Артиллерийское вооружение броненосных крейсеров Российского флота в 70—90-х годах XIX века

Аннотация. В статье рассматриваются вопросы формирования в русском флоте в 1870—1890-х годах взглядов на калибр, состав и размещение артиллерии броненосных крейсеров, предназначенных для действий на морских коммуникациях противника. Приводится сравнительный анализ с кораблями английского флота.

Summary. The paper examines how views were formed in the Russian Navy in the 1870s — 1890s on the caliber, composition and deployment of armored cruiser artillery intended for action in the enemy naval communications. It also gives a comparative analysis with British Navy vessels.

ФЕДЕЧКИН Алексей Дмитриевич — капитан 3 ранга запаса, кандидат исторических наук

«ЧИСЛО ОРУДИЙ, ТАК И КАЛИБР ИХ ДОЛЖНЫ ОТВЕЧАТЬ ТОЛЬКО ГЛАВНОЙ СВОЕЙ ЦЕЛИ…»

Артиллерийское вооружение броненосных крейсеров Российского флота в 70—90-х годах XIX века

К середине 70-х годов XIX векав военно-морских кругах России необходимость создания океанских крейсеров с поясной бронёй по ватерлинии, предназначенных для воспрепятствования морской торговле Британии, стала очевидной. Наряду с защищённостью, быстроходностью и автономностью важной характеристикой таких кораблей считалось сильное вооружение, выбор оптимального состава которого был одной из ключевых проблем для русских военно-морских специалистов.

При этом высказывавшаяся многими из них идея «нанести существенный вред всякому противнику», включая мореходные броненосцы, требовала установки артиллерии «самого большого калибра и дальнего полёта», что вело к значительному росту водоизмещения и, как следствие, удорожанию будущих «истребителей торговли»1. Более рациональный шаг виделся в создании огневого превосходства лишь над небронированными кораблями неприятеля и его вооружёнными коммерческими пароходами, встреча с которыми при действиях на коммуникациях считалась наиболее вероятной.

Подобных взглядов придерживался, например, известный русский кораблестроитель контр-адмирал А.А. Попов, разработавший в 1869 году проект океанского броненосного крейсера водоизмещением 4600 тонн.

Справедливо полагая, что «число орудий, так и калибр их должны отвечать только главной своей цели», он считал возможным вооружить корабль немногочисленными 203-мм орудиями, превосходившими по дальнобойности и мощности боеприпасов 160- и 178-мм артсистемы большинства британских крейсеров того времени.

Его идеи нашли воплощение при постройке в 1870—1879 гг. полуброненосного фрегата «Генерал-Адмирал», вооружённого четырьмя 203-мм/22 нарезными орудиями, размещёнными на протяжённых спонсонах в средней части корпуса. Орудия имели поворотные платформы и могли перемещаться на противоположный борт, обеспечивая сосредоточение огня. В дополнение к ним в оконечностях устанавливались два 152-мм орудия с длиной ствола в 24 калибра2.

В итоге проектный вес бортового залпа крейсера (с учётом перемещения всей 203-мм артиллерии на один борт) составлял 425,7 кг. Это значительно превышало аналогичный показатель (201—236 кг) для наиболее многочисленных английских неброненосных корветов того времени типов «Жюно», «Эклипс», «Брайтон» и «Эктив»3.

Высокие ударные возможности корабля, вполне соответствовавшие поставленным задачам, привели к мысли об установке на перспективных боевых единицах орудий калибром не выше 203 мм и ограничении общего веса их артиллерийского вооружения 3—6 проц. от водоизмещения, что позволяло существенно улучшить быстроходность, автономность и броневую защиту.

Вместе с тем заметным недостатком явилась невозможность быстрого перемещения артустановок главного калибра «Генерал-Адмирала» для стрельбы с одного борта, занимавшего «при всех благоприятных обстоятельствах» до 10 минут и вынуждавшего на время полностью прекращать огонь. Одновременно обращала на себя внимание и относительно невысокая скорострельность тяжёлой артиллерии, ставшая одной из причин пересмотра состава вооружения на строившемся однотипном корабле — «Герцоге Эдинбургском». На нём предполагалось установить лишь десять 152-мм/24 орудий (в т.ч. два в оконечностях и восемь бортовых) с весом залпа 236 кг, однако впоследствии подобный состав вооружения признали недостаточным для океанского крейсера фрегатского ранга4.

