Центр тяжести всех манёвров должен быть перенесён на боевые действия войск…

Аннотация. Статья освещает проблемы полевой выучки, тылового обеспечения частей и соединений, а также подготовки военных кадров, вскрытые командованием Красной армии в ходе манёвров войск трёх приграничных округов в 1925 году. Она дополнена публикацией архивных документов, содержащих анализ этих проблем.

Summary. The article highlights the problems of field training, logistical support of units and formations, as well as military personnel training, revealed by the Red Army Command during the manoeuvres of three near-border districts in 1925. The article is supplemented by the published archival documents containing an analysis of these problems.

ВОЕННОЕ ИСКУССТВО

 

КОРШУНОВ Эдуард Львович — начальник 43-го научно-исследовательского отдела (военной истории Центрального региона РФ) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, полковник

(пгт. Прохоровка Белгородской обл. E-mail: himhistory@yandeх.ru);

ЩЕРБА Александр Николаевич — старший научный сотрудник 44-го научно-исследовательского отдела (военной истории Северо-Западного региона РФ) Научно-исследовательского института (военной истории) Военной академии Генерального штаба ВС РФ, доктор исторических наук, профессор

(г. Санкт-Петербург. E-mail: a.n.sherba@mail.ru).

 

«ЦЕНТР ТЯЖЕСТИ ВСЕХ МАНЁВРОВ ДОЛЖЕН БЫТЬ ПЕРЕНЕСЁН НА БОЕВЫЕ ДЕЙСТВИЯ ВОЙСК…»

 

После Гражданской войны началось массовое сокращение численности Рабоче-крестьянской Красной армии (РККА) с целью привести её в соответствие экономическим возможностям государства и потребностям обороны.

В мае 1925 года начальник Главного управления (ГУ) РККА В.Н. Левичев в докладе «О милиционно-территориальном строительстве», подготовленном для пленума Реввоенсовета (РВС) СССР, указал, что «система организации вооружённых сил мирного времени составляет сложнейшую задачу для каждого государства, а для нашего Союза эта задача углубляется ещё тем, что, во-первых, наши экономические возможности ограничивают известным скромным пределом расхода средств на армию, во-вторых, мы против себя имеем коалицию врагов с армиями большей численности и, в-третьих, технически мы слабее противников. Эти последние два обстоятельства обязывают наш Союз, независимо от средств, подготовить и выставить определённое количество войсковых соединений с началом возникновения военных действий и обучить военному делу всё способное население носить оружие (так в документе. — Прим. авт.)»1.

Несмотря на различные взгляды на строительство советских Вооружённых сил, в т.ч. радикальные, было принято решение использовать проверенный на практике опыт старой русской армии. Необходимо было в максимально короткие сроки осмыслить и адаптировать его к новым социально-экономическим реалиям. Ещё 13 августа 1918 года приказом народного комиссара по военным и морским делам № 688 была образована Военно-историческая комиссия по описанию войны 1914—1918 гг., позднее переименованная в Военно-историческую комиссию. 30 апреля 1921 года она была включена в состав Штаба РККА, 19 мая 1923 года подчинена непосредственно Реввоенсовету Республики, 28 марта 1924 года преобразована в военно-исторический отдел Штаба РККА. 10 февраля 1925 года он был переименован в Управление по исследованию и использованию опыта войны2. Деятельность данного учреждения позволила обобщить и систематизировать опыт, накопленный русской армией во время Первой мировой войны и в предшествующий период. Были выработаны подходы к использованию этого опыта в деятельности органов военного управления и войсковой практике.

Ключевой проблемой стала организация боевой подготовки войск (сил), от которой в решающей степени зависит уровень их боевой готовности и боеспособности. В 1923 году руководство РККА неоднократно докладывало в Совнарком СССР о состоянии армии, обращало внимание правительства на необходимость повышения уровня боевой подготовки соединений и частей, констатируя, что «армия ещё не вышла из состояния длящихся в течение двух лет реорганизации и демобилизации»3. Необходимо было поднять на качественно новый уровень боевую подготовку войск с использованием мощного потенциала опыта русской армии.

