось, что красноармейцы отпускали солдат из некоторых союзных Германии стран на все четыре стороны, если они не оказывали сопротивления. Маршал И.С. Конев, вспоминая о боях на р. Прут, упомянул в своих мемуарах следующее: «…Нужно сказать, что во многих случаях наши воины в тот период уже не брали румынских солдат в плен, а, отобрав оружие, отпускали домой»32. Иначе советский контингент иностранных военнопленных был бы ещё многочисленнее.

С 9 по 13 мая 1945 года войскам Ленинградского фронта в Латвии сдались около 189 тыс. солдат и офицеров, а также 42 генерала курляндской группы гитлеровских войск. В тот же период в зоне действия 2-го Белорусского фронта были пленены более 74,9 тыс. вражеских военнослужащих, 4-го Украинского фронта — около 71,7 тыс., 2-го Украинского — более 369 тыс., 3-го Украинского — не менее 126 тыс. человек. На всех фронтах 9—13 мая 1945 года сдались свыше 1 млн 60 тыс. солдат и офицеров из армий разгромленного противника33. По положению на 27 июня 1945 года контингент иностранных военнослужащих, взятых в плен начиная с 9 мая 1945 года, составлял 1 390 516 человек34. За период с 1 июля по 30 декабря 1945 года были ещё дополнительно приняты 119 836 ранее не учтённых бывших солдат и офицеров противника, которые до отправки в Советский Союз трудились в хозяйственной системе различных фронтов Красной армии в странах Центральной Европы35. После 9 мая 1945 года отправились в лагеря ГУПВИ36 НКВД СССР, а также в отдельные рабочие батальоны Наркомата обороны в общей сложности не менее 1 млн 591 тыс. человек, в основном немцев из вермахта и войск СС37.

Таким образом, в советском плену оказались около 6 млн солдат и офицеров из армий гитлеровского военного блока. В итоге получается, что бойцы и офицеры РККА в годы Великой Отечественной войны взяли в плен в два раза больше военнослужащих противника, чем гитлеровцы. И это с учётом того, что в советский контингент иностранных военнопленных практически не включались гражданские лица.

Относительно жителей Советского Союза в нацистском государстве нередко отсутствовало чёткое разграничение между статусами «военнопленный» и «интернированный». Немецких лагерей для интернированных на оккупированной территории СССР практически не было. Это послужило одной из причин включения большого количества советских гражданских лиц в число военнопленных, находившихся в гитлеровских концлагерях.

Учитывая всё вышеизложенное, надо со значительной долей осторожности относиться к количественным данным, извлечённым из некоторых официальных документов военных структур гитлеровской Германии.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Мухамеджанов М.М. Советские и германские военнопленные в годы Второй мировой войны (сравнительный анализ численности) // Знание, понимание, умение. 2012. № 3. С. 168—171; Роднова А.С. Проблема численности советских и немецких военнопленных в лагерях Германии и СССР в 1941—1945 гг. // Апробация. 2014. № 4. С. 32—34; Полян П.М. Советские военнопленные: сколько их было и сколько вернулось? // Демографическое обозрение. 2016. Т. 3. № 2. С. 43—68; Толмачёва А.В. Проблема плена и её влияние на соотношение потерь противоборствующих сторон на советско-германском фронте в годы Великой Отечественной войны // Великая Отечественная война в исторической памяти народа: изучение, интерпретация, уроки прошлого: сборник материалов Всероссийской научно-практической конференции с международным участием. Новосибирск, 2020. С. 259—267.

2 Hillgruber A. Hitlers Strategie, Politik und Kriegsführung 1940—1941. Frankfurt a/M, 1965; Streit C. Keine Kameraden: die Wehrmacht und die sowjetischen Kriegsgefangenen 1941—1945. Bonn, 1991.

3 ОКВ (Oberkommando der Wehrmacht (OKW)) — верховное главнокомандование вермахта (вооружённых сил) гитлеровской Германии.

4 Ueberschär G. / Wette W. Unternehmen Barbarossa. Der deutsche Überfall auf die Sowjetunion 1941. Paderborn, 1984. S. 198.

5 Россия и СССР в войнах XX века: статистическое исследование. М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2001. С. 461.