Тем не менее необходимость установки многочисленной скорострельной среднекалиберной артиллерии в дополнение к тяжёлым орудиям стала очевидной уже в первой половине 70-х годов XIX века. Достичь их оптимального сочетания удалось в 1874—1878 гг. в ходе сооружения по проекту А.А. Попова крейсера «Минин» водоизмещением 5740 тонн с поясной защитой по ватерлинии.

В окончательном варианте его вооружение включало четыре 203-мм/22 пушки на спонсонах и двенадцать 152-мм/24 пушек в бортовой батарее с массой бортового залпа 414 кг, позволявших действовать «по направлению различных углов обстрела» без перевода орудий с борта на борт5. Дополнением служили четыре 87-мм пушки, предназначенные для защиты от минных катеров и миноносок, являвших собой всё возраставшую угрозу.

Артиллерия корабля давала необходимое огневое преимущество практически над всеми английскими небронированными крейсерами, включая наиболее сильные «Инконстант» и «Шах». Это отмечал, например, капитан 2 ранга С.О. Макаров, считавший, что удачно подобранное вооружение «Минина» способно «обеспечить от всякой попытки сопротивления со стороны купеческого судна» и помочь «выдержать бой с лёгкими неприятельскими крейсерами, с которыми он может быть поставлен в необходимость иметь дело»6.

Тот же состав вооружения, обеспечивавший требуемые дальнобойность и скорострельность, впоследствии был предложен при постройке более совершенных полуброненосных фрегатов «Владимир Мономах» и «Дмитрий Донской», спроектированных А.А. Поповым и являвших собой развитие конструкции «Минина».

Несмотря на справедливые опасения, что их сильная и многочисленная артиллерия может быть завалена во время боя обломками рангоута, орудия обоих крейсеров первоначально предполагалось размещать открыто, что объяснялось стремлением избежать ухудшения остойчивости и возможной строительной перегрузки. «Никак я не могу согласиться с тем, чтобы орудия прикрывать палубой, и считаю ошибкой, если бы на “Минине”, “Герцоге Эдинбургском” и “Генерал-Адмирале” и им подобных орудия были бы прикрыты батареей…», — писал в 1881 году адмирал С.С. Лесовский7.

Кроме того, многие эксперты того времени не без оснований полагали, что разрывные снаряды в замкнутом помещении нанесут гораздо больший ущерб, чем на открытой палубе. «Все опасности открытой батареи… всё-таки менее значительны, чем те, которым подвергаются, заключая орудия в закрытые тесные пространства, где даже одна взорвавшаяся бомба может сразу привести в негодность несколько столь сложных теперь орудийных механизмов…», — утверждал, например, французский инженер П. Дизлер8.

Появление к концу 70-х годов ХIХ века в английском флоте кораблей с поясной защитой и сильной артиллерией, предназначенных для защиты морской торговли, привело руководство Морского министерства к мысли о необходимости увеличения огневой мощи строившихся фрегатов. Первоначально их предполагалось оснастить новыми 229-мм облегчёнными артсистемами, которые, как считалось, могли бы устойчиво действовать против «тяжело вооружённых неприятельских крейсеров, когда нельзя избежать встречи с ними». Однако данное решение, выдвинутое в ноябре 1880 года по инициативе управляющего министерством контр-адмирала А.А. Пещурова, влекло за собой заметную строительную перегрузку, компенсировать которую пришлось бы за счёт сокращения количества топлива или среднекалиберной артиллерии. С последним категорически не соглашались специалисты Морского технического комитета (МТК), полагавшие, что отечественные броненосные крейсера, «имея главным назначением действия против торгового неприятельского флота», не нуждались в увеличении веса и калибра артиллерии9. При этом часть артустановок предлагалось заменить более скорострельными 107-мм и даже оснастить один из строившихся фрегатов исключительно 152-мм артиллерией в надежде, что в операциях в океане «придётся преимущественно иметь дело с неброненосными крейсерами», для поражения которых будет важно «число, а не калибр орудий».