Решение данной проблемы было одной из главных целей военной реформы 1924—1925 гг.4 С началом создания новой системы боевой подготовки в 1923—1924 гг. возникли острые проблемы обеспечения единства методов подготовки территориальных5 и кадровых6 частей, а также разработки основных положений учебных планов для всех военно-учебных заведений. Для решения этих и ряда других проблем при Реввоенсовете СССР был образован Совет по подготовке РККА7. Его возглавил заместитель председателя РВС М.В. Фрунзе. В соответствии с Положением о Совете по подготовке РККА он был совещательным органом по ряду вопросов, начиная с «общего руководства по подготовке Вооружённых сил СССР во всех отношениях и всех категорий»8.

В 1924—1925 гг. продолжался поиск оптимальной модели управления системой боевой подготовки войск. 27 мая 1924 года Управление по войсковой подготовке было выделено из Штаба РККА и переименовано в Управление боевой подготовки РККА9.

В сентябре 1924 года Инспекторат РККА разработал и разослал в войска план боевой подготовки на год обучения, Управление боевой подготовки РККА разработало предложения по созданию системы обучения войск. Начиная с 1925 года боевая подготовка войск проводилась в соответствии с планами, разработанными данным управлением10.

В сентябре—октябре 1924 года Инспекторат РККА и Управление боевой подготовки были упразднены, созданы инспекции родов войск. Эта реорганизация не оправдала себя, и в 1925 году Инспекторат РККА и Управление боевой подготовки вновь были выделены в самостоятельные органы11.

Качество организации боевой подготовки впервые было оценено в ходе инспектирования войск, находившихся в Октябрьском лагере Московского военного округа12, председателем Реввоенсовета М.В. Фрунзе, о чём Реввоенсовет СССР объявил своим приказом № 740/147 от 16 июля 1925 года.

В то время оставался открытым вопрос о формах контроля боевой подготовки, т.к. выборочное инспектирование войск руководящим составом и Инспекцией РККА не позволяло комплексно оценить уровень их боеготовности и боеспособности. В связи с этим, несмотря на идеологические постулаты и резко негативное отношению ко всему, что было связано с царской армией, руководство РККА обратилось к дореволюционному опыту. Немалую роль сыграло то, что в РККА служило значительное число бывших офицеров царской армии, многие из которых занимали высокие посты и могли использовать её богатый опыт в повседневной практике13. К середине 1920-х годов Управление боевой подготовки РККА начало планировать проведение крупных манёвров, которые практиковались в дореволюционной армии14.

Летом и осенью 1925 года были проведены манёвры войск трёх приграничных военных округов — Ленинградского (18—21 августа), Западного (30 августа — 1 сентября) и Украинского (3—7 сентября). Эти первые в РККА крупномасштабные учения были существенным позитивным шагом по пути повышения качества боевой подготовки и боеготовности войск. Ход манёвров контролировали руководители РККА — инспектор кавалерии С.М. Будённый и начальник оперативного управления Штаба РККА В.К. Триандафиллов, представители Инспекции РККА и инспекторатов военных округов15.

На манёвры были приглашены иностранные наблюдатели, которые по их окончании представили в Штаб РККА свои соображения о ходе и результатах манёвров16.

Они не носили новаторского характера и не преследовали цели освоения войсками новых форм вооружённой борьбы. Цели были гораздо скромнее. Так, войскам Ленинградского военного округа (ЛВО) была поставлена задача: «Проверить тактическую подготовку войск в ведении атаки укреплённой позиции и проведении короткого контрманёвра против прорвавшегося противника»17. Войскам Западного военного округа (ЗВО): «Создать наиболее благоприятные условия для манёвров авиационных частей округа, проводимых с целью общей проверки подготовки военных воздушных сил к войне… уяснить характер взаимодействия пехоты и конницы с авиацией»18. Манёвры Украинского военного округа (УВО) должны были выявить: «Способность конницы во встречном столкновении захватить и удержать до подхода стрелковых частей выгодные рубежи. Способность авиации обнаруживать движение и подход к полю сражения различных родов войск. Выявить характер боевой работы конницы и авиации на поле сражения»19.