6 Дулаг — немецкий приёмно-пересыльный концлагерь для военнопленных.

7 Из сообщения Чрезвычайной государственной комиссии о массовом истреблении немецко-фашистскими захватчиками военнопленных и мирных советских граждан в г. Смоленске и его окрестностях // Преступные цели — преступные средства: Документы об оккупационной политике фашистской Германии на территории СССР (1941—1944 гг.) / Сост. Г.Ф. Заставенко и др. М.: Экономика, 1985. С. 125.

8 Из заявления свидетельницы Н.Т. Горбачёвой об уничтожении немецкими преступниками советских людей в Бабьем Яру // Там же. С. 127.

9 «Бандами» нацистское руководство называло советские партизанские отряды, а также вооружённые группы движения Сопротивления, действовавшие в странах зарубежной Европы

10 Распоряжение Кейтеля о направлении военнопленных на работу в угольную промышленность Германии // Преступные цели — преступные средства. С. 152.

11 Приказ генерального комиссара Литвы начальнику полиции безопасности и СД Литвы о передаче гражданского населения в лагеря военнопленных для отправки в Германию // Там же. С. 212.

12 Докладная записка министериального советника Дорша рейхслейтеру Розенбергу о лагере военнопленных в г. Минске // Там же. С. 132.

13 Мухамеджанов М.М. Указ. соч. С. 169.

14 Шталаг (Stalag) — немецкий концлагерь для военнопленных рядового и сержантского состава.

15 Нюрнбергский процесс: сборник материалов в 8 т. Т. 4. М.: Юридическая литература, 1990. С. 124, 125.

16 Там же. С. 224.

17 Россия и СССР в войнах XX века. С. 462.

18 Мухамеджанов М.М. Указ. соч. С. 169.

19 Штрайт К. Солдатами их не считать: вермахт и советские военнопленные в 1941—1945 годах / Пер. с нем. М.: Прогресс, 1979. С. 99.

20 «Фольксштурм» (Volkssturm) — вооружённые формирования «ополчения» в фашистской Германии. Создавались с 1944 г. с целью мобилизации мужчин в возрасте от 16 до 60 лет и предназначались для строительства и охраны тыловых оборонительных рубежей, для пополнения кадровых армейских частей, но при этом участвовали в боях с войсками Красной армии в Силезии, Венгрии, на Одере, в районе Берлина.

21 Гриф секретности снят: потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах: статистическое исследование. М.: Воениздат, 1993. С. 152.

22 Василевский А.М. Дело всей жизни. М.: Политиздат, 1978. С. 147.

23 Гриф секретности снят: потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. С. 152.

24 Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации. Ф. 58. Оп. 18001. Д. 1591. Л. 95 об.

25 Россия и СССР в войнах XX века. С. 460.

26 Гриф секретности снят: потери Вооружённых Сил СССР в войнах, боевых действиях и военных конфликтах. С. 152, 153.

27 «Гитлерюгенд» (Hitlerjugend) — молодёжная организация нацистской партии.

28 «Организация Тодта» названа по фамилии основателя — нацистского инженера Тодта. Данное объединение осуществляло строительство аэродромов, дорог и других военных объектов для нужд вермахта.

29 Кузьминых А.Л. Военный плен и интернирование в СССР (1939—1956 годы): монография. Вологда: Древности Севера, 2016. С. 154.

30 Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 9401. Оп. 2. Д. 135. Л. 309—310; Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 1п. Оп. 01е. Д. 15а. Л. 70—73.

31 Россия и СССР в войнах XX века. С. 510, 514, 515.

32 Конев И.С. Записки командующего фронтом, 1943—1945. Киев, 1987. С. 208.

33 Внешняя политика Советского Союза в период Отечественной войны: документы и материалы / Под ред. С. Майорова. Т. III. М.: ОГИЗ, 1947. C. 692.

34 РГВА. Ф. 1п. Оп. 01е. Д. 15а. Л. 69.

35 ГА РФ. Ф. 9401. Оп.1. Д. 2227. Л. 250.

36 Главное управление по делам военнопленных и интернированных.

37 Россия и СССР в войнах XX века. С. 515.