Однако в этом случае в значительной степени утрачивалась способность противостоять бронированным крейсерам вероятного противника, число которых в отдалённых водах заметно увеличивалось. Данное обстоятельство, очевидно, было принято во внимание руководством Морского министерства, которое в апреле 1881 года распорядилось сохранить на фрегатах 203-мм орудия. При этом задерживавшийся в постройке «Дмитрий Донской» в отличие от «Владимира Мономаха» решили оснастить перспективными артсистемами с длиной ствола в 30 калибров, обладавшими «не меньшею разрушительной силой, чем 9-дм [229-мм] облегчённые пушки»10. Из-за существенного роста веса (21,2 т против 13,07 у прежних образцов) число тяжёлых орудий на крейсере пришлось сократить до двух, увеличив одновременно до 14 количество 152-мм орудий.

Помимо изменений в составе вооружения новый управляющий Морским министерством вице-адмирал И.А. Шестаков распорядился в январе 1882 года внести в конструкцию «Дмитрия Донского» «дополнения в надводной части с целью обратить батарею из четырнадцати 6-дм [152-мм] пушек в закрытую вполне». Кроме защиты среднекалиберной артиллерии от обломков рангоута в бою, это решение обеспечивало более удобную и безопасную работу личного состава у орудий, важность которой подчёркивали как отечественные, так и иностранные эксперты. «Устроив крытую батарею в продолжительном крейсерстве в военное время, — полагал, например, командир «Минина» капитан 1 ранга П.Н. Назимов, — прислуга орудий может всегда находиться при орудиях, что невыполнимо при открытой…»11. Аналогичных взглядов придерживался и первый лорд британского адмиралтейства К. Кей, отмечавший, что «люди в закрытой батарее будут более спокойны, а их внимание не будет отвлечено работами и иными событиями, происходящими на палубе»12.

Над батареей на «Дмитрии Донском» решено было разместить две 203-мм/30 артустановки в открытых бортовых спонсонах. Этот шаг хотя и снижал остойчивость корабля, тем не менее существенно увеличивал действительность огня за счёт подъёма орудий над водой13. «С предложенными переменами в постройке надводной части фрегата и расположения артиллерии в закрытой батарее… фрегат не только не утратит морских и боевых качеств, но и получит возможность выгоднее действовать артиллерией», — обосновывал свои решения И.А. Шестаков14. Предложенную им схему размещения орудий признали удачной, внедрив её с изменениями на последующих типах отечественных океанских «истребителей торговли».

В итоге на момент вступления в строй в 1885 году «Дмитрий Донской», как и его прототип, обладал значительной огневой мощью. Так, по массе бортового залпа (415,45 кг) фрегат превосходил большинство британских крейсеров, спущенных на воду в 1875—1880 гг., включая корветы типа «Комю» (Comus) (303,3 кг) и «Айрис» (157,5 кг)15. При этом, по оценкам отечественных специалистов, 203-мм/30 артсистемы обладали способностью «с успехом действовать на близких дистанциях» и против брони «толщиной в 6 дм [152 мм]»16. Последнее свойство давало русскому крейсеру реальную возможность «сражаться не только со всеми неброненосными судами иностранных флотов, но и с броненосцами, построенными до 70-х гг. этого столетия…»17.

Однако широкое внедрение в середине 1880-х годов в зарубежных флотах сталежелезной брони с более высокой стойкостью к пробитию вскоре потребовало усовершенствования артиллерийских систем. Итогом стало принятие на вооружение 203- и 152-мм орудий с увеличенной до 35 калибров длиной ствола, спроектированных в 1885 году членом Артиллерийского отделения МТК штабс-капитаном А.Ф. Бринком и превосходивших по мощи прежние образцы18.