Таким образом, цели манёвров, определённые Штабом РККА, носили ограниченный характер. Фактически войска должны были выполнять частные задачи.

Ход учений детально проанализировали представители Штаба и Инспекции РККА, обобщив положительный опыт и недостатки. В числе положительных сторон была отмечена политическая работа в войсках и среди населения20.

Гораздо больше было выявлено недостатков. Они касались всех аспектов действий войск: работы штабов, разведки, состояния связи, маскировки, материально-технического обеспечения и др. Важнейшим из выводов стал следующий: «Руководство манёврами в смысле определения ходов маневрирующих сторон и постановки вводных заданий почти совершенно отсутствовало, в результате чего стрелковые дивизии с самого начала пошли в разные стороны, и столкновения пехоты не было»21. В связи с этим, оценивая состояние тактической подготовки войск, заместитель начальника Штаба РККА С.А. Пугачёв отметил, что «степень подготовки их пока кончается на роте, редко на батальоне»22. Он поставил вопрос: «Центр тяжести всех манёвров должен быть перенесён на боевые действия войск вместо проводившегося в настоящем году испытания выносливости их на походе»23.

Манёвры выявили разницу в боевой подготовке и материально-техническом обеспечении кадровых и территориальных дивизий, состояние снабжения которых дало основания поставить вопрос об их боеспособности. Это касалось 2-й и 100-й территориальных стрелковых дивизий.

Несмотря на все недостатки, манёвры сыграли важную роль и с того времени начали входить в постоянную практику подготовки Красной армии как наиболее эффективная форма совершенствования полевой выучки войск и органов управления. В своих указаниях по подготовке войсковых манёвров в округах в 1926 году начальник Штаба РККА М.Н. Тухачевский пояснял: «Манёвры должны служить для нас не только отображением печальной действительности, но должны явиться для Штаба РККА средством по внедрению наших взглядов, наших методов, наших уставов, наших инструкций»24.

Преемница и продолжательница традиций дореволюционной русской и Красной армий — современная Российская армия аккумулировала всё лучшее, что накопили её предшественницы. В 2017 году в Вооружённых силах РФ проведены свыше 15 тыс. мероприятий боевой подготовки, более 1,4 тыс. межвидовых, 204 двусторонних, 35 международных учений25. В постоянном совершенствовании высшей формы обучения войск (сил) — практики проведения манёвров современные защитники России используют богатейший опыт своих предшественников. <…>

Полный вариант статьи читайте в бумажной версии «Военно-исторического журнала» и на сайте Научной электронной библиотеки http:www.elibrary.ru

 

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 4. Оп. 2. Д. 3. Л. 152; Цит. по: Реформа в Красной армии. Документы и материалы. 1923—1928 гг. в 2 кн. Кн. 1. М; СПб.: Летний сад, 2006. С. 701, 702.

2 Реформа в Красной армии… С. 682.

3 Там же. С. 680.

4 Подробнее см.: Реформа военная 1924—25 / Военная энциклопедия в 8 т. Т. 7. М.: Воениздат, 2003. С. 223.

5 Территориальные соединения и части — воинские формирования Вооружённых сил СССР в 1920—1930-е гг., создававшиеся на основе территориально-милиционной системы, основанной на их содержании в мирное время с минимально необходимым количеством кадровых военнослужащих (главным образом, командно-начальствующего состава) и обучении в этих соединениях и частях приписанного к ним переменного состава методом вневойсковой подготовки и на краткосрочных учебных сборах в территориально-милиционных формированиях, комплектовавшихся по территориальному признаку (Территориально-милиционная система / Военный энциклопедический словарь. М.: Воениздат, 2007. С. 721).

6 Кадровые соединения и части входят в состав постоянной регулярной армии, созданной и функционирующей на принципах кадровой системы — системы организации вооружённых сил государства, основанной на содержании их в мирное время в сокращённом составе при наличии военно-обученных контингентов запаса, обеспечивающих мобилизационное развёртывание войск (сил) в случае войны. В СССР в 1920—1930 гг. кадровая система применялась в сочетании с территориально-милиционной (Кадровая армия / Военный энциклопедический словарь. С. 305).