Так, новая 203-мм/35 пушка обладала «пробивающей способностью, почти равной пробивающей способности 11-дм  [280-мм] крупповских орудий»19. Эти артсистемы были установлены на броненосном крейсере «Адмирал Нахимов» водоизмещением 8470 тонн, строившемся изначально по образцу британских броненосцев 2 класса «Имперьюз» и «Уорспайт». Вошедший в строй в 1888 году корабль получил артиллерию главного калибра из восьми 203-мм/35 в бронированных барбетах и десяти 152-мм/35 орудий в закрытой батарее. Но, несмотря на высокую огневую мощь, подобное вооружение сочли избыточным для действий против неприятельской морской торговли, и этот тип крейсера не получил дальнейшего развития. Более выгодным представлялось совершенствование конструкции «Дмитрия Донского», схема размещения артиллерии которого легла в основу при определении оптимального состава вооружения его увеличенного варианта — 6000-тонного полуброненосного фрегата «Память Азова». При этом, сохранив открытое расположение 203-мм/35 орудий на верхней палубе, две из четырнадцати 152-мм/35 батарейных пушек решили установить в оконечностях в диаметральной плоскости, что значительно усиливало «погонный» и «ретирадный» огонь.

Однако к началу стапельных работ в 1886 году вследствие изменения системы бронирования и схемы энергетической установки водоизмещение крейсера выросло более чем на 300 тонн, приведя к увеличению осадки. Стремясь уменьшить нежелательное переуглубление, МТК предложил заменить 203-мм/35 пушки двумя 152-мм/35, доведя их число до 16. Такое решение комитета встретило резкое возражение со стороны И.А. Шестакова, справедливо считавшего, что подобная замена «значительно ослабит боевую способность фрегата как крейсера при погоне за неприятелем»20. В итоге (исходя, видимо, из необходимости обеспечить сильный носовой огонь) на крейсере упразднили лишь кормовую «шестидюймовку», заменив её более лёгкой 47-мм пушкой.

Но, несмотря на все эти изменения, фрегат по весу бортового залпа (521 кг) в 1,4 раза превосходил «Дмитрия Донского» и 1,13 раза «Владимира Мономаха»21. Благодаря высокой начальной скорости снарядов (578—580 м/с) 203-мм и  152-мм орудия крейсера на расстоянии 10 кб обеспечивали пробитие соответственно 285 и 200 мм сталежелезной брони22. Вместе с тем общее количество скорострельной артиллерии на фрегате признавалось недостаточным, делая впоследствии «настоятельно необходимым» увеличение числа малокалиберных орудий23.

Неуклонное возрастание огневой мощи полуброненосных фрегатов свидетельствовало о выработке к концу 1880-х годов в отечественном флоте устойчивых взглядов относительно их вооружения. Но данный конструктивный тип кораблей по своим скоростным качествам и автономности уже не в полной мере удовлетворял задачам воспрепятствования неприятельской морской торговле. Кардинально улучшить указанные характеристики представлялось возможным лишь за счёт существенного роста водоизмещения, позволявшего одновременно расширить состав артиллерии. Необходимость усиления последней вызывалась и изменившимися взглядами на боевое использование броненосных крейсеров, одной из задач которых, по мнению ряда отечественных экспертов, должны были стать действия против отдалённых портов и пунктов базирования неприятеля.

Так, например, капитан 2 ранга А.М. Доможиров полагал целесообразным в случае войны сосредоточить основные усилия «к разгромлению угольных станций» противника, для которого «вера в пар и надежда иметь всегда уголь» составляли «единственную силу»24. Для этих целей он предлагал сооружать боевые единицы водоизмещением не менее 9500 тонн с поясной бронёй и сильной артиллерией, чтобы иметь возможность не только «вступать в бой с судами, но, когда понадобится, то и атаковать укреплённые станции»25. В состав вооружения планировалось включить не менее четырнадцати 152-мм/35 и до четырёх  203-мм/35 орудий, обеспечивавших в том числе сильный огонь в оконечностях.

Идеи А.М. Доможирова были во многом реализованы при сооружении крейсера 1 ранга «Рюрик» водоизмещением свыше 10 900 тонн, оснащавшегося по проекту четырьмя 203-мм/35 и шестнадцатью 152-мм/35 орудиями. Однако наметившийся к началу 90-х годов XIX века прогресс в области морской артиллерии и появление в иностранных флотах установок калибром до 152 мм с увеличенной скоростью стрельбы вынудили отечественных специалистов пересмотреть состав вооружения нового корабля. Так, крейсер впервые в русском флоте оснастили шестнадцатью 152-м/45 пушками системы Г. Канэ в закрытой батарее, заменив ими предусмотренные проектом артустановки с длиной ствола в 35 калибров26. Новые орудия имели более высокую начальную скорость снаряда (первоначально — свыше 640 м/с) и, как следствие, обладали в 1,4 раза большей бронепробивающей способностью27. Также по указанию нового управляющего Морским министерством вице-адмирала Н.М. Чихачёва шесть 120-мм/45 орудий Канэ на станках на центральном штыре были помещены на верхней палубе вместо 47-мм пушек Гочкисса.

Благодаря многочисленной крупно- и среднекалиберной артиллерии русский корабль по весу бортового залпа (578 против 572 кг) не уступал новейшим британским бронепалубным крейсерам «Блейк» и «Бленхэйм»28. Вместе с тем некоторые из отечественных экспертов находили состав вооружения «Рюрика» избыточным. Так, командир корабля капитан 1 ранга П.Н. Вульф отрицал необходимость для больших крейсеров «быть способными вступить в бой с береговыми укреплениями и тяжёлыми судами береговой обороны», считая главным их предназначением уничтожение коммерческого флота. Исходя из этих задач, он полагал возможным ограничить «боевые средства» кораблей артиллерией калибра 152 мм и 120 мм (не менее 26 таких орудий) и направить полученную «экономию от веса» на увеличение быстроходности и запасов топлива.

«Остановившись на скорострельной артиллерии не выше 6 дм [152 мм], — писал П.Н. Вульф в феврале 1893 года, — мы можем поставить её возможно больше и при этом останемся в барышах как по стоимости, так и весу артиллерии…»29. При этом размещение орудий должно было обеспечивать максимальный погонный огонь при любом волнении моря, перекрёстную стрельбу мелкой артиллерии (до двадцати четырёх 47- и 37-мм пушек) «кругом всего борта», а также полный траверзный огонь «по длине всего судна» за счёт равномерного расположения артустановок.

Несмотря на рациональность, идеи П.Н. Вульфа не встретили поддержки управляющего Морским министерством, распорядившегося сохранить систему вооружения «Рюрика» при постройке его усовершенствованного варианта — крейсера 1 ранга «Россия». Учитывая настоятельную необходимость внедрения к тому времени «скорострельных орудий большого калибра», на нём установили 203-мм/45 пушки, спроектированные А.Ф. Бринком по образцу 152-мм/45 орудий Канэ. Существенное удлинение ствола и применение зарядов бездымного пороха в 33,4 кг позволили достичь начальной скорости снаряда в 900 м/с и превзойти в дальности стрельбы (до 70 кб) и бронепробиваемости (450 мм железной брони на дистанции в 5 кб) 203-мм/35 орудия «Рюрика»30. Артустановки на станках с центральным штырём по-прежнему располагались на верхней палубе: носовая пара в закрытых небронированных спонсонах под полубаком, а кормовая — открыто за лёгкими броневыми щитами. Там же, под полубаком и на юте, установили по три 152-мм/45 орудия Канэ (в том числе два в диаметральной плоскости), в то время как остальные предусмотренные проектом 10 пушек размещались побортно на батарейной палубе.

Но уже 22 сентября 1895 года был утверждён новый состав вооружения крейсера, отличавшийся увеличенным числом скорострельных орудий31. Причиной такого решения стало широкое внедрение в иностранных флотах артиллерийских систем, близких по калибру к 75-мм, которые, обладая хорошей настильностью стрельбы, могли быть с успехом «употреблены с больших дистанций для действия против миноносцев и лёгких крейсеров противника»32.

Вопросом внедрения новой артиллерии заинтересовались и в русском флоте, где резонно полагали, что «могут представиться случаи, когда 120-мм пушки будут тяжелы, а 47-мм одноствольные — недостаточно выгодны для замены 4- [87-мм] и 9-фунтовых [107-мм] пушек, и, таким образом, промежуточный калибр в 75-мм для скорострельных пушек представляется полезным»33. Принятые на вооружение новые орудия системы Канэ с длиной ствола в 50 калибров имели наибольшую дальность стрельбы 42 кб и техническую скорострельность 6—8 выстрелов в минуту. Их 75-мм бронебойный снаряд с начальной скоростью 820 м/с по расчётам был способен на дистанции в 5 кб пробить до 114 мм стальной брони34.