7 Приказ РВС СССР от 9 апреля 1924 г. № 530 «Об образовании при Реввоенсовете Союза ССР Совета по подготовке РККА» // РГВА. Ф. 4. Оп. 3. Д. 2164. Л. 267, 267 об. Опубликовано: Реформа в Красной армии… С. 136.

8 Наряду с упомянутым в компетенцию Совета по подготовке РККА входили следующие вопросы: общее руководство и содействие развитию военно-научной мысли во всех учебных заведениях и военных академиях РККА и флота; установление единства системы и методов подготовки территориальных и кадровых частей, командного, политического и специального состава армии и флота, а также определение целей и основных положений учебных планов для всех военно-учебных заведений и военных академий; рассмотрение типов оружия и важнейших боевых средств; рассмотрение кандидатур преподавательского состава военных академий (Положение о Совете по подготовке Рабоче-Крестьянской Красной армии // РГВА. Ф. 33987. Оп. 2. Д. 237. Л. 274, 275. Опубликовано: там же. С. 137, 138).

9 Реформа в Красной армии… С. 683.

10 Предложения Управления боевой подготовки РККА о мерах по улучшению обучения и подготовки Красной армии (РГВА. Ф. 33989. Оп. 1. Д. 5. Л. 81—85 об. Опубликовано: там же. С. 231—238).

11 История военной стратегии России / Под ред. В.А. Золотарёва. М.: Кучково поле, 2000. С. 206.

12 Октябрьское поле (до 1922 г. — Военное поле) — местность на северо-западе Москвы, в западной части бывшего Ходынского поля. В XIX — начале XX вв. использовалось для учений армейских частей, расположенных в Ходынских военных лагерях. На поле располагались пушечные мишени, артиллерийские склады и учебные укрепления. В 1922 г. в ознаменование пятилетия Октябрьской революции поле переименовали в Октябрьское, военные лагеря — в Октябрьские.

13 В рядах Красной армии и флота в годы Гражданской войны служили около 75 тысяч офицеров и генералов старой русской армии, опыт и знания которых сыграли важную роль в строительстве советских Вооружённых сил и руководстве ими на полях сражений (Гражданская война и военная интервенция в России 1917—22 / Военный энциклопедический словарь. С. 213).

14 Подробнее см.: Коршунов Э.Л., Щерба А.Н. Манёвры в русской армии конца XVII — начала XX века // Военно-исторический журнал. 2017. №10. С. 14—22.

15 РГВА. Ф. 4. Оп. 1. Д. 158. Л. 5.

16 Например, 20 августа 1925 г. в Луга-лагере иностранные гости выступили на разборе учений (Там же. Л. 25, 26). Более подробными были замечания о манёврах Западного военного округа немецких гостей: «Обстановка, которая была положена в основу манёвра, соответствовала обстановке на войне и предоставляла командующим группами полную свободу для принятия решений…» (Там же. Л. 29—40).

17 Там же. Л. 5.

18 Там же. Л. 6.

19 Там же. Л. 13, 14.

20 Там же. Л. 16. Необходимо отметить, что манёвры проводились не на специально оборудованных полигонах, а на той местности, на которой войскам предстояло действовать в случае начала военных действий.

21 Там же. Л. 15.

22 Там же. Л. 11.

23 Реформа в Красной армии… С. 421.

24 Подробнее см.: Указания начальника Штаба РККА М.Н. Тухачевского от 5 января 1926 г. С.А. Пугачёву, В.К. Триандафиллову, Я.К. Берзину по подготовке войсковых манёвров в округах (РГВА. Ф. 7. Оп. 1. Д. 230. Л. 87. Опубликовано: Реформа в Красной армии… С. 470, 471).

25 Вооружённые силы Российской Федерации за год // Красная звезда. 2017. 29 декабря; интернет-ресурс: http://www.redstar.ru.

(Окончание следует)