Всего на корабле установили 12 таких орудий, во многом благодаря высокой скорострельности которых артиллерия «России» оказалась способной делать до 110 выстрелов в минуту по сравнению с 26 и 36 выстрелами английских «Бленхейма» и построенного позднее более крупного «Пауверфула»35. При этом, несмотря на меньший вес бортового залпа, орудия русского крейсера по суммарной дульной энергии в 1,83—2,24 раза превышали аналогичные показатели британских «оппонентов»36.

В результате по совокупности боевых качеств отечественные специалисты достаточно высоко оценивали новый корабль. «Россия» — лучший из судов русского флота», — отмечал, например, старший артиллерист крейсера лейтенант Е.В. Свенторжецкий37. Это мнение разделяли и многие английские эксперты того времени, полагавшие, что русский крейсер вполне способен осуществить «стремительный натиск» и уничтожить одиночного противника «ошеломляющим огнём»38.

Аналогичное вооружение, рассчитанное, по мысли отечественного историка А.П. Шершова, лишь на «первый сильный удар по противнику», было установлено и на близком по конструкции «Громобое», вступившем в строй в 1900 году и ставшем последним отечественным броненосным «истребителем торговли» специальной постройки39. По предложению МТК на нём вдвое увеличили количество 75-мм/50 установок, что дало возможность в 1,6—1,75 раза превзойти по суммарной дульной энергии орудий современные на тот момент британские броненосные крейсера «Дрейк» и «Кресси»40.

Подводя итоги, стоит отметить, что в 70—90-х годах XIX века в отечественном флоте выработались устойчивые взгляды относительно вооружения океанских броненосных крейсеров. В основу их легла идея достижения огневого превосходства лишь над неприятельскими кораблями, встреча с которыми при действиях на отдалённых театрах была наиболее вероятной. Это позволило ограничить главный калибр артиллерии русских крейсеров, рационально используя высвободившийся вес для увеличения быстроходности и автономности. С появлением у вероятного противника броненосных кораблей, предназначенных для защиты коммуникаций, произошли качественные изменения в составе вооружения русских бронированных «истребителей торговли». С середины 1870-х годов они начали оснащаться немногочисленными тяжёлыми орудиями с повышенным бронебойным действием снарядов и значительным количеством средне- и малокалиберных скорострельных пушек. Подобная номенклатура артиллерии была признана оптимальной для всех последующих типов кораблей. Одновременно получила окончательное утверждение схема размещения орудий в палубных установках вдоль бортов (в том числе в закрытой батарее), рассчитанная главным образом на скоротечный огневой поединок и обеспечивавшая сильный продольный и траверзный огонь. Характерная первоначально для отечественных полуброненосных фрегатов, она с некоторыми изменениями была внедрена и на значительно более крупных «Рюрике», «России» и «Громобое», также обладавших высокой огневой мощью.

Таким образом, неуклонное следование концепции соответствия вооружения русских океанских броненосных крейсеров лишь главной цели — нанесению в случае войны максимального ущерба коммерческому судоходству Англии и возможности противостоять при необходимости большинству британских крейсеров позволило оснастить перспективные боевые единицы артиллерией, не уступавшей иностранным образцам по дальнобойности, скорострельности и могуществу боеприпасов. Состав корабельной артиллерии, рационально подобранный с учётом современных достижений морской техники и соответствовавший лишь конкретным задачам, давал возможность в случае войны успешно действовать на морских коммуникациях неприятеля.

ПРИМЕЧАНИЯ

1 Отчёт по Морскому ведомству за 1860 г. СПб., 1861. С. 13.

2 Российский государственный архив Военно-морского флота (РГА ВМФ). Ф. 421. Оп. 1. Д. 121. Л. 27.

3 Там же. Д. 470. Л. 246 об.

4 Там же. Ф. 410. Оп. 2. Д. 4365. Л. 3.

5 Там же. Д. 4684. Л. 42.

6 Там же. Д. 4963. Л. 5, 5 об.

7 Там же. Д. 4103. Л. 171 об.

8 О крейсерах // Морской сборник. 1874. № 12. Неоф. отдел. Морская хроника. С. 52.

9 РГА ВМФ. Ф. 410. Оп. 2. Д. 5602. Л. 7—8.

10 Отчёт о занятиях Кораблестроительного отделения Морского технического комитета за 1881 г. СПб., 1882. С. 8; Кондратенко Р.В., Кузнецов Л.А. Крейсера 1 ранга «Дмитрий Донской» и «Владимир Мономах». СПб.: Гангут, 2013. С. 39—43.

11 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 10. Д. 319. Л. 6 об.

12 Friedman N. British Cruisers of the Victorian Era. Barnsley: Seaforth Publishing, 2012. P. 112.

13 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 8. Д. 28. Л. 146—150 об.

14 Там же. Оп. 1. Д. 717. Л. 92.

15 Мертваго Д.Ф. Современные военные флоты: английские крейсеры и броненосцы и французский броненосный флот. СПб., 1878. С. 3—10; Таблицы данных артиллерии флотов разных стран // Морской сборник. 1873. № 6. Неоф. отдел. Морская хроника. С. 32.

16 РГА ВМФ. Ф. 167. Оп. 1. Д. 39. Л. 24 об.; Мертваго Д.Ф. Английский броненосный флот. СПб., 1878. С. 14.

17 Обзор деятельности Морского ведомства за царствование государя императора Александра III 1881—1894 гг. СПб.: 1901. С. 58.

18 Сборник кратких сведений по Морскому ведомству. № 10. Обуховский сталелитейный завод. СПб., 1908. С. 13; Обуховский завод. 150 лет во славу Отечества, 1863—2013 гг.: сборник. СПб.: Береста, 2013. С. 86.

19 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 8. Д. 35. Л. 302.

20 Отчёт о занятиях Морского технического комитета за 1886 г. Ч. I. По кораблестроению. СПб., 1888. С. 79.

21 Краткие сведения о фрегате «Память Азова» / Составлены офицерами фрегата в 1890 г. СПб., 1890. С. 14; Мельников Р.М. Полуброненосный фрегат «Память Азова» (1885—1925). СПб.: Издание альманаха «Боевые корабли мира», 2003. С. 20.

22 РГА ВМФ. Ф. 417. Оп. 1. Д. 591. Л. 4.

23 Там же. Ф. 421. Оп. 3. Д. 202. Л. 100.

24 Болтрукевич В.А. Предложения представителей военно-морского профессионального сообщества России по использованию крейсеров в 1880-е годы // Елагинские чтения: сборник статей. Вып. Х. СПб.: Анима, 2020. С. 97.

25 РГА ВМФ. Ф. 315. Оп. 1. Д. 1538. Л. 37.

26 Центральный государственный исторический архив Санкт-Петербурга (ЦГИА СПб). Ф. 1267. Оп. 1. Д. 267. Л. 106, 170.

27 Яцыно И.А. Очерк современной морской артиллерии. СПб., 1898. С. 3; Пахомов Н.А. Крейсер 1 ранга «Рюрик» (1888—1904 гг.). СПб.: Издатель Р.Р. Муниров, 2014. С. 23.

28 Мельников Р.М. Крейсеры Российского флота // Судостроение. 1990. № 11. С. 53.

29 РГА ВМФ. Ф. 427. Оп. 1. Д. 124. Л. 14.

30 Там же. Ф. 417. Оп. 1. Д. 2899. Л. 154 об.

31 ЦГИА СПб. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 1178. Л. 163.

32 РГА ВМФ. Ф. 421. Оп. 8. Д. 57. Л. 581.

33 Отчёт по Морскому ведомству за 1890—1893 гг. СПб., 1895. С. 62.

34 Кладо Н.Л. Современная морская артиллерия. СПб., 1903. С. 19.

35 РГА ВМФ. Ф. 3. Оп. 1. Д. 84. Л. 22.

36 ЦГИА СПб. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 1231. Л. 7.

37 РГА ВМФ. Ф. 763. Оп. 1. Д. 57. Л. 47.

38 Jane F.T. The Imperial Russian Navy. Its past, present and future. London, 1904. Р. 264.

39 Шершов А.П. История отечественного кораблестроения с древнейших времён до наших дней. СПб.: ПОЛИГОН, 1994. С. 248.

40 ЦГИА СПб. Ф. 1304. Оп. 1. Д. 1873. Л. 